- Верно. Держись, - с этими словами Зар подхватил Северуса на руки и, дождавшись, пока Светлый ухватится за его плечо, шагнул в портал.
Через мгновенье они уже были на месте. На выбранной поляне действительно все еще было лето – заливались сверчки, тихо пели соловьи и перешептывались травы. Ночь выдалась лунная, и было светло, как днем.
Стоило Балтазару ступить на мягкую траву, покрывающую все открытое пространство пушистым ковром, как мягким светом в ней засветилась странная магическая фигура – вытянутый полумесяц, множество каких-то странных линий и рун, пересекающихся под самыми невероятными углами и красная точка – видимо, фокус* всего этого непонятного великолепия. Демон с удивлением рассматривал рисунок, но, придя к каким-то определенным выводам, уложил Северуса в фокус и сам сел рядом с ним, молча указав Люциусу его место. Поцеловав спящего, демон запрокинул голову, обратив лицо к луне, и начал читать заклинания на красивом, очень певучем и совершенно непонятном Малфою языке. Странная магическая фигура наливалась красным светом, энергия, которой щедро делился Балтазар, наполняла ее до краев. Наконец, воздух заискрил, как наэлектризованная шелковая ткань, магия свернулась в тугую спираль и мягко толкнула Северуса в грудь, моментально меняя его внешность. Не было ни долгой ломки, как у Люциуса, ни болезненных вздохов и выгибающихся костей. Просто магическая фигура вспыхнула ослепительно-ярко, и прекрасный темноволосый эльф открыл глаза.
Быстро осмотревшись, он гибко извернулся, как молодая змея, и неожиданно бросился на Балтазара, повалив его на землю. Демон так удивился необычному поведению Северуса, что пропустил момент, когда с прекрасных коралловых губ эльфа сорвалось несколько мелодичных слов. Неожиданно из земли полезли корни и, извиваясь, как тонкие змейки, оплели руки и ноги Балтазара, распиная его на земле. Демон отчаянно рванулся, но ожившая флора держала крепко, да и эльф, с видом победителя сидящий у него на груди, вызывал недоумение.
Люциус наблюдал за всем этим, приоткрыв рот, понимая, что что-то пошло не так, но предпринимать что-либо не спешил. «Северус» вдруг повернул голову, продолжая сидеть на брыкающемся демоне, внимательно посмотрел Люциусу в глаза и что-то быстро заговорил на своем языке, жестикулируя и улыбаясь. Балти опять дернулся, и его кожа начала как-будто светиться изнутри. Темноволосый незнакомец чуть нахмурился, слез со своей добычи и принялся внимательно осматривать распростертое перед ним тело, что-то шепча себе под нос.
Потом он снова повернулся к Люциусу и, склонив голову к плечу, что-то сказал. Светлому ничего не оставалось, как ответить по-английски:
- Я тебя не понимаю, Морнемир.
Темный скривился, услышав свое имя, и раздельно, с мягким акцентом произнес:
- Луюсииусс?
- Да, - признался Малфой.
Черноглазый нахмурился, а потом весело рассмеялся:
- Ние пониимаиешь?
- С трудом, если честно.
- Билиять! – выругался эльф.
Слово было явно из маггловского лексикона Снейпа, и юный лорд чуть покраснел, а третий принц Темной династии посетовал:
- Штоо за ияссык!
Чуть подумав, Морнемир обнажил небольшие, но, судя по всему, острые клычки и прокусил себе палец. После чего подобрался ближе к Малфою, стараясь не делать резких движений, как будто приручая дикого зверя. Осторожно распустив завязки, стягивающие уголки вышитого ворота рубашки Люциуса, наглый эльф обнажил его грудь и начертил на ней какую-то хитрую закорючку, используя палец и текущую из него кровь. Разрисованное место сразу начало чесаться, но через несколько секунд зуд прошел, и Темный с интересом спросил:
- А так?
- Что так?
- Майская Королева, да ты никак поглупел, Элли? Ты меня понимаешь?
- Кажется, да, - немного неуверенно ответил Люциус. - Но я не Элли, Мор.
- Ха! - не поверил темноволосый и снова улыбнулся. - Клянусь лозой своего тирана-отца, ты самый, что ни на есть Эллеманил, просто несколько… не в себе.
Он снова заливисто расхохотался.
- Бездна, Эл, за одно выражение твоего лица стоило умереть и снова воскреснуть, ей-Мерлин, как говорят в этом мире. Иди сюда, Белогривый, - вдруг очень нежно позвал Темный. - Как же я соскучился по тебе, мой Синеглазый брат.
Не успел Люциус опомниться, как безупречное лицо Морнемира оказалось вдруг слишком близко, его большие глаза мягко светились, а губы… были такими нежными, что сознание как-то нелепо помутилось только лишь от ощущения этих ласковых, настойчивых губ, острых зубок, едва ощутимо коснувшихся сначала губ замершего Светлого, потом его языка и шеи.
Малфой совершенно не знал, как ему реагировать. Все происходящее было… приятно, но как-то уж очень странно, поэтому он осторожно отстранился, решив добыть хоть немного необходимой ему информации:
- Прости, - прошептал он, чуть отвернув лицо, чтобы прервать сладкий поцелуй.
- Ну, что ты, Хссаш, не извиняйся. Я все понимаю.
- Зачем ты связал Балти?
- Жаль, что ты ничего не помнишь, а, значит, и не понимаешь, что происходит. Зарри сейчас не в форме. Мой эгоизм привел к тому, что агрессия скопилась в нем, не имея выхода. Ты помнишь, кто у нас Балти? - темные глаза с интересом рассматривали Люца, как будто спеша его запомнить.
- Демон?
- Высший огненный демон, наполовину инкуб. Знаешь, кто такие инкубы?
- Демоны-любовники?
- Смертные иногда упрощают все до абсурда, - усмехнулся Мор и стал в этот момент очень похож на Балти. - Но суть отражена верно. А вот теперь представь, что я по собственной глупости запер в нашем супруге половину его магии. Весьма агрессивной, надо сказать, магии. Своим «Sexus ban» я фактически замкнул весь его немаленький сексуальный потенциал на нас с тобой. Зарри, конечно, терпеливый мальчик, но теперь, когда оба его партнера в пределах досягаемости, этот «файербол», до краев наполненный неутоленным желанием, вот-вот рванет. Причем наш демон, дорвавшись до сладкого, вполне может это самое сладкое сожрать. Полностью. Наша с тобой задача – этого не допустить. Я понимаю, что нашу первую ночь ты представлял себе по-другому, но не все и далеко не всегда получают то, на что рассчитывают.
