Пошли на спуск. Идем опять очень медленно: Виталий здорово
343
скользит. Ленц и Миша ушли вперед. Времени не больше 12 часов, точно
никто не знает: часы стоят.
У пещеры сошлись. Посидели. Виталий надел кошки, пошли вниз.
Скалы занесло снегом. Спуск стал сложнее. Прошли по снежнику и вышли
опять на обглаженные скалы. Виталий предпочел съехать по снежнику. Я
начал пересекать его. Сверху сыплются камни. Это Мишук с Ленцем никак
не могут одолеть первую стенку.
Решили спускаться по всей 40-метровой веревке по одному; я
опустился первым и хорошо. Затем Леонид. С порядочным перерывом —
Миша, Ленц и Виталий.
Пока они лезли, я решил спускаться без охранения, руководствуясь
желанием скорее попасть в лагерь, подготовить его и натопить воды для
измучившихся ребят. Спуск оказался сложным. Сверху зачем-то сбросили
мне веревку. Когда я спросил, закреплена ли она, Виталий ответил, что раз
он спускает, значит закреплена. Потом вдруг кричит «тяни!». Я потянул,
веревка натянулась и... вся слетела ко мне.
Виталий кричит, чтобы я закрепил ее за большой камень. Ого, чего
захотел! Камень этот значительно выше меня, но обмотавшись веревкой,
уже карабкаюсь вверх. Неожиданно веревка выскользнула и полетела вниз.
С замиранием сердца слежу, как она извиваясь катится все дальше и
дальше, но вот остановилась. Вниз за ней! Осторожно разгребая снег и
цепляясь за каждую неровность окал, лезу вниз. Но чем дальше, тем скалы
становятся обглаженнее и опаснее.
Сверху кричат, что не могут спуститься без помощи. Виталий слез
самостоятельно, а оставшиеся настолько ослабли и перемерзли, что не
могут ни спускаться, ни охранять друг друга. Решаюсь на опасный шаг:
тормозя ледорубом, соскальзываю вниз, метров на 15, затем еще.
Внимание, воля — все напряжено до предела.
Дальше рисковать невозможно — скалы совершенно гладки. Прошу
344
Виталия (он на кошках) страверсировать до веревки. Виталий идет на
кошках, и то разок съехал. Не отрываясь, слежу — дойдет или нет? Дошел,
взял веревку, но вернуться назад не может. Я подхожу как можно ближе и
с трудом достаю конец брошенной веревки. С концом веревки в зубах
добираюсь до более расщепленных скал.
Лезу опять вверх с тайной надеждой, что ребята в свою очередь
хоть сколько-нибудь спустятся вниз. Однако надежды мои не оправдались,
и до встречи с ними пришлось лезть порядочно. Привязался к их веревке,
укрепился и, выругав хорошенько всех, особенно Мишку, погнал вниз.
Но Мишка все же отстает. Не действует и главная угроза —
заночевать на скалах. А опасность эта стала довольно реальной, ибо уже
темнеет. О нижней пещере нечего и думать. Дай бог, дотащить их до
первого лагеря!
В выемке встретили Виталия. Еще до этого он что-то кричал.
Оказывается (по его мнению) мы прошли лагерь. Мне что-то не верилось;
спустились мы будто немного. Однако, чтобы не было худшего (уже
совсем темно), снова полез вверх искать лагерь. За мной двинулся Леонид.
Я быстро опередил его. Прощупывая в темноте выступы, пролез сочти до
начала крутых скал, вылез на гребень и... лагерь! Разгребаю: вот шкуры,
что-то завернутое в брезент, опять шкуры, кусок прорезиненной ткани,
возможно, край палатки... Это, конечно, не наш лагерь, это последний
лагерь алмаатинцев. Отдышался, дождался Леонида и вместе мы еще раз
перещупали вещи. Явно: выше этого места нашего лагеря быть не может.
Леонид на обратном пути отстает и стонет. Вот черти, сгоняли нас
зря!
Уже вблизи кричим. Ответы не ясны. Затем отчетливо донеслось:
«Мы в лагере алмаатинцев»...
Что за чертовщина, везде им мерещатся алмаатинцы. Спустились.
Ребята сидят под палатками. Место определенно наше.
345
—Вот, их палатки нашли,— говорит Виталий и ощупывает палатки.
Смотрю — палатки наши. Вот палатка Ленца.
— Да вы что, свихнулись, это же наши палатки! — говорю я.
— Нет, нет, у нас таких не было...
Мне даже жутко стало. Ясно, от всех невзгод у ребят легкий
мозговой заскок.
—У алмаатинцев и кухня, оказывается, была, — замечаю я,
доставая мету Ленца. Доказывать им что-либо сейчас бесполезно.
Вытащить Виталия и Мишку из палатки невозможно. Пришлось
разжечь мету на улице.
Ленц сидит, скорчившись под палаткой Здарского, но когда
услышал шум закипающей воды, поднялся и сразу с наслаждением
опустошил полмиски. Дали миску Виталию с Мишуком. С удовольствием
выпили и мы.
Ночь довольно тихая.
Наши спальные мешки неизвестно где. Виталий говорит о них что-
то несуразное. Наконец я нашел два абсолютно мокрых мешка, но не стал
их вытаскивать и влез в палатку третьим. Она совсем свисла на косогоре,
поправить невозможно. Так и лег, свесив вниз ноги. Промаялся полночи и
не выдержал — вылез.
Леонид с Ленцем устроились в палатке Здарского и кипятят чай.
Выпили немного.
Странно, воздуха достаточно, а грудь требует усиленного дыхания.
Приходится нарочито глубоко дышать, в противном случае больно в
груди.
Удалось вытащить один мешок. Пришлось улечься прямо на воле.
Мешок мокрый, влез в него. Очень холодно, но все же вздремнул.
6 сентября. Утро довольно хорошее. Разбудил всех. Вид у ребят
неважный. Напились еще воды.
346
Я иду связанный с Ленцем и Леонидом. Виталий немного позже
(когда напьется горячего) выйдет с Мишей.
Спуск казался коротким, но времени занял много. Скалы местами
круты, скользки и засыпаны, а люди очень ослабли. Мишук и Виталий
спускаются ближе к выходу на пологую часть гребня, к первому лагерю.
Ленд; и Леонид часто садятся, особенно плох Ленц.
Наконец дошли до лагеря. Хорошо греет солнышко. Времени,
видимо, около 12 часов. Сушим вещи, подкармливаемся, много пьем: вода
противная — растопленный на палатке снег.
Вдруг нежданным шквалом разметало рюкзаки, я понесло их по
осыпи. Из последних сил бросились догонять. Поймали все, кроме рюкзака
Леонида.
Где-то близко зашумел ручей. Пошел на поиски. Прошел далеко.
Шум слышен, а воды нет. Упустил чашку Ленца. Долго наблюдал, как она
уменьшалась па обледенелом склоне и затем скрылась из вида. Нашел
чулок и еще один. Ясно, этот мнимый шум ручья привел сюда в поисках
воды и алмаатинцев. Проклятый шум, конечно, не воды, а ветра!
Слышны голоса и, кажется, совсем близко, но людей нет. Ждем и
мучительно долго ищем на склонах отставшую двойку — Виталия и
Мишу. Вдруг они выехали и покатились по снегу. Задержались и снова, на
сей раз очень медленно, стали съезжать вниз. Пошли и мы.
Леонид просит нас двоих пойти правее и поискать рюкзак. Он
пойдет с той же целью левее, а около снега встретимся. Леонид надевает
рюкзак Ленца, чтобы помочь последнему, и уходит.
Безрезультатно проискав рюкзак, спустились к обледенелому, но
пологому краю снежника. По пути видели Леонида и покричали ему, что
рюкзак не нашли. Немного времени спустя вдруг послышался шум, а вслед
за тем из-за снежника вылетело тело Леонида. Нелепо разбросав руки и
ноги, он покатился вниз по снежному склону. Мы видели, как стали
347
отрываться части рюкзака. Затем все скрылось и уже внизу выкатились и
остановились несколько черных, неподвижных предметов...
Решили надеть кошки. Я помог надеть Ленцу, надел сам, и мы
быстро пошли вниз. По пути собирали растерзанные вещи. Снег, где
катился Леонид, местами обагрен кровью. Это наводит на самые
печальные размышления.
