Слабость плоти (СИ) - "Мастер_Угвей"

Хуже всего было то, что я верил в относительную возможность подобного исхода, пусть и не до конца желал это признавать. Некоторые из моих братьев действительно терпеть не могли ни отца, ни кого-либо из моих братьев, а потому восстание кого-то вроде Ангрона или Мортариона казалось вполне возможным. Я пытался помочь навести мосты между нами, однако именно эти двое всегда противились любым моим попыткам хоть сколько-то сбавить огонь.

Но Феникс? Это просто не имело смысла. С чего бы Фулгриму вообще подниматься и сражаться за Пагубные силы? Он был одним из самых уважаемых наших братьев, слава которого расходилась на всю галактику. И непонятно всё с «чёрной птицей», так как Корвус пусть и вёл себя странно в последнее время, всегда умудряясь скрыться от моих попыток заговорить с ним, но не было у него такой уж серьёзной причины восстать. Да, он был больше борцом за свободу, чем за что-либо ещё, но разве столь малой причины было достаточно для совершения худшего из преступлений?

— Ты слишком много мыслей уделяешь тому, кто предаст вас открыто, и не тому, что станет с другими твоими братьями, оставшимися «верными». А в этом плане можешь поверить мне — некоторые из них сделают нечто куда хуже, чем ваши самые проклятые «еретики». Из тех, кто выживут первые дни, конечно же, — выдав некий металлический скрип, отдалённо похожию на усмешку, безэмоционально произнес Орикан, после чего бросил мне когитатор, взявшийся словно бы ниоткуда. — Здесь все сведения про «Фарос», что тебе пригодятся. Советую тебе ознакомиться с ними внимательней, если планируешь пойти против моего совета, чтобы вступить в вечную войну без шанса на победу. В таком случае ты должен как можно дольше пробыть моим щитом.

В следующий миг астромант исчез в зелёной вспышке, оставив под собой круг раскалённой земли. Я успел запомнить принципы, на которых строилась его машина времени, но сейчас мне было не до неё. Чем больше я думал насчёт потенциального восстания, тем больше подтверждений существования подобного я замечал. И с каждой новой мыслью в сознании начинала гореть иная мысль — сколько времени осталось до судного дня?

Глава 78. За мгновение до...

Ангрон наслаждался историческим моментом, осматривая своих немногих братьев, собранных им на его флагмане. Спустя годы попыток достучаться хоть до кого-то, у него наконец-то имелись те достойнейшие, принявшие его путь и решившие восстать против отца.

И пусть по мрачно опечаленному лику Корвуса, невозмутимой маске Фулгрима или сморщенному лицу Мортариона нельзя было точно оценить, насколько они разделяют его мысли насчёт свержения отца, но Двенадцатому хватало и самого факта, что они готовы сражаться вместе с ним. Именно они добьются того, что станет причиной падения империи костей и рабов, построенной их проклятым отцом…

Однако даже их всех не хватит, если действовать бездумно. Несмотря на общие возможности нескольких легионов, они всё равно преступно опаздывали. Голос показывал Ангрону редкие вспышки из будущего, где все их планы рушились из-за нескольких простейших ошибок и недопущений, вызванных их медлительностью. Слишком много пророков разгуливало среди бесчисленных миров, и с приближением конца, всё больше безумцев из их числа начинало твердить вполне схожие истории о конце света, которые точно не останутся незамеченными их братьями. К тому же их отец был сильнейшим из пророков, и даже с помощью его Учителя, очевидно, что он скоро начнёт копать в их сторону.*

А потому приходилось действовать стремительно. Им не победить тирана человечества и весь его Империум путём долгой войны на истощение, но также у них нет шансов и в стремительном противостоянии у самой Терры. Даже если его Учитель даст ему всю мощь варпа в его руки, это в лучшем случае лишь уравняет его шансы в бою один на один с объективно сильнейшим чародеем галактики. Как бы Красный Ангел ни относился к своему отцу, но не признать его мощь, значит признать поражение.

Пусть его братья могли показать себя в битвах один на один против тех же Дорна или Пертурабо, сейчас засевших в сердце их империи в попытках отстроить её оборону, но что насчёт десятков тысяч Кустодесов и сотен тысяч Астартес? Что насчёт Механикума, твёрдо поддерживавших Омниссию, или бесчисленных легионов Имперских Рыцарей с Титанами, готовыми умереть за своего бога на троне? Буквально многомиллиардной армии, защищавшей одну единственную Терру?

Даже если забыть про всех верных их отцу братьев, у Ангрона и восставших нет ни шанса в прямом противостоянии. Вот только вместо того, чтобы пасть духом и принять тяжесть собственных цепей, это заставляло Красного Ангела думать об ином — как победить более хитрым способом. И благодаря годам долгого планирования и выжидания, у него имелся план, как обернуть каждое из преимуществ их отца против него самого в самую приятную месть из возможных. Медленную и вызванную самым мучительным ядом.

Ангрон не желал просто взорвать Терру и тем самым царствовать в вечной ночи — власть вообще не интересовала его. Нет, он желал принести его отцу такую боль и пытки, через которые он прошёл сам — всё, чтобы его ярость ощутила на себе вся галактика. А потому он, для начала, расколет на части весь Империум, который его отец так долго собирал воедино. Его братья помогут ему в этом, хотят они того или нет, и даже если они предадут самого Двенадцатого после крушения царства их отца, начала этой Ереси ему хватит, чтобы навсегда подорвать любые попытки его отца в будущем построить нечто подобное ещё раз…

— …Я ещё могу понять, что здесь забыл Корвус, который разделяет мои мысли насчёт тирании нашего отца, но ты, Фулгрим? Что ты здесь забыл? Разве у «Сынов Императора» нет более важных дел вроде вылизывания сапог нашего отца? — хмурый голос и усмешка Мортариона вырывали Ангрона из размышлений. Как всегда, причина была не лучшей, но отдыхать он будет после окончания их молниеносной войны.

— Вы не поймёте. Просто физически не сможете понять, какая истина открылась мне во время моих философских размышлений насчёт нашей роли во вселенной, и того, как достичь истинное совершенство. Не какие-то жалкие попытки нашего отца вознестись до божественного статуса, а нечто реальное. Совсем скоро я совершу этот шаг и вознесусь, после чего вы сможете перестать волноваться об угрозе со стороны отца — с моей будущей мощью и силой империи, которую я построю, я сражу его одним ударом, — прекрасно поставленный голос Фулгрима сейчас звучал особенно горделиво и с такой спесью, будто он действительно всей душой верил в свои невозможные слова. При этом будто бы он на самом деле совершал им одолжение, «опускаясь до их уровня», и слушая их планы, чтобы не оскорбить.

Все с сомнением оглядели Фулгрима, странные слова которого ожидали услышать в последнюю очередь. Феникс всегда казался одинокой статуей, которая была совершенна со стороны. А потому они все и были столь удивлены видеть гниль внутри.

«Насчёт него можешь не волноваться — Феникс является долгоиграющим проектом одного моего союзника, и у него своя задача. Один змей не желал ни в какую соглашаться работать вместе со мной, даже чтобы свергнуть Анафему, а потому пришлось пойти на небольшие уступки. Роль Фулгрима станет ясна совсем скоро, но пока можешь просто быть уверен — его задача в том, чтобы сокрушить главную мечту твоего отца, и отрезать один из его способов к отступлению.»

Ангрон мысленно кивнул, после чего перевёл взгляд на двух других своих братьев. Душа Корвуса была черна от его внутренних переживаний и противоречий, пока Мортарион просто сомневался насчёт того, выгорит ли их план, и не стоит ли ему прямо сейчас сдать их всех, чтобы избежать кары их отца. Эмоции в душе Фулгрима вообще сейчас было не просчитать, столь странным и запутанным клубком они завязались. А потому, учтя всё это, было очевидно, что сейчас его группе требовалось больше всего — чёткий план и уверенность:

— Мы собрались здесь, чтобы сразиться за высшую цель, а потому все конфликты должны быть откинуты в сторону совместной работы, — жёстко произнёс он, взмахивая рукой и привлекая общее внимание. — Мы все рискуем своими жизнями просто собираясь здесь, так что необходимо работать вместе, чтобы они не были истрачены бесцельно. Борьба с тиранией и диктатурой, что однажды обязательно приведёт человечество к застою с деградацией, уже которые станут концом всего великого рода людей. Все мы боремся за завтрашний день, где будут сломлены оковы у триллионов рабов. Мы рискуем всем, что имеем, потому что единственные готовы сражаться стоя, чем жить на коленях. Всё во имя высшей цели, ради которой мы готовы пойти хоть в саму бездну…