Семь месяцев бесконечности - Боярский Виктор Ильич

Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142

Возвратились в палатку вместе с Уиллом — сегодня наша последняя совместная ночевка. Почти семьдесят дней мы жили с Уиллом бок о бок, научились понимать друг друга с полуслова, что было особенно важно и ему, и мне, так как на целое Слово ему порой не хватало русских, а мне английских слов. Области наших гурманских интересов полностью перекрывались. Мы обнаружили полное единство и взаимопонимание во взглядах на мелкие бытовые проблемы (как, например, мытье посуды), мы оба повзрослели на год в нашей уютной палатке, мы обнаружили за эти семьдесят дней, проведенных в жестких, порой критических условиях зимнего Антарктического полуострова, очень много схожего в наших характерах, взглядах на жизнь и будущее нашей планеты. В сорокаградусные морозы и штормовые ночи нас согревал один общий голубой огонек примуса, наши зимние ночи освещала одна общая свеча, мы пели на два голоса песни и читали английские стихи, у нас одинаково сильно болела голова на следующее утро, мы были, воистину, гражданами мира… И вот сейчас Уилл давал прощальный ужин при свечах. Предвижу, что какой-нибудь дотошный читатель в этом месте непременно спросит: «Как! Неужели все семьдесят дней вы жили душа в душу и между вами не было ни одного конфликта?» Нет, разумеется! Случались, конечно, но не конфликты, а скорее жаркие споры. Особенно в последнее время, когда из-за плохой погоды и забастовки собак Уилл нервничал и порой, как мне казалось, принимал необдуманно быстрые решения. Как знать, если бы Уилл был русским или я, наоборот, американцем, может быть, эти споры и переросли бы в конфликты, без которых, увы, трудно представить современную жизнь, но в нашем случае выручало незнание языка: запас слов кончался гораздо раньше, чем спор начинал перерастать в конфликт! Поэтому могу со всей искренностью заявить: «Да, все семьдесят дней русский и американец жили душа в душу!»

На ужин были великолепные спагетти с томатным соусом и перцем. Температура минус 22, ветер северо-восточный, 8–10 метров в секунду, ясно, заснули с мыслями о завтрашнем старте.

Высокая облачность, легкий ветерок, мороз и прекрасная видимость. Что еще надо для продолжения путешествия! Вы абсолютно правы, еще необходимо свернуть лагерь, упаковать нарты и запрячь собак. В связи с переходом на новую организацию движения сборы и упаковка нарт отняли без малого пять часов, и мы смогли выступить только в 11.00. Разработанная накануне схема движения неукоснительно выполнялась всеми участниками экспедиции и собаками, которые после хорошего отдыха проявляли заметное рвение и энтузиазм. Но чрезвычайно рыхлый снег не позволял им реализовать свой порыв полностью, и в результате за три часа мы прошли только пять километров. Во время одной из остановок я заметил, что шедший последним Уилл двигался несколько необычным способом: он шел в стороне от колеи, тяжело переставляя лыжи и сильно отклонившись в противоположную сторону от нарт. Приглядевшись, я заметил веревку, привязанную к его поясу. Я поехал к нему, чтобы посмотреть в чем дело. Оказалось, что неправильно нагруженные нарты все время сползают с колеи вбок и зарываются в снег, отчего собакам, естественно, было тяжелее их тащить. Привязав веревку к передку нарт, Уилл пытался своим весом удержать нарты в колее, и это ему отчасти удавалось. Я обратил внимание на то, что его собаки, в отличие от всех остальных, выглядят вяло и не слишком стараются. Частенько упряжка вообще останавливалась из-за того, что то одна, то другая собака приседала за естественной надобностью. Обычно они все успевали сделать это в течение первого часа после старта, но сейчас-то прошло уже целых три! Собаки явно переели за эти три дня и, кроме того, сегодня утром перед выходом Уилл в нарушение всех правил вновь накормил их. И вот результат. Уилл не согласился с моей версией о причинах такого поведения его собак. Он уверял, что все дело в чересчур тяжелых нартах. Знакомая ситуация, не так ли? И это при всем том, что в упряжке Уилла больше всего собак и она идет последней, то есть по проторенному следу. Я убежден, что вес его нарт такой же, если не меньше, чем у Джефа, и главная причина в плохой форме собак сегодня утром. Некоторое время мы шли по обе стороны нарт, иногда подталкивая их. Я пытаюсь убедить Уилла, чтобы он хоть сегодня вечером после прихода пощадил вконец расстроенные желудки собак. Он продолжал мрачно не соглашаться. Дотянули до обеда. Уилл предложил мне сменить его около нарт, а сам ушел, по его словам, для отдыха вперед на лыжах. Но тут повторился печальный опыт Вейерхаузера — собаки отказывались повиноваться моим командам. Пришлось Уиллу вернуться к нартам, и вновь мы оба, налегая всем корпусом на стойки нарт, попытались удержать их в колее, но отставание наших нарт становилось все заметнее. Уилл ругал собак, но это ничуть не добавляло им энтузиазма. Я их прекрасно понимал: тянуть на полный желудок тяжелые нарты по глубокому снегу — занятие не из приятных. Во время одной из остановок Уилл убежал вперед к Джефу и о чем-то с ним разговаривал, при этом весьма красноречиво жестикулируя. Они вернулись вместе, Уилл был явно раздражен, Джеф выглядел внешне спокойным, но чувствовалось, что в душе он согласен с тем, что ему предстояло сейчас сделать. Уилл вытащил один ящик с собачьим кормом и один фанерный ящик с запасным лагерным имуществом и передал их Джефу. Нарты Уилла стали килограммов на пятьдесят легче, а нарты Джефа — соответственно, тяжелее. Джеф молча принял этот дар и ушел к своей упряжке. Перераспределение груза закончено, мы тронулись, но… Собаки Джефа, кажется, не почувствовали, что их нарты стали на 50 килограммов тяжелее, а собаки Уилла, в свою очередь, ни в коей мере не отреагировали на то, что их нарты стали легче на те же самые 50 килограммов. Отставание по-прежнему увеличивалось. Уилл был явно обескуражен. Мы вновь остановились и перепаковали нарты, сместив основной груз ближе к середине.

Это помогло, и нарты пошли побыстрее, к тому же мы, кажется, вышли из зоны рыхлого снега: нарты и лыжи проваливались уже не так глубоко. До 18 часов двигались практически без перерыва и прошли 10 миль! Великолепный результат для такой поверхности.

Сегодня впервые наш лагерь должен был стать двухпалаточным и в то же время двухпалатным: палата погонщиков собак (Уилл, Джеф и Кейзо) и палата наездников на собаках (Этьенн, Дахо и я). Пока я занимался упряжкой, Этьенн и профессор поставили палатку для палаты наездников. Раздав корм собакам (как я и предполагал, ни одна из них, кроме Брауни, к нему и не притронулась), я успел еще и помочь ребятам с палаткой. Настроение под стать погоде, то есть ясное. Договорились, что ужины готовит профессор, завтраки за мной, Этьенн обеспечивает радиосвязь. Дахо в первый же вечер продемонстрировал незаурядные кулинарные способности, а также некоторые приемы, заимствованные им из богатой экспедиционной практики Джефа. Мы с Этьенном представляли собой голодную, а потому весьма благодарную, когда речь шла о предстоящем ужине, аудиторию. Дахо тонко чувствовал наше настроение и не спешил. Он вообще, мне кажется, крупнейший среди нас специалист по выдерживанию пауз. Профессор устроился поудобнее на спальном мешке и, обращаясь к нам торжественно, изрек первую доктрину Джефа. «Прежде всего, джентльмены, — заявил он, — мы должны прикончить самые тяжелые по весу продукты, каковыми в нашем ассортименте являются рыбные консервы! Начнем с лосося!» Его рука погрузилась в огромную сумку с провиантом и безошибочно извлекла оттуда большую красную банку с консервированным лососем. «С двух» — это уже была моя поправка. Профессор вопросительно посмотрел на Этьенна. До него, наверное, дошли слухи о моем аппетите, и он не очень мне доверял, но Этьенн согласно кивнул головой, и профессорская рука еще раз нырнула в сумку. Теперь обсуждался гарнир. Я был почти уверен, что профессор предложит рис, но он сегодня просто великолепен в своей непредсказуемости. «Макароны!» — объявил он и, встретив, естественно, одобрение с нашей стороны, углубился в процесс. Мы с Этьенном чувствовали себя при этом если и не лишними, то уж во всяком случае абсолютно не необходимыми. Голодный желудок и неотступная мысль о том, куда же все-таки деть третий спальный мешок, не давали расслабиться ни на минуту. Наконец ужин был готов, и мы в три ложки быстро прикончили все то, что успел приготовить профессор. Он был несколько озадачен и с подозрением посмотрев на мою миску — уж очень угрожающе она выглядела, я скромно отвел глаза.

Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142