— Черт. Черт. Черт бы вас всех побрал!
Гарри, краснея как переспелый томат, спотыкаясь и путаясь в шерстяной клетчатой юбке, брел по темному коридору. Где-то вдали слышалось восторженное хихиканье Дина, Рона и Симуса. Под юбку противно дуло. Гарри наклонился вперед — отросшие волосы мазнули его по щеке — и оглядел себя с тяжким вздохом: сине-зеленая клетка, веселые складочки, а еще ниже — белые носки и грубые мужские ботинки с металлическими носками, которые некрасиво подчеркивали его волосатые крепкие икры, торчащие из-под чертовой юбки.
Гарри протяжно вздохнул. Неимоверная красота. Хорошо хоть он еще не видит свои губы в алой помаде, которую ему вдохновенно намазывал чертов Рон. Оставалась одна надежда, что в замке все уже спят.
— Гарри, ты только до конца коридора дойди и сразу домой. Никто ничего не заметит, — добрый Невилл, искренне ему сочувствуя, тащился следом, присматривая за ним, как и обещал.
Гарри обреченно кивнул ему, не желая расстраивать. Вероятность того, что в десять вечера в одном из главных коридоров Хогвартса никого не окажется, была ничтожно мала.
А начиналось все так невинно… “Гарри, близнецы научили меня новой игре, не хочешь сыграть?..” Чертов Рон! Гарри, который теперь чувствовал себя наивным придурком — при слове “близнецы” надо было сразу мчаться от него со всех ног — ни о чем не подозревая, азартно кивнул. После войны всем им было скучно — учеба, учеба, нравоучения и снова учеба. Просто достало! Поэтому любая сомнительная авантюра воспринималась как долгожданное развлечение.
Сама по себе игра была немудрящей: карты Таро — Трелони упала бы в обморок от такого использования! — тасовались и выкладывались по старшинству. Тот, кто клал карту последним, проигрывал остальным. Но то ли карты были зачарованы близнецами, то ли Гарри как-то отчаянно не везло, но вначале он остался безо всех своих карточек от шоколадных лягушек, потом проиграл припрятанный ящик сливочного пива, а потом, поскольку у него больше ничего не осталось, чуть не проиграл новую обожаемую метлу. Но в последний момент Рон над ним сжалился и заменил метлу на желание.
И вот теперь глупый, наивный Гарри брел по коридору, поджимая мерзнущие от малейшего сквозняка ягодицы, а его приятели восторженно хохотали, наблюдая за ним из-за угла. “Чтоб тебя, Рон”, — Гарри уныло тащился вдоль темных каменных стен, заставляя себя идти как можно спокойнее и не бежать. До конца коридора оставалось не так уж и много.
— Что я вижу. Не подводит ли меня мое зрение?
Невольно замерев, Гарри обреченно закатил глаза вверх. Разумеется. Иначе и быть не могло в этот проклятый день. Именно Малфой сегодня должен был им встретиться на пути.
— Наша легенда пошла искать себе приключений? На свою еле прикрытую задницу?
В голосе Малфоя было столько ехидного яда, что, не выдержав, Гарри обернулся и уставился на него, прожигая ненавистного придурка яростным взглядом. А тот, замерев неподалеку от Гарри вместе с компанией других слизеринцев, разглядывал его с таким непередаваемым выражением на лице, что Гарри немедленно захотелось послать в него Непростительное.
— Гарри, пойдем! Не обращай на него внимания, — затеребил его за рукав Невилл.
Но Гарри словно парализовало. Тяжело дыша, он стоял посреди коридора, пытаясь справиться с ненавистью, бурлившей в груди. Малфой же, обойдя его по дуге и внимательно разглядев одеяние со всех сторон, теперь застыл перед ним, перегораживая проход — привычно изящный, небрежно красивый, в изысканной тонкой мантии, — и с наглой усмешкой разглядывал его с ног до головы. Опозориться перед ним, таким чопорным, как всегда идеальным, было невыносимо, поэтому Гарри, еле дыша от ненависти, смотрел в ненавистное лицо, почти не замечая остальных. Зато они его замечали, еще как замечали!
Забини, прислонившись к малфоевскому плечу и склонив голову набок, разглядывал Гарри, приоткрыв от изумления рот. Нотт еле заметно кивал головой, пристально изучая юбку, колени и икры. И даже туповатый Гойл ошеломленно замер напротив, глядя на Гарри осоловелыми глазками.
Гарри сжал кулаки. Больше краснеть было некуда.
— И что это тут у нас за красотка? Познакомишь, Лонгботтом? — малфоевский голос звучал так издевательски, что Гарри коротко выдохнул, нащупывая палочку в рукаве белой рубахи.
— Это моя сестра. Га… Гарриета, — ляпнул Невилл в последней тщетной попытке его защитить, сделал шаг вперед, заикнулся и покраснел. Врать он никогда не умел.
Слизеринцы охотно заржали.
— Гарриета? Мне нравится это имя… — Малфой красиво приподнял правую бровь. — Блейз, а тебе?
— И не только имя. Но и ножки, — Забини похабно хмыкнул. — Не позволите ли пригласить вас на чашечку кофе, мадемуазель?
Вихляющей походкой он двинулся к Гарри, согнув правую руку приглашающим полукольцом. Но Малфой преградил ему путь, остановив рукой, затянутой в изящную черную лайку. Гарри невольно усмехнулся картинности жеста: только этот кретин ради форса мог ходить по замку в перчатках.
— Даже не думай, Блейз, я не могу тебе ее уступить, — бросил он, разглядывая Гарри с издевательским весельем. — Придется нам биться за нее на дуэли. Я вызываю тебя, — продолжал глумиться Малфой. Картинным жестом стянув перчатку с руки, он швырнул ее в Блейза, и тот ловко подхватил ее в воздухе.
— На шпагах?
— На палочках! — Малфой небрежно выдернул свою палочку из рукава и уставил ее на Блейза.
— Круто! Я принимаю твой вызов! — Забини шутовским жестом нацелил свою ему в горло и сделал несколько выпадов. — Ради такой красавицы я готов убить тебя, Драко, хоть тысячу раз.
— Ты умрешь первым! — Малфой демонстративно нацелился Блейзу в грудь.
— Эти ножки будут только моими! — Блейз сделал в сторону Малфоя широкий взмах, имитируя заклинание. — Немного волосатые, но ничего! — выпалил он, и Малфой, скривившись от смеха, сделал красивый выпад вперед, атакуя Блейза в живот.
— Плечи… Ресницы… — томно выдохнул Блейз, и слизеринцы закружились и запрыгали вокруг Гарри в показушной битве, скрещивая палочки, рассыпая зеленые искры и не давая пройти.
— Губы…
— Локоны…
— Ботинки…
— Носки…
— Задница…
— Грудь…
— Оставь ее мне!
— Ты недостоин!
— Я убью тебя, негодяй!
— Почему?.. — неожиданно перебил их толстый Гойл, и мнимые соперники застыли на месте, повернув к нему оживленные лица.
— Что “почему”? — спросил у него уже нормальным голосом Малфой, и даже Гарри перевел на Гойла ненавидящий взгляд.
— Почему как всегда только вы двое? — Гойл настойчиво засопел, пытаясь сформулировать мысль, и неловко потер переносицу пальцем, больше похожим на большую сардельку.
— Грег? — Блейз с веселым любопытством уставился на него, явно надеясь на продолжение.
Гойл засопел еще громче.
— Почему только вы? Мне она тоже нравится, — наконец выдавил он. — Я тоже готов с вами драться…
Какое-то время все, даже Гарри и Невилл, ошеломленно смотрели на него, а потом Нотт пополам сложился от смеха, а Блейз с Малфоем переглянулись и оглушительно расхохотались.
— Расслабься, — сдавленным от смеха голосом посоветовал ему Малфой. — Наша красотка сама решит, кого из нас она хочет. И нам не придется сражаться за ее непорочную честь, — он резко обернулся и ехидно уставился Гарри в лицо: — Ведь я надеюсь, она еще непорочная, а, Гарриета?
Намека на свою затянувшуюся девственность, да еще и в одном предложении с ненавистным девчачьим именем, Гарри не вынес:
— Пошел к черту, Малфой! — он выхватил палочку из рукава, наставляя в грудь издевающемуся врагу. — Убирайся отсюда! Или ты пожалеешь!
Малфоевские глаза полыхнули азартным огнем:
— Ах, вы хотите драться, миледи? Я люблю страстных дам! Ну что ж, защищайтесь!
Теперь его палочка тоже была нацелена Гарри в грудь, а малфоевские глаза, — Гарри невольно это отметил, — его глаза в отличие от губ, сложенных в издевательскую усмешку, совсем не смеялись.
