Зимовка на «Торосе» - Алексеев Николай Николаевич

Весенние маршруты топографов.

— Ну, что же, надо итти вдоль берега к мысу Лагерному. Там у них разбита палатка и, если отряд уже перешел, очевидно найдем записку с указанием места, где их надо искать.

Четырехвесельная шлюпка с огромным трудом преодолевала стремительное встречное течение, идущее через узость пролива. На том самом месте, где раньше стояла палатка, около нее, чуть дымились остатки костра. Шлюпка с разгона врезалась в прибрежный песок.

Велико было удивление крепко спящих гидрографов, когда я появился в их «спальне».

— Николай Николаевич! Вы какими судьбами?

— Самыми простыми — на «Торосе».

— Ну, на «Торосе» еще не скоро придется ходить. Нет, серьезно, как вы добрались?

— Да уверяю вас, что на судне. Доставил вам смену рабочих, а гидрологов заберу к себе.

Топографы окончательно растерялись. Сергей Александрович выскочил из палатки и, увидев новых рабочих, чуть не принялся щипать себя за нос, чтобы убедиться, что все было не сон.

— Николай Николаевич, мы кончили работу часа 4—5 тому назад. Весь пролив был забит льдом, да и не очищался он ни разу — просто всторосило лед и все. А сейчас — смотрите — чистая вода, шлюпка. Ну и номер! А «Торос» где?

— Стоит за мыском в двух милях отсюда и ждет вас к горячему завтраку.

— Здорово! Петро, сматывай монатки — летнюю гидрологию начнем! — засуетился вконец обрадованный гидрохимик.

Лагерь был свернут в один миг. Надо, впрочем, сказать откровенно, что и груза было не ахти как много. Палатка, четыре спальных мешка, инструменты и совсем немножко банок с мясными консервами. Отряд уже давно питался совсем скромно, чтобы не сказаться в критическом положении в отношении продовольствия.

— Ну рассказывайте, что сделали за это время, — спросил я Н. С. Юдова, когда мы сидели в шлюпке.

— Что тут было — потеха, право! Начали мы съемку с самых восточных окраин нашего района. Местность — ни под какую нашу категорию не подведешь. Залив на заливе. Островок — смотреть не на что по площади, а пока его всю береговую полосу обойдешь — десятки линейных километров получаются. Ну вот, жмем мы со съемкой, вдруг видим — лед взломало и ну уносить из пролива. А у нас на островке продовольствия не больше чем на два дня оставалось — все остальные базы на противоположном берегу пролива. Подхватили инструменты, что успели из снаряжения, и на льдину. И смех, и грех, право! Льдина прочная, плавать хорошо, да только несет ее, чорта, не поперек, а вдоль пролива. Управлять нечем, только рейками и подгребали. Долго плавали, ну все же перебрались. Сейчас вы нас туда и высаживайте, — остров-то мы снимать не кончили. Ну вот, перебрались на другой берег, думали, что это тоже остров: ведь Виктор Александрович зимой с промером прошел по проливу, отделявшему его от Таймыра. Мы помнили только, что глубина этого пролива была полметра в самой узкой части — значит беспокоиться нечего: кончится продовольствие — перейдем пролив вброд и на Таймыр, а там три завезенных вами базы. Продолжаем снимать, а пролива-то так и не нашли. Оказывается, что наш «остров» соединен крошечным песчаным перешейком с Таймыром и по середине перешейка лужа; в ней-то Виктор Александрович зимой случайно и измерил глубину в полметра. Эх, и поиздевался я над Петром Петровичем, — он-то ведь тоже был в промерной группе, сам и глубину мерил. Вот так и шли мы со съемкой до вчерашнего дня. Работать больше приходится по ночам — днем туман стоит.

На планшете Н. С. Юдова вместо одного острова Таймыр был выведен целый лабиринт. Работа была проведена огромная. В тот же день топографический отряд с новым рабочим составом был высажен на мыс Песцовый нового, отсеченного от Таймыра острова, который по единодушному желанию всех «торосовцев» был назван островом Пилота Махоткина.

«Торос» направил свой путь к устью реки Таймыр, где разгружался пароход «Русанов». Таймырский залив в большей части своей площади оказался чистым от льда. Никто из нас не ожидал, что в текущем году эта вода оказалась и первым и последним более или менее значительным пространством, по которому «Торос» мог итти без непрерывных боев со льдом.

Приемка нефти с «Русанова» заняла часов семь, после чего мы вновь перебросили отряд Н. С. Юдова с острова Пилота Махоткина на материк. Топографам надо было еще крепко поработать дней 10—15. Погоды стояли совсем не утешительные. То густой туман, то ветер со снегом. Температура воздуха выше 0° не поднималась. Сведения о распределении льдов были какие-то неопределенные. С одной стороны, суда в рекордно ранний срок прошли пролив Вилькицкого, с другой — с востока и с запада неслись тревожные телеграммы о том, что отдельные корабли бессильны выбраться из дрейфующих льдов. Ледоколы молчали…

— Ну, Виктор Александрович, теперь во всю силу на запад к отряду Цыганюка! По пути заглянем к Орлову и, не задерживаясь, дальше.

Переход был совершен с «боем». «Торос» выходил победителем, но нельзя сказать, чтобы дело обходилось без ран. Ледовая обшивка получила уже не царапины, а глубокие ямы, вырезанные льдом. Нижняя скоба оковки форштевня тронулась с места и повисла как стремя.

Михаила Ивановича мы нашли на входном мысу в залив Бирули Весь район был заснят, и отряд дней пять уже гостил в Бируле. Здесь тоже не обошлось без приключений.

Во время съемки залива Волчьего ледяной покров неожиданно взломало, и отряд оказался отрезанным от теодолита, оставленного на противоположном берегу залива. Дойти до инструмента по берегу — значило потерять двое суток, а отряду предстояло еще пройти со съемкой около сотни километров, имея запас продовольствия на пять суток. Михаил Иванович решил оставить теодолит на месте и взять его, когда придет «Торос». Отряд продолжал съемку; кончив работу, он счел неудобным оставаться на иждивении геологов в заливе Бирули. Решили по льду добраться до корабля. Путешествие прошло благополучно, но в бухте Ледяной топографы увидели только канал, проделанный во льду «Торосом»; само судно уже находилось в это время у острова Пилота Алексеева. Отряд, не имея связи, не знал, что «Торос» вышел из бухты, начав навигацию 1937 года.

Захватив часть продовольствия из нашей бывшей бани, люди прежним путем возвратились в залив Бирули. Здесь мы и нашли своих друзей.

— Ну, а как геологи себя чувствуют?

— Работают, ждут парохода. Дичи они себе наготовили много, но все же, если пароход задержится, придется животы подтянуть.

— Надо помочь ребятам. Виктор Александрович, давайте еще подкинем чего-нибудь Левскому. Что-то со льдом и движением кораблей невесело идет дело, как бы не уморить «слюдяных» исследователей.

«Торос» вошел в залив Бирули и выгрузил отряду геологов еще месячный запас продовольствия. Большего дать мы не могли, ибо трюмы «Тороса» почти опустели. Напролом через проливы Фрама и Зари мы подошли к мысу Лагерному в Таймырском проливе с запада и, приняв на борт отряд Юдова, доставили его на Таймыр. Объединив топографов в большой отряд, мы решили одним «ударом» закончить всю нашу съемку.

„Торос“ во льдах у мыса Иванова на пути в Архангельск.

Настал сентябрь. Количество льда в архипелаге росло не по дням, а по часам. Непрестанный северо-западный ветер гнал к нам такие нагромождения торосов, что движение корабля было почти полностью парализовано. Температура воздуха все время стояла ниже 0°; отдельные пространства чистой воды между битым льдом замерзли. С моря приходили тревожные вести. Ни один корабль, находившийся в зоне льдов, не мог двигаться самостоятельно; ледоколы пассивно дрейфовали. С «Седова» и «Малыгина» пришло распоряжение принять все меры к тому, чтобы снять отряд Орлова с острова Пилота Алексеева и выйти из архипелага на запад. Оба эти корабля, израсходовав весь свой запас угля, дрейфовали со льдом в море Лаптевых. «Папанин» получил приказ от штаба проводки судов в Западном Арктическом секторе прекратить гидрографические работы и крейсировать вдоль кромки льдов, сообщая ее положение. Не хотелось верить, что навигация 1937 года оказалась сорванной, но картина была более чем безнадежна.