Асмодей (СИ) - "Dragoste"

Михаил замолчал, очевидно взвешивая каждое свое слово. За эти несколько недель, проведенные на земле, архангел увидел другую сторону Луны, ту что всегда была сокрыта от глаз небес. И эта сторона была темна. Мрак людских душ был на редкость заразителен, будто чума шествуя по миру. Оставить Люцифера, вместе с его прихвостнями в этом мире было равносильно смертному приговору для всего живого, прямой угрозой небесам, но в то же время снять печать было ослушанием, изменой. Погрузившись в чертоги своего разума Михаил пытался найти в заветах Творца ответ на этот вопрос, но не мог.

Господь заповедовал своим сынам безукоснительное послушание, любовь к своим братьям и почитание его творений, беспристрастность в суждениях, но что должен делать архангел, если его братья, пусть и падшие, подняли оружие друг против друга? Что он должен делать, если единственный способ остановить войну и защитить венец творения – это пойти против прямого приказания Создателя? В конце концов, что он должен делать, если люди, чьи души ангелы должны защищать ценою собственных жизней, пользуясь свободой воли отворачиваются от небес? Что он должен сделать: покарать или продолжить защищать? Столько противоречивых вопросов, и что не выбери – всюду грех! Пожалуй, для слуги небес нет более тяжкого выбора.

Очередной толчок заставил содрогнуться стены домов, а стекла с треском вылететь из рам. Перепуганные израненные люди вновь потянулись на площадь. Только сейчас эти кровожадные зеваки не требовали смерти ближних своих, они взывали к небесам, моля о милосердии. Высшая степень лицемерия. Михаил даже поморщился от отвращения. Слабый перезвон колоколов, вырвал его из потока этих дум, подняв голову к колокольне он увидел как вниз рухнул огромный колокол и прокатился по площади с диким воем. Ветер усилился, поднимая вверх сухую листву и пыль, срывал черепицу с крыш и ломал вековые деревья, стоявшие у стен домов. Еще один толчок обрушил несколько мостов, образовавших в центре города некое подобие плотины, и река, некогда заключённая в гранит, вырвалась из своих оков, постепенно затапливая площадь.

– Смотрите! Смотрите! – кричали горожане. – Пожар! Пожар!

– Горят предместья! – прокричала какая-то дородная женщина, прижимая к своей груди такого же толстого ребенка.

– Должно быть от землетрясения разбились масляные лампы и начался пожар, – пояснил Лионель, с первыми подземными толчками окруживший таинственный квартет каким-то магическим полем, позволяющим им наблюдать за пугающей картиной бедствия будто из потустороннего мира.

– О, Боже! – вскричала пришедшая в себя Аврора, которая смотрела на разразившуюся вокруг катастрофу через призму собственных страданий. Она едва не погубила родной город одним лишь мановением руки, но страшно было представить, что будет с Парижем, если все демоны решатся высвободить свою магию.

– Бог…О, нет, дорогая, он видимо ослеп и оглох! – произнес Люцифер. – Это конец…

– Остановите это, Владыка, здесь тысячи жителей. Они погибнут…

– Среди них едва ли найдутся невинные, – равнодушно заметил Люцифер. – Здесь некого спасать, даже дети погрязли в воровстве.

– Это словно страшный сон, – всхлипнула девушка.

– То пламя чувств, эмоций и страданий. Истинная натура человека, стремящегося к разрушению, а не созиданию.

– Прошу, пусть мир наш будет жить! Спасения, мессир! – будто забыв недавние слова Михаила, взмолилась Аврора.

– Спасение – участь Бога!

Удержать своих чувств она не могла. Отчаяние, желание помочь, равнодушие к происходящему ее спутников – все это пробудило в ее душе целую бурю негодования. Сердце ее наполнилось решимостью и, соскочив с коня Люцифера, девушка подошла к краю магического барьера.

– Что ты собираешься делать? – видя в ее глазах какой-то неясный свет, произнес Лионель.

– Кольцо не защитит этот город, девочка, а Асмодей не откликнется на твой призыв снова. У него иные заботы, – вмешался в разговор Люцифер. – Идет бой и вся магия до последней капли нужна ему для того, чтобы победить. Осмелишься забрать ее часть – он может погибнуть.

– «Спасение – участь Бога», мессир, – повторяя его слова отозвалась Аврора. – Я не стану призывать демона, чтобы спасти этот город.

– Но без его магии перстень – это безделушка, пусть и драгоценная.

– Владыка Асмодей однажды сказал мне, что изумруд – это не источник силы, а ее проводник, а значит, он может стать проводником волшебства иного рода. Я желаю обратиться к Богу, мессир, я знаю, что он видит все, он просто не может остаться безучастным.

– Это только фантазии, – прошипел Люцифер.

– Это вера, мессир!

– Вы зря погибните, дорогая!

– Я уже мертва, и если моя душа сможет послужить этому миру, так тому и быть.

– Я запрещаю, – взревел Люцифер, подтащив девушку к себе. – Твоя душа принадлежит мне, ты не можешь ослушаться.

– В Аду, – вырываясь, прошипела Аврора. – А на Земле Бог дал человеку свободу выбора. Накажите меня после… – с этими словами она перешагнула магический барьер.

– Самоубийство, – произнес Люцифер, когда девушка отошла на достаточное расстояние, чтобы их не слышать.

– Самопожертвование, – возразил Михаил, все это время с интересом наблюдавший за их спором. Рабыня, отважившаяся бросить вызов хозяину целого мира и ради чего… ради спасения столь презренных созданий, которые и ее без сожаления отправили бы на костер. Эта была вершина веры, роза, распустившаяся в Аду.

Едва Аврора ступила на мерзлую землю, как порыв ветра, несущий острые кусочки черепицы распорол ей щеку, алая кровь потоком хлынула вниз, обагрив и без того уже заляпанный плащ, который, пропитавшись зловонием парижских улиц превратился в неподъемную ношу. Каждый шаг давался девушке все с большим трудом, ветер сшибал с ног и в конце концов она опустилась на колени прямо в придорожную грязь, сбросив с себя тяжелый плащ.

– Отче наш, молю, услышь свою заблудшую рабу, дай силу остановить все это безумие. Охрани этот порочный город, ибо даже в самой непроглядной тьме можно отыскать луч света. Молю тебя.

Но ничего не происходило, кругом царили безумие и хаос, мимо проносились поломанные деревья, крышные покровы, мелкая утварь. Ее израненные осколками, кровоточащие руки, были укрыты толстым слоем грязи, а потом и вовсе что-то тяжелое ударило девушку со спины, да так, что она едва не потеряла сознание, но воля ее была непоколебима, ни разу она не усомнилась в своем решении, не попыталась бежать назад в укрытие. Но Бог, казалось, не замечал ее пылких призывов. Стихия продолжала буйствовать, разрушая исторические здания и погребая под завалами десятки людей.

И тут, как откровение свыше, а точнее из адских подземелий до нее донесся голос Асмодея, а в памяти ожил его рассказ о том, что свою силу демоны черпают в энергии душ. Что ж, видимо правдива истина: если сам себе не поможешь – никто не поможет. Но как… как ей высвободить энергию своей души? Как научиться управлять ей? Лионель говорил о том, что магия требует полной концентрации и бесстрастия, никаких посторонних мыслей, только цель. Закрыв глаза, девушка представила себе Париж, не тот погрязший в грязи, преступлениях и крови оплот человеческого убожества, а столичный град величайшей страны – сказочный город, о котором рассказывали ей торговцы. Перед глазами пронеслись роскошные дворцы, великолепные сады, люди, живущие в достатке, то была наивная мечта, но такая реальная, что все ее существо уверовало в возможность этого.

– Молю, – шепнула она, уже не зная какие силы призывает себе в помощь, желание ее было столь велико, что ни одна сила во Вселенной не могла ему противостоять. И тут ее кожа будто начала светиться изнутри, разливаясь по телу приятным теплом. И с каждой секундой это сияние начинало усиливаться, ослеплять тех, кто смотрел на нее, а буря вокруг и впрямь начала стихать, одна лишь беда, вместе с сиянием начало усиливаться и тепло, обратившееся в нестерпимый жар, который буквально выжигал из нее всю жизнь. Кровь начинала закипать в венах, во рту появился солоноватый привкус крови и запах, ужасный запах горелого мяса. Она будто снова взошла на костер инквизиции, только на этот раз пламя пылало внутри нее.