Подвалы твоего сердца (СИ) - "hazy forest"

Слизеринка не знала, сколько она просидела около своей колыбельки, мерно покачиваясь, словно сумасшедшая. За окном было совсем темно, и голоса Пожирателей в коридорах стихли. Особняк спал, но никому другому как Пэнси было ясно, что этот покой обманчив. Озираясь по сторонам так, будто родные стены были врагами, девушка напряженно думала о том, что ей делать. Самой первой появилась мысль о самоубийстве, потому что волшебница больше не чувствовала в себе сил, чтобы двигаться дальше. Через несколько минут, проведенных в раздумьях о способах суицида, Пэнси поняла, что не сможет лишить себя жизни самостоятельно. Девушка боялась смерти и называла это трусостью. Становиться марионеткой Пожирателей окончательно было еще хуже. Тупик выстраивал стены вокруг окованной цепями неизвестности девушки, и её сердце снова начинало ускоренно биться. Все тело стонало и молило о спасительном забвении, но сознание, словно неумолимый диктатор, оставалось ясным и заставляло Пэнси думать дальше.

Поднявшись на ноги, девушка прошлась по комнате, касаясь пальцами знакомых с детства предметов. Чтобы отвлечься, она начала вспоминать, как в глубокой юности она играла здесь со своими друзьями, пока родители развлекали гостей разговорами и выпивкой. Девушка вспоминала, как спорила с Асторией о том, чья кукла дороже и красивее, помнила свою обиду на Малфоя, когда он отказывался играть с ней в дочки-матери. Картины прошлого были практически осязаемы. Посмотрев на плотную штору, смятую у основания, Пэнси застыла. В её сознании, до этого скрытое многими другими мыслями, вдруг вспыхнуло новое воспоминание. Прямо здесь, у окна, когда-то давно и всего лишь раз стоял маленький Теодор. Родители Пэнси почти не общались с Ноттами, но тогда был какой-то грандиозный прием, и Протеус посетил особняк Паркинсонов вместе с сыном. Теодор не понравился никому из детей, потому что указывал на пустое место и описывал жутких существ, похожих на обугленных пегасов. В детском сознании Пэнси пегасы были блестящие или хотя бы розовые, поэтому она резко пресекла свое общение со странным мальчиком, а её примеру последовали все остальные. Тот вечер маленький Тео провел, спрятавшись за плотными шторами. Больше он в особняке не появлялся, и Паркинсон встретила его лишь на первом курсе в Хогвартсе.

— Теодор, — прошептала девушка, касаясь занавесок пальцами. Сердце пронзила внезапная тоска и тревога. Сколько прошло времени? Протеус приказал ей навестить Нотта!

Пэнси сорвалась с места, попутно ненавидя себя за страх перед Пожирателем. Но перспективы, описанные Ноттом старшим, вдохновляли на послушание. Девушка пыталась передвигаться бесшумным бегом, но не замечала, что у неё не получается. Кажется, сбитое дыхание и тяжелые шаги Пэнси слышали абсолютно все обитатели поместья.

Темнота подвала больше не пугала волшебницу, потому что она познала страхи куда более глубокие и серьезные. Даже не зажигая «люмос», девушка двинулась вдоль по узкому коридору. Последняя дверь нашлась очень быстро.

— Теодор! — прошептала она, хотя подсознательно понимала, что из подвала её услышать никто не сможет. Ответом служила тишина. Кровь в жилах Пэнси застыла. — Теодор! — уже громче произнесла она и, наконец осветив себе путь, схватилась за задвижку. Металл неприятно лязгнул, но слизеринка не обратила на это никакого внимания.

В углу грязной камеры лежало нечто, похожее на скрученную в агонии фигуру человека. Девушка едва не выронила палочку, когда увидела окровавленную руку с вырезанной на ней меткой. Кривые контуры рисунка кровоточили и покрывались темной корочкой, а кожа, едва видимая из-под грязных коричневатых разводов, отдавала мертвецкой бледностью.

— Теодор! — Пэнси рухнула на колени перед телом и нерешительно протянула руку к плечу юноши, лежащего лицом к стене. — Нет! Мерлин, нет! Прошу… — жалобно взмолилась она в пустоту и наконец набралась смелости для того, чтобы перевернуть волшебника. Стоило только волшебнице надавить на плечо Теодора, юноша глухо застонал и рывком отвернулся, что-то невнятно пробормотав.

— Я не стану, — хрипло шептал он, задыхаясь. — Я не дам клятвы! Уходи! Уходи!

— Теодор, — Пэнси поспешно передвинулась, немного расслабляясь от осознания того, что Нотт жив. — Это я, Пэнси…

— Отец… — простонал юноша, изгибаясь в болезненном спазме. — Почему… Почему ты меня ненавидишь? Почему ты её убил? Зачем… — слова перемежались с судорожными вдохами и выдохами. Создавалось такое впечатление, будто кто-то раздирал легкие Теодора, и оттого ему было трудно дышать.

— Теодор! Пожалуйста, очнись, — обреченно и плаксиво позвала Пэнси, осторожно переворачивая слизеринца и укладывая его голову на свои колени. Пальцы принялись судорожно гладить испачканные в холодной крови волосы, и это, кажется, возымело некоторый эффект. Юноша перестал бредить и распрямил нахмуренные брови. На его лице не было ран, но синюшная бледность пугала. — Ты так нужен мне, Теодор! Очнись… — упрашивала Пэнси, из последних сил пытаясь не расплакаться от жалости к себе и измученному Нотту. Её пальцы, уже давно испачканные в чужой крови, легко прикасались ко лбу и щекам. Теодор приоткрыл глаза и невидяще уставился в лицо Пэнси.

— Паркинсон? — потрескавшимся голосом спросил юноша и снова закрыл глаза. — Где Протеус?

— Он ушел. Все закончилось, — поспешила заверить Пэнси, не переставая успокаивающе поглаживать лицо и шею. — Я помогу тебе.

— Нет, — он дернул головой. — Чем больше на мне живого места… — Теодор болезненно поморщился и сглотнул. — Тем сильнее он истязает. Уходи…

— Мне больше не к кому обратиться, — Пэнси склонилась совсем близко к юноше и до боли прикусила губу. — Протеус угрожал…

— Разве я не говорил? — зелень глаз полнилась недовольством.

— Прости, — сбивчиво прошептала Пэнси.

— Еще одного раза я не выдержу. Все кончено, — обреченно прошептал Теодор, с огромными усилиями поднимаясь из лежачего положения.

— Нет… — Пэнси задрожала всем телом и всхлипнула, закрывая глаза руками. — Пожалуйста, помоги мне. Умоляю… Мои родители… — путано объяснялась девушка, но плач кривил голос, и в конце концов она просто разрыдалась.

— Эй, — тихо позвал он. — Тише, — протянув руку, Теодор приобнял её за плечо и притянул к себе. Ему было жаль Пэнси. Без родителей, друзей, лишенная любви желанного человека… Она была такой одинокой, как и он сам.

— Не умирай, — простонала Пэнси в плечо юноши. — Я сделаю все, что скажешь, только вытащи отсюда меня и моих родителей!

Теодор молчал, уставившись в противоположную стену и поглаживая дрожащую спину волшебницы. Все внутри жгло при каждом вдохе. Рука с вырезанной на ней меткой почти онемела и плетью лежала рядом. Правда была в том, что еще одного эксперимента с запретными заклятьями юноша действительно мог не выдержать.

— Ты действительно готова на все? — тихо спросил Теодор, плотно сжав губы. Решение, которое пришло к нему после первой пытки, казалось сумасшедшим, и Нотт всячески пытался придумать другой выход. Но, сколько бы Теодор ни размышлял и сколько бы не искал иные пути, все в итоге приводило к одному решению.

— Если это спасет меня и мою семью, — уверенно ответила успокоившаяся Пэнси. Теодор медленно кивнул.

— Чтобы выжить, мне нужно вступить в магический брак с Асторией и позволить связать себя с ней чарами. Такими же, какими связаны Малфой и Гермиона.

— Так ты согласишься на условия Протеуса?

— Это зависит от тебя, — измученно улыбнулся Теодор. — Я расскажу тебе все до последнего, не скрывая и не увиливая. И, если ты примешь это сложное решение, которое повлечет необратимые последствия, то шанс на спасение будет.

— Клянусь, — Пэнси откинула волосы, серьезно посмотрев на Теодора. — Я соглашусь, чего бы мне ни стоило это решение. Каков план?

— Для начала… — Теодор сжал руку Пэнси в своей, боясь, что она убежит, едва он назовет суть. — Ты должна будешь посетить Протеуса и сказать, что я согласен с его условиями.

Пэнси замерла, ожидая того самого условия, последствия которого должны были перевернуть её жизнь.