Жут - Май Карл Фридрих

Он отступил назад и подал мне знак, призывая заползти туда первым.

– Ты – проводник, – сказал я. – Ползи вперед.

– Нет, – возразил он. – Первым положено идти самому благородному.

– Это не я. Самый благородный из нас – этот мудрый алим, изучавший геологию. Значит, ему подобает эта честь.

– Нет, нет! – в ужасе воскликнул сей добрый муж. – Ты ученее меня; я наслышан уже об этом. Кроме того, вы здесь люди чужие, и долг вежливости всегда побуждает пропускать вперед чужеземцев.

– Ладно, тогда попробуем.

Я наклонился и заглянул внутрь. Хотя обзор был и ограничен, я все же мог сориентироваться. Я снова выпрямился, покачал головой и сказал:

– Там же совершенно темно!

– О, когда мы заберемся внутрь, я тотчас зажгу свет, – ответил углежог.

– Охотно в это верю. А что ты подожжешь?

– Сосновую лучину.

– Она лежит в пещере?

– Да.

Я был уверен, что он солгал. В пещере, где содержат узников, не хранят ничего, что можно было бы зажечь.

– В этом нет надобности, – сказал я. – Здесь среди дров, сложенных для костра, хватит сосновых щепок, чтобы развести огонь. У тебя есть чем зажечь его?

– Да, кремень, губчатый металл и сера – все, что нужно, чтобы зажечь лучину.

– Разве у тебя нет спичек? Ими же намного удобнее!

– Здесь их так трудно достать, что я ни разу не покупал их.

– Вот как! А ведь они у тебя есть!

– Нет, господин, нет их у меня.

– Странно! Кто же их сунул сюда?

Я наклонился и поднял на всеобщее обозрение несколько спичек, которые, как я заметил, были припрятаны среди дров.

– Это… это… впрямь спички! – воскликнул он, притворяясь изумленным. – Может, они были у кого-то из моих слуг, и тот сунул их сюда?

– У тебя есть слуги?

– Да, четверо. Раз я выжигаю угли не в лесу, а здесь, мне нужны люди, чтобы приносить дрова.

– Что ж, этот слуга – видный плут; он умеет обустраивать делишки.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы в этом доме огонь высекали кремнем и металлом, то мы успели бы заметить беду и вовремя выбраться из пещеры, а вот со спичками огонь разгорится мигом.

Он ужаснулся, и, хотя лицо у него было закопченное, я увидел, что он побледнел.

– Господин, – воскликнул он, – я не понимаю тебя! Я не знаю, что ты имеешь в виду!

– Мне и впрямь тебе надо это растолковать?

– Да, иначе я не пойму.

– Ладно, тогда посмотри, как здорово ты сложил дрова у входа. Она тотчас загорятся и так начнут чадить, что любой, кто решит выползти оттуда, сразу задохнется. И эти дрова лежат на соломенной подстилке; тут же держат спички. Так вот каковы сокровища, которыми нас хотят удивить! Покорнейше вас благодарим. Мы не намерены поджариться и задохнуться в Пещере Сокровищ.

Какой-то миг он тупо смотрел на меня; потом гневно воскликнул:

– Что ты выдумываешь? Ты вздумал назвать меня убийцей? Не потерплю! За это подобает мстить! Я оскорблен до глубины души. Пойдем, Марки, они не доберутся до оружия. Мы их застрелим!

Он хотел пойти к нашим лошадям. Ученый, коего назвали теперь «Марки», собирался последовать за ним. Тогда я вытащил оба револьвера, что держал в кармане, и приказал:

– Стой! Ни шагу дальше, иначе я вас застрелю! Таким пройдохам, как вы, нельзя доверять.

Они увидели стволы, направленные на них, и остановились.

– Я… я… хотел лишь пошутить, господин! – прокричал углежог.

– Я тоже. Ведь можно шутки ради всадить пулю в живот. Конечно, она не каждому причитается, но если вам угодно, можете ее получить.

– Я разгневался лишь потому, что меня оскорбили!

– Хорошо, если ты разгневался, то почему шутишь? Ты и впрямь редкостный тип!

– Но ты же говорил до этого, что считаешь меня хорошим человеком!

– Разумеется, но я мог обмануться.

– Разве я не принял вас очень радушно?

– Да, и за это я благодарен тебе. Памятуя об этом приеме, я забуду о случившемся; но мне придется позаботиться о том, чтобы никто не угрожал нам, пока мы будем здесь отдыхать. Сядьте на скамью. Мои спутники расположатся на бревне и пристрелят любого из вас, кто вознамерится встать.

Я подал знак Омару и Оско. Они уселись на бревно, но сперва принесли все наше оружие, сложенное шагах в двадцати от скамьи. Теперь Оско и Омар своими ружьями легко могли удерживать в повиновении алима и углежога. Впрочем, последние могли втихомолку переговариваться. Это было мне на руку.

– Господин, мы этого не заслужили, – проворчал Шарка. – Ты ведешь себя как разбойник.

– На то есть причина. Ты лучше всех знаешь это.

– Нет, не знаю я никакой причины. Мой гнев не должен тебя удивлять. Значит, теперь на своей земле мне придется сидеть под дулами ружей? Такого со мной еще не бывало!

– Много времени это не займет. Мы скоро отправимся в путь. Надеюсь, ты загладишь свою вину и опишешь, как лучше всего добраться до Ибали.

Его веки тихо вздрогнули; он не мог справиться с собой и скрыть радость, что испытал, услышав мой вопрос.

– Да, с удовольствием, – сказал он.

– Ладно, как нам ехать?

– Ты увидишь, что из этой долины ведут две дороги: одна – на запад, другая – на юг. По первой дороге вам и надо ехать. Потом вы снова попадете в долину, которая намного длиннее и шире этой. Там вы увидите следы, оставленные телегой Юнака. Вы поедете вдоль них, пока не достигнете горы, лежащей у вас на пути. Там следы расходятся. Вам нужно ехать не направо, а налево, ведь Ибали лежит в той стороне.

– А куда ведет дорога, уходящая вправо?

– Через Дрину в Колучин. Дальнейший путь мне незачем описывать, ведь вам все время надо держаться левого следа. Потом вы подниметесь на гору и оттуда, сверху, увидите Ибали.

– Прекрасно! А куда попадешь, повернув на юг?

– В Бодалиста-хане.

– Туда, конечно, мы не собираемся ехать. А теперь ты можешь оказать нам еще одну услугу. Мне хотелось бы ненадолго одолжить у тебя кое-какую вещицу.

– Какую, господин?

– Небольшой сосуд, в который я хотел положить несколько черных улиток.

– Улиток? – изумленно переспросил он.

– Да, я видел, что они водятся в долине.

– Здесь их очень много, но для чего тебе эти улитки?

– Моя лошадь устала, а ты знаешь, что улитки хорошо помогают против этой беды.

– Да, верно. Ноздри уставшей лошади надо смазать слизью улиток. Только это одно не поможет. Еще нужно покормить лошадь мятой.

– Это, пожалуй, верно. Я поищу эту траву. Итак, есть у тебя сосуд?

– Да, дома стоит небольшой железный горшок; ты можешь его взять. Ты увидишь его близ очага.

Теперь он сделался на редкость любезен. Я зашел в дом и отыскал небольшой горшок. Выходя из дома, я тихонько попросил Халефа взять с собой «медвежебой».

– Итак, я ненадолго удалюсь со своим спутником, – предупредил я углежога. – Не пытайся подняться с этой скамьи! Даже если придут твои слуги, они не заступятся за тебя, иначе их застрелят самих. В твоей комнате я видел заряженные ружья. Поэтому оба сторожа влепят пулю любому, кто попытается войти в дом.

Мы оставили наши ружья Оско и Омару, взяв с собой ножи и револьверы и удалились.

– Ты, в самом деле, решил поискать улиток и мяту, сиди? – переспросил меня Халеф.

– Даже и не подумаю!

– Почему же ты волочишь с собой этот горшок?

– Он послужит нам подсвечником. Мы обследуем пещеру.

– Гм! Но ведь нам же придется ползти мимо этой поленницы!

– Нет. Мы спустимся через дупло дуба, растущего наверху. Главное, чтобы углежог это не заподозрил.

– Ты знаешь дорогу?

– Я думаю, да. Пойдем быстрее, чтобы не терять времени. Но сперва я хочу подслушать разговор этих плутов. Сейчас, в первые минуты после нашего ухода, они будут переговариваться.

– Ты сумеешь их подслушать?

– Да, я же рассказывал вам, что услышал. Конечно, углежог неверно описал нам дорогу в Ибали.

– Ты точно это знаешь?

– Да. Ибали лежит к югу отсюда. Именно туда, а не в Бодалиста-хане ведет дорога, поворачивающая на юг. Нам надо свернуть направо; эта дорога ведет в Колучин, а потом в Ругову, куда я намерен попасть. Путь, уходящий влево, который он рекомендовал нам как верный, привел бы нас в западню. Я заметил это по тому, как замигали его глаза. Этому человеку нас не обмануть.