Утро в мексиканском городе столь же богато приключениями, как и ночь.
Едва лишь колокол церкви Сан-Ильдефонсо стал сзывать к заутрене, из ворот одного из самых больших и богатых домов города выскользнула женщина. Рассвет чуть брезжил; женщина была закутана с головы до пят, однако ее высокая, стройная фигура, достоинство и грация осанки, легкая горделивая походка выдавали важную сеньору. Подойдя к церкви, она остановилась и огляделась по сторонам. Лицо ее скрывали складки низко опущенной мантильи, но по тому, как она стояла, как поворачивала голову то вправо, то влево, ясно было, что она пристально вглядывалась в богомольцев, которые, словно тени, приближались в предрассветном сумраке. Она, несомненно, ждала кого-то и, судя по нетерпеливому взору, каким она окидывала каждого появлявшегося на площади, тот, кого она ждала, был ей очень нужен.
Наконец к церкви подошел последний богомолец. Оставаться дольше на улице не имело смысла. С видимым разочарованием сеньорита проскользнула через портал и исчезла за дверью. Еще мгновение – и она уже стояла на коленях перед алтарем, повторяя слова молитвы и перебирая четки.
Но не она последней вошла в церковь; вскоре появилась еще одна прихожанка. Когда сеньорита уже входила в храм, на дальний угол площади выехала повозка и там остановилась. С повозки соскочила молодая девушка; быстро перебежав через площадь, она прошла в портал. На вновь пришедшей была пунцовая юбка, вышитая кофточка и шаль, – так одевается в этих краях беднота, простонародье. Девушка была простая крестьянка.
Она вошла в церковь, но, прежде чем опуститься на колени, внимательно оглядела ряды спин. На одной из них, окутанной мантильей, взгляд ее задержался. Она узнала ту самую сеньориту, о которой мы говорили. Девушка, видимо, успокоилась; проскользнув меж спин, она опустилась на колени рядом с сеньоритой так близко, что их локти почти соприкасались.
Она проделала все это совсем бесшумно, и сеньорита не заметила свою новую соседку, лишь легкий толчок в локоть заставил ее поднять голову и оглянуться. Лицо ее осветилось радостью, однако губы продолжали твердить молитву, словно ничего не произошло.
Но вот раздался сигнал, возвещающий, что можно немного отдохнуть, и две коленопреклоненные фигуры – сеньорита и простолюдинка – склонились друг к другу; руки их сблизились. Еще мгновение – и из-под шали показалась маленькая коричневая рука, из-под мантильи – нежные белые пальцы, унизанные кольцами.
Словно сговорившись, они коснулись друг друга, и хотя это длилось едва полсекунды, тонкий наблюдатель мог бы заметить, как из одной руки в другую – из коричневых пальцев в белые проскользнула свернутая трубочкой бумажка. Но поистине лишь тонкий наблюдатель заметил бы этот маневр – он был проделан так ловко, что никто из стоящих на коленях впереди или сзади не увидел ничего предосудительного.
Обе руки тут же скрылись под накидками; прозвенел колокольчик, сеньорита и крестьянка снова выпрямились и с самым благочестивым видом стали повторять слова молитвы.
Но вот служба кончилась. Окропляя себя святой водой, девушки торопливо перекинулись несколькими словами; но вышли они из церкви врозь и разошлись в разные стороны. Крестьянка быстро пересекла площадь и скрылась в узкой улочке. Сеньорита горделивой поступью направилась к своему дому; лицо ее сияло радостью.
Она вошла в дом и поспешила в свою комнату. Развернув маленький листок бумаги, она прочитала:
"Дорогая Каталина! Вы сделали меня счастливым. Лишь час назад я был самым несчастным человеком на свете. Я потерял сестру и думал, что лишился вашего уважени. Мне возвращено и то и другое. Сестра моя со мной, а драгоценный камень, сверкающий у меня на пальце, говорит о том, что даже клевете не удалось отнять у меня вашу дружбу, вашу любовь. Вы не считаете меня убийцей. Да, я не убийца, я – мститель. Вы узнаете обо всем. Об ужасном заговоре, жертвами которого стали я и мои родные. Жестокость этого заговора так чудовищна, что он кажется невероятным. Да, я стал его жертвой. Я больше не могу показаться в Сан-Ильдефонсо. Отныне меня будут травить, как волка, и если схватят, то расправятся со мной, как с волком. Но теперь, когда я знаю, что вы не заодно с моими врагами, мне ничего не страшно.
Если бы не вы, я ушел бы далеко отсюда. Но с вами я не в силах расстаться. Лучше я буду ежечасно рисковать жизнью, чем покину места, где вы живете, – ведь вы мне дороже всех на свете!
Сколько раз я осыпал поцелуями ваше кольцо! Этот залог любви у меня отнимут лишь вместе с жизнью.
Враги гонятся за мной, как ищейки, но я не боюсь их. Мой славный конь всегда при мне, а с ним я могу смеяться над своими трусливыми преследователями. Но я должен во что бы то ни стало еще раз прийти в город. Я должен увидеть вас, дорогая. Должен сказать вам то, чего нельзя доверить бумаге. Не откажите мне! Я приду на старое место, чтобы увидеться с вами, завтра в полночь. Не откажите, дорогая, любимая! Мне надо объяснить вам многое такое, что очень важно, и я могу это сказать только с глазу на глаз. Вы увидите, что я не убийца, что я попрежнему достоин вашей любви.
Спасибо! Спасибо за вашу доброту к моей бедной маленькой сестренке! Бог даст, она скоро поправится. До свиданья, моя любимая! К. "
Прочитав записку, прекрасная Каталина поднесла ее к губам и пылко поцеловала.
– Достоин моей любви! – прошептала она. – Да, он достоин любви королевы! Отважный, благородный Карлос!
Она снова поцеловала листок и, спрятав его на груди, неслышно вышла из комнаты.
