Течение на запад - Ламур Луис

А Мэт времени не терял, он ползал туда-сюда по скалам и нашел-таки выход! По расщелине! И это был последний шанс! Он пошел к Пирсону, а тот ничего не понял. Его заместитель был убит, и осталось всего несколько унтеров. Он приказал Мэту вернуться на свой «пост» и сказал, что отряд останется на месте. Говорили, что он просто обезумел от страха.

Пирсон такой же, как большинство военных. Пока все хорошо, они суровы и требовательны, но когда возникает нестандартная ситуация — теряются и не знают, что делать. Его учили, что солдаты не должны бегать от индейцев, и это засело у него в голове. А голова у него всегда была дрянная. Он был гарнизонным служакой, а не бойцом, а между ними огромная разница.

Мэт Бардуль мешкать не стал. Собрав четыре-пять сержантов и капралов, он без обиняков разъяснил им положение: либо индейцы истребят их по одному, либо они погибнут от жажды. До них дошло. Правда, не сразу, потому что это означало неподчинение приказу, но все-таки они последовали за Бардулем. Когда Пирсон узнал об этом, он чуть не задохнулся от ярости и начал было кричать, но Мэт стукнул его рукояткой кольта по голове, связал руки и вставил в зубы кляп. А потом вывел отряд через расщелину в скалах. Они выбрались из каньона и, сделав круг, вышли к ручью выше того места, где сидели индейцы. Напились, наполнили фляжки. Сделали перекличку и обнаружили, что из восьмидесяти двух человек из каньона вышли только пятьдесят три и половина из них ранены.

«Пачи» просто осатанели. Они стали преследовать отряд, и тогда Бардуль с солдатами выбрали место с крутыми скалистыми склонами и подстерегли их. Бардуль сам не хуже индейца… Когда солдаты напились воды и двинулись дальше, он приказал им нарочно хромать и шататься. А на привале велел постирать все, какие нашлись, тряпки и развесить их на скалах, как будто это бинты после перевязок, — чтобы казалось, что раненых больше, чем на самом деле…

Жакин, глядя на голову лошади, полностью погрузилась в мир, в котором кучка военных, израненных, в грязных, окровавленных бинтах и повязках, в запыленных, пропитанных потом и кровью мундирах, со связанным, с кляпом во рту командиром заманивает «пачей» в западню.

— И ведь сработало! Индейцы и представить себе не могли, что солдаты могут устроить что-нибудь подобное! Они подумали, что с солдатами покончено, и ринулись на них. Там же было столько раненых! Когда до «пачей» оставалось не более двадцати футов, солдаты открыли огонь и стали валить индейцев пачками. Это была настоящая бойня, и, прежде чем последний, сумевший убежать индеец выбрался из каньона, шестьдесят было убито. Бардуль с десятком солдат, преследуя убегавших, добавил к ним еще десяток.

— И что же произошло, когда отряд вернулся в форт?

Филлипс пожал плечами.

— Пирсон попытался обвинить Бардуля и нескольких унтеров в неподчинении, но из этого ничего не вышло. Вскоре его перевели на восток. Чтобы выгородить Пирсона, дело замяли, замазали и забелили. Обычная вещь в армии. Лучше скрыть ошибку, чем допустить, что генерал был не прав.

Караван оставил речную долину и двигался прямо по равнине на северо-запад. Жакин в этот день ехала то одна, то вместе с братом. Мэт держался особняком на фланге, напротив своей колонны.

К вечеру к ней подскакал на великолепном черном коне самодовольный, сияющий Клайв.

— Похоже, мы сделаем сегодня миль двадцать! Идем, срезая путь, на Паудер и выйдем к нему возле форта Рено.

— А в нем сейчас есть солдаты?

— Думаю, что есть, но совсем немного. После битвы Кастера сиу особых хлопот не доставляют.

— Клайв, недавно я подумала вот о чем: вы никогда не говорили мне, чем будете заниматься, когда мы придем в Шелл.

— Что? — Он смотрел на нее недоумевающим взглядом. — Вы о чем? Что вы имеете в виду?

— Ну, скажем, папа думает открыть банк, хочет покупать золото, которое будут намывать старатели. Мистер Рютц собирается открыть магазин, Лют Харлис, мне сказали, намерен организовать транспортную линию. Каждый, с кем я говорила, что-то планирует. Интересно, а что задумали вы?

— О, я думаю застолбить участок и поработать на нем некоторое время, пока не пригляжу себе кое-что получше.

Она промолчала, но ответ ее не удовлетворил. Жакин инстинктивно почувствовала, что Клайв не думал об этом, хотя, судя по его характеру и темпераменту, он честолюбив, и не верилось, что он согласился участвовать в таком крупном деле, не имея определенного плана.

Конечно, существует и совместный бизнес. И он мог бы принять в нем участие. И все же она не видела подходящего поля деятельности для Клайва Масси.

Жакин ехала рядом с Клайвом и мысленно сравнивала обоих. Мэт Бардуль, высокий, худощавый, выдержанный, с живыми глазами и неспешными движениями. Она имела представление, с каким уважением и доверием относятся к нему такие люди, как Бен Харди и Мерфи, и из разговоров с женской половиной семьи Старка знала, что Арон Старк превозносит его как святого. Клайв был высок ростом и на вид сильнее Мэта, красив и всегда хорошо одет. Он много смеялся, демонстрируя свои великолепные зубы, но его взгляд при этом оставался холодным и расчетливым.

— Откуда вы родом, Клайв? — неожиданно спросила она.

Он рассмеялся.

— Сегодня у вас день вопросов! Ну, что ж, я родился в Новом Орлеане.

— В Новом Орлеане? Тогда вам нужно поговорить с этим великаном, погонщиком фургона у Бардуля. Он тоже из Нового Орлеана.

В голосе Масси появилась сдержанность. Он взглянул на нее и пожал плечами:

— В Орлеане живет много народу. Вряд ли я его когда-нибудь встречал. Как его звать?

— Билл или что-то вроде этого, точно не знаю.

В полдень караван встал на сухую стоянку, впервые с тех пор, как они оставили русло реки. Мэт нашел озерцо, частично заполненное дождевой водой, и подогнал к нему колонну. Старк и Харлис успели напоить из него свои упряжки, прежде чем вода иссякла. Поискав вокруг, они нашли еще два озерца и напоили весь скот из своей колонны.

После обеда идти стало тяжелее. Вначале трава была высокой, ровная на большей части пути поверхность слегка поднималась в гору. Примерно через час трава поредела и почва стала более каменистой. Они разбили лагерь для ночевки вблизи болотца, заросшего водорослями. Вода для питья не годилась.

Рассвет караван встретил уже в пути. Двигаться было очень тяжело, несколько раз приходилось возвращаться, и к концу дня, прежде чем они разбили сухой лагерь, было пройдено всего четырнадцать миль. Мэт расходовал воду бережно, но, обойдя соседние колонны, отметил, что их состояние еще хуже.

Лошади и быки, которых после тяжелой работы в знойный день мучила жажда, вели себя беспокойно. Было полнолуние, и на коротком совещании капитаны колонн решили выступать в час ночи. Собирались медленно и тяжело. Все думали только о воде. Мэт вылил остатки из последнего бочонка и задумался, глядя в ночь.

Ночь была ясная и звездная, и после двух часов пути появились признаки улучшения. К четырем часам они подошли к массиву Пампкин-Баттс, вздымающемуся в виде огромного кольца. Всадник из колонны Койла нашел воду, но она была белая, как молоко, и горькая, как желчь. Позавтракав всухомятку, они снова двинулись в путь.

После полудня снова была сухая стоянка, на которой к ним подошел Рютц. Кивнув Старку, он сел рядом с Бардулем.

— Далеко до воды?

Мэт пожал плечами.

— В этих местах я не знаю ни одного источника ближе, чем форт Рено. Он недалеко от реки. Это еще целый день пути, может быть, чуть больше. Ваш скот выдержит?

Рютц пошевелил мощными плечами.

— Может, и выдержит. Надеюсь на это. А что потом? Мне это начинает не нравиться.

— Мне тоже, — вмешался Старк. Он подцепил вилкой кусок оленины и добавил к нему целую миску бобов. — Мне не нравится все. Я за то, чтобы отделиться и идти самостоятельно. Я за то, чтобы рассказать другим все, что мы знаем.

Рютц отрицательно покачал головой.

— Еще не время. Спешка нам только повредит. Поглядим, что будет. После того, что мы узнали, нас врасплох не застанут.