Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest"

Малфой вытянул палочку из кармана и небрежно бросил её на пол, не отрывая глаз от опущенных ресниц волшебницы. Она не могла пошевелиться, потому что чувствовала обжигающий взгляд, полный презрения и боли. О, как она недооценила те чувства, которыми успела проникнуться к юноше! Ей-то казалось, что чары, оправдывающие все её порывы, станут вечным щитом от угрызений совести. Закрывая глаза на собственные эмоции, она совершенно потеряла дорогу и заблудилась в непроглядной тьме собственной лжи. Врать себе было даже хуже, чем врать Драко, потому что теперь она испытывала боль из-за чужих страданий, и чары здесь наконец-то были ни при чем. Гермионе всегда казалось, что, исполнив это задание, она освободится от чар, наставит Драко на путь истинный и заживет как прежде. Но даже не это заблуждение было самым отвратительным. Важнее, что она совершенно не заметила то, как сильно изменилась внутренне и насколько крепко привязалась к теплу, бывшему раньше холодом. Грейнджер никогда не оправдывала себя и понимала, что смертельно виновата.

Не поднимая головы, она нашла свою палочку и вытянула перед собой.

***

Их заключили в одной из пустующих жилых комнат Хогвартса, потому что специальных камер в замке не было. Макгонагалл так и не проронила ни слова, видимо, находясь в глубочайшем трансе. Погремев ключами на прощание, Волнер, довольный до невозможности, увел её в кабинет, чтобы подписать заявление об исключении из школы Драко Малфоя.

Вероятно, комната была предназначена для проживания в ней кого-то из преподавателей, но, так как профессорский состав после Войны заметно уменьшился, помещение пустовало. Все вокруг было накрыто белыми полотнами, защищающими мебель от пыли. Гермиона смогла различить по очертаниям лишь шкаф, стол, небольшое кресло и высокую кровать в углу. Окно было узкое и днем наверняка почти не пропускало света.

Драко, лишь дверь за ними закрылась, прошел креслу и тяжело опустился в него, склонив голову к груди. Но потом, осознав, что расслабленная поза ему не удастся, он, вцепившись пальцами в волосы, согнулся и устроил локти на коленях. Все, что должно было его заботить в эту секунду, не имело никакого значения. Авроры, повторное расследование, суд, слезы матери… Все это существовало в его представлении будущего, но где-то далеко, за пределами комнаты. Здесь, в уединенной тишине, хотелось думать только о предательстве Грейнджер.

Гермиона, нерешительно остановившись у двери, жадным и виноватым взглядом впивалась в сгорбленную фигуру слизеринца. Ей хотелось что-то сказать, но она прекрасно понимала, что Малфой её слушать не станет.

— Грейнджер, — вдруг спокойно начал он, и девушка вздрогнула. Луч надежды осветил её поверженное во мрак отчаяния сознание. — Ты мерзкая сука.

— Я знаю, — кивнула она, сдерживая слезы. Но её сердце рыдало совсем не по ней, а по той связи, которая неумолимо ускользала из перепачканных маслянистой ложью ладоней.

— Ты знаешь? — хмыкнул Драко, запоздало понимая, что лучше бы он вообще не затевал этот разговор. Мнимое спокойствие и покорность Грейнджер только выводили из себя, не давая выхода и малой части той боли, что сейчас усердно пилила его сердце. — Я все думал, почему мне порой так трудно дышать рядом с тобой… — он хрипло рассмеялся и поднялся на ноги. Гермиона инстинктивно прибилась к стене, на задворках сознания понимая, что он сейчас может запросто убить её. — Оказалось, ты просто натягивала поводок.

Драко остановился в нескольких шагах от девушки, не сводя с неё пристального взгляда. Ему хотелось, чтобы она наконец-таки подняла свои бесстыжие глаза и ответила за то, что сделала.

— Это не так, — невнятно всхлипнула она. — Волнер неправильно выразился. Я не должна была следить за тобой. Просто стать ближе и сделать так, чтобы ты не… — слишком поздно девушка поняла, что это бессмысленное оправдание. Слежка — лучшее слово для этого позорного поступка.

— Что? Не стал Пожирателем? Поздравляю, Грейнджер! Ты отлично справилась! Сто очков Гриффиндору! — прокричал Драко, заметив, как сотрясаются при каждом его слове плечи девушки. — Теперь я заключенный Азкабана, так что тебе нечего бояться.

— Нет! — с внезапной смелостью вскрикнула она, наконец поднимая глаза. — Я не позволю им заключить тебя, клянусь!

— Заткнись уже, — обреченно выдохнул он.

— Это правда, что мне было приказано помогать тебе справиться с давлением, но после всего, что между нами произошло… — взгляд девушки блеснул уверенностью. — Я знаю, что мы больше не враги.

— Не друзья уж точно.

— Нет, не друзья, — сглотнув, ответила Гермиона. Не так она представляла разговор об их отношениях. — Нечто… нечто другое.

— О, Мерлин! — Драко истерично рассмеялся. — Ты думала, будто я запал на тебя? О чем ты говоришь? И что такого между нами произошло? Дай подумать… — он воодушевленно вдохнул. — Может, говоришь про тот момент, когда ты истекала от возбуждения рядом со мной и думала, будто это искренне? Когда мы почти трахнулись в Мэноре?

— О, если только это для тебя имеет значение! — Гермиона не ожидала от себя злобы, но слова Малфоя настолько задели её, что она не смогла покорно смолчать.

— Не смей открывать свой рот! — прорычал Драко, рывком прижимая ладонь к её губам. — Я доверял тебе! Впервые после того, как все рухнуло, я почувствовал себя живым и подумал, что не будет ничего плохого, если я попробую снова восстать из пепла. Вот только таким, как я, не место в твоем светло-розовом мире, Грейнджер. Мое место в грязи и пыли под ногами великих освободителей, без разбору заклеймивших каждого. Была бы их воля — они осудили бы за измену даже младенца, улыбнувшегося Пожирателю! — Драко обреченно покачал головой. — Как глупо с моей стороны было доверяться тебе — той, что всегда стояла у верхушки слепого правосудия! Ничтожная букашка под твоей ногой — вот кем я всегда был для тебя и кем останусь навсегда. Ты говоришь о чувствах? Что ж, если ты приняла за любовь простую похоть, то мне тебя жаль! Знаешь, что бы было, если бы на нас не наложили чары? — Драко вопросительно изогнул бровь. — Я бы просто трахнул тебя, и на этом бы все закончилось.

Еще раз прижав её к стене, Малфой рывком отстранился и направился вглубь комнаты.

— Я разбит и уничтожен тобой. Довольна? Достойное искупление за нашу детскую вражду?

— Ты мне нужен, Драко. Я… — Гермиона изо всех сил сжала края мантии, борясь с желанием просто умереть.

Малфой подумал, что оглох, но оглушительно громкий стук собственного сердца подтверждал обратное. Резко развернувшись, он в три ровных шага преодолел расстояние до сжавшейся от страха и отчаяния гриффиндорки, а потом схватил её за шею и притянул к себе

— Не смей, — прошипел он ей почти в губы, не разрывая зрительного контакта. — Даже слов таких не произноси!

— Я… — Гермиона понимала, что у неё есть лишь один шанс на спасение.

Грязно выругавшись, Драко рывком прижался к её губам, и, убедившись, что девушка не продолжит свою бредовую фразу, скользнул языком в расслабленный рот. Когда короткий стон, перетекая из одних губ в другие, резонансом отозвался в сердце Малфоя, он прикусил тонкую влажную кожу до крови, словно наказывая, и тут же отстранился.

— Это не конец, Грейнджер, — больно стянув её волосы на затылке и рывком приблизив голову девушки к себе, пообещал Драко. Прижавшись щекой к её виску, он неосознанно потерся о гладкую кожу, но потом, придя в себя, продолжил:

— Я переверну этот чертов мир и тогда приду за тобой… — шумно выдохнул он ей прямо в ухо, другой рукой скользя к ягодице. Цепкие пальцы впились в мягкую плоть, и Гермиона зажмурилась, едва ощутимо вздрогнув. — И, видит Мерлин, лучше тебе не ждать этой встречи…

Комментарий к 18. Могила на двоих

Ух, ребята. Кажется, на ближайшие несколько глав мой плейлист при написании будет состоять исключительно из ЛСП. Эта музыка всегда вызывает негативные мысли и располагает к написанию вещей о душевном падении и мировом отчаянии.

В целом, глава мне очень понравилась. По крайней мере, мне было интересно её перечитывать.