В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики» - Хейердал Тур

За кормой у нас была в воде приманка для акул: корифена килограммов на десять, надетая на шесть здоровенных крючков. Лоцманы живо подлетели к ней, обнюхали, но не стали трогать, а тотчас вернулись к царю морей, своему господину и повелителю. Гигантская махина чуть прибавила ход и не спеша пошла к наживке, которая выглядела просто жалкой рядом с такой мордой. Мы стали выбирать леску — чудовище не отставало и подошло вплотную к плоту. Потыкалось носом в корифену и решило, что ради такой мелочи не стоит распахивать ворота настежь. Потом почесало спину о наше тяжеленное кормовое весло, отчего оно выскочило из воды. Теперь мы могли совсем близко рассмотреть этого исполина, так близко, что я испугался за рассудок команды: от столь невероятного зрелища мы принялись дико хохотать и орать что-то невразумительное. Даже богатое воображение Уолта Диснея не могло бы создать более страшного монстра, чем тот, который, осклабившись, разлегся в воде у нашего борта.

Это была китовая акула, крупнейшая из акул и вообще крупнейшая современная рыба. Она встречается очень редко, лишь иногда в тропических морях наблюдают единичные экземпляры. Китовая акула достигает в среднем пятнадцати метров в длину; зоологи определяют ее вес в пятнадцать тонн. Говорят, что самые большие китовые акулы — около двадцати метров. У детеныша китовой акулы, убитого гарпуном, только печень весила триста килограммов, а в его широкой пасти насчитали три тысячи зубов.

Чудовище было таким огромным, что, когда ему вздумалось нырнуть под плот, мы увидели его голову с одного борта, а хвост — с другого. Морда у него была до того нелепая и тупая, что мы просто не могли удержаться от хохота, хотя отлично понимали: если эта гора мускулов вздумает напасть на нас, от наших бальсовых бревен одни щепки останутся. Китовая акула продолжала кружить под самым плотом, а мы гадали, чем это кончится. Вот опять скользнула под весло и подняла его спиной. Мы стояли наготове вдоль бортов, держа ручные гарпуны, которые казались зубочистками перед этим колоссом. Похоже было, что акула и не помышляет уходить от нас, она следовала за нами, как верный пес, держась у самого плота. Мы в жизни не то что не видели, даже не представляли себе ничего подобного. Встреча в упор с морским чудовищем была таким невероятным событием, что мы как-то не принимали происходящее всерьез.

Китовая акула плавала вокруг нас меньше часа, но нам этот час показался за десять. В конце концов Эрик — он стоял на корме, держа в руках гарпун длиной в 2,5 метра, — не выдержал и, подбадриваемый легкомысленными выкриками, занес свое оружие для удара. Вот голова акулы медленно скользнула под угол плота… В ту же секунду Эрик изо всех своих могучих сил ударил гарпуном вниз, прямо в хрящевой череп гиганта. Прошло несколько секунд, прежде чем до акулы дошло, что случилось. Вдруг ленивый дуралей, как по мановению волшебной палочки, превратился в сплошной сгусток железных мускулов, зашуршал по доскам линь, в воздух взметнулся каскад брызг — это гигант нырнул и ринулся вглубь. Три человека, которые стояли ближе других, были сбиты с ног линем, причем у двоих остались сильные ссадины и ожоги. И хотя линь был толстый, рассчитанный на немалую нагрузку, он, зацепившись за борт, лопнул, как бечевка. Тут же метрах в двухстах от нас к поверхности всплыл обломок гарпуна. Стая испуганных лоцманов сорвалась с места и ринулась вдогонку за своим господином и повелителем. Мы долго ждали, что чудище вернется и обрушится на нас, словно взбесившаяся подводная лодка, но китовая акула больше не показывалась.

Когда произошла эта встреча, наш плот, увлекаемый на запад южным экваториальным течением, находился примерно в 400 морских милях к югу от Галапагосских островов. Коварные течения остались в стороне, но архипелаг напоминал нам о себе: мы видели огромных морских черепах, которые забираются далеко в океан. Так, однажды мы заметили здоровенную черепаху, она отчаянно вертела головой и одним ластом. Ее приподняло на гребне волны, и в толще воды под ней замелькали зеленые, синие, желтые пятна: черепаха вела смертный бой с корифенами. Но бой, судя по всему, носил односторонний характер. Полтора десятка большеголовых красочных рыб атаковали шею и ласты черепахи, стремясь взять ее измором. Исход был предрешен, ведь она не могла без конца прятать свои конечности в панцире.

Заметив плот, черепаха нырнула и, преследуемая поблескивающими рыбами, направилась к нам. Подошла вплотную и только хотела взобраться на борт, как заметила нас. Будь у нас больше сноровки, мы легко могли бы набросить аркан на громадный панцирь, пока он тихо скользил мимо плота. Но мы слишком долго таращили глаза на черепаху. Мы живо спустили на воду надувную лодку, и Герман, Бенгт и Торстейн бросились в погоню на этой скорлупке, которая была чуть больше преследуемой дичи. Наш стюард Бенгт в мечтах уже видел множество мисок с мясом и изысканным черепаховым супом. Но чем сильнее они налегали на весла, тем быстрее плыла черепаха. А когда они отошли от плота метров на сто, черепаха вдруг бесследно исчезла. Ничего, хоть сделали доброе дело: когда желтая лодчонка запрыгала обратно по волнам, все корифены ринулись за ней. Они кружили возле новой «черепахи», и самые смелые норовили цапнуть весла, которые разгребали воду совсем как ласты. А миролюбивая морская черепаха благополучно ушла от всех коварных преследователей.

Глава пятая

На полпути

Шли недели. Мы не видели ни судов, ни обломков — никаких признаков того, что кроме нас на свете есть еще люди. Весь океан — наш, все пути открыты, кругом безбрежный простор, и сам небосвод словно излучал мир и приволье.

Соленые брызги и чистая синева будто омывали нам душу и тело. Здесь, посреди океана, большие проблемы казались маленькими, надуманными. Только стихии были реальностью. А стихиям не до нашего плота. Или, может быть, он был для них частицей природы, ничуть не нарушающей гармонии моря, покорной волнам и течениям, как морские птицы, как рыбы. Из грозного врага, который с ревом кидался на нас, стихии стали надежным другом, они неутомимо, упорно увлекали с собой наш плот. Ветер и волны толкали нас, океанское течение тянуло нас — прямо к цели.

Попадись нам в океане судно, пассажиры увидели бы, как плот плавно переваливает через длинные валы, сморщенные барашками, и наполненный пассатом тугой оранжевый парус глядит туда, где Полинезия.

На корме они бы увидели человека — полуголого, смуглого, бородатого, — который то воевал с длинным рулевым веслом, подтягивая потрепанные фалы, то дремал на солнышке, сидя верхом на ящике и лениво подталкивая весло пальцами ноги.

Если это был не Бенгт, его скорее всего можно было найти в дверях каюты, где он лежал на животе, углубившись в один из семидесяти трех томов своей библиотеки. А вообще мы назначили его стюардом, это он отмерял нам дневной паек. Герман в любое время суток мог оказаться где угодно — то с метеорологическими приборами на мачте, то с подводными очками под плотом, где он проверял шверт, то за кормой, в надувной лодке, где он занимался воздушными шарами и какими-то непонятными приборами. Он был у нас начальником технической части и отвечал за метеорологические и гидрографические наблюдения.