Слабость плоти (СИ) - "Мастер_Угвей"

Робаут бы выразился куда мягче, но сейчас у него уже просто не было сил. После появившихся варп-штормов и появления трещины на всю галактику, он ещё не прикрывал глаза. Пока Империум сыпался на части и его внимания требовали тысячи миров, у него не было и надежды на сон. И Альфарий с Ханом явно поддерживали его, столь напряжённо они сейчас выглядели — уставшими, но всё ещё готовыми сражаться за свои идеалы. Единственные братья, находившиеся в это время в Сегментуме Ультима, также как и он волновались насчёт остального человечества, связь с которым резко оборвалась.

Они втроём сейчас находились на Маккраге, в тронном зале Гиллимана, где и встретили единственного разумного, что мог бы помочь им в этот момент. И пусть они все сильно недолюбливали ксеносов, но в моменты подобных кризисов, союзников не выбирают. Они сейчас даже рассматривали возможность того, чтобы послать сообщения о союзе последней недобитой варбанде орков, до сих пор ведшей партизанскую войну на границе сегментума — вот какого уровеня отчаяния они достигли.

Робаут даже думать не хотел о том, как отец отреагирует на всю ситуацию, когда они воссоединятся. Потому что пусть пока Ультрамар и мог объединить вокруг себя окружающие сектора и остатки Сегментума, союз с ксеносами мог стать причиной, почему уже потом его собственная голова покатится вниз…

— Мы можем вам помочь, однако только если вы наконец-то отбросите свои глупые предрассудки, и сможете относиться к нам, как к разумным индивидам, заслуживавшим уважение. Только в таком случае, мы готовы работать вместе… — ксенос вновь попытался взять инициативу в свои руки, однако его снова перебили.

— Прошли десятки миллионов лет, но ваш вид каким-то образом стал ещё более невыносимым и заносчивыми. По своему, это даже впечатляет, — произнёс чёрный металлический скелет в золотых одеяниях и с одним изумрудным глазом посреди безжизненного лица, что появился буквально посреди воздуха. Однако сейчас все слишком усталы, чтобы обращать внимание на такую «мелочь».

Держащий в руках скипетр, и уверенно двигавшийся к собравшимся, Орикан Предсказатель одним своим видом вызвал у представителя эльдар шок, куда более сильный, чем простой апокалипсис. Хан уже потянулся за клинком, чтобы рассечь вторженца на части, но Альфарий вовремя остановил брата — перед ними явно не очередной демон, а тот, кто способен хоть как-то помочь преодолеть бурю.

Робаут же лишь выдохнул, попытавшись справиться с ещё большим комом сожалений и сомнений, застрявшем в горле. Их всех явно ждали очередные компромиссы и попытки построить невозможный союз, однако даже несмотря на эту кучу работы, его продолжала мучать одна мысль — что если они больше никогда не увидят отца? Ведь какой бы мрачной эта мысль не была, в ней также было что-то… особенное.

.

. . .

Вулкан тяжело открыл глаза, чувствуя, как жизнь медленно начала возвращаться в его тело. Самый крепкий из сынов Императора, и один из самых выносливых, даже он имел свои пределы. И отравленное лезвие, пробившее его грудь, было тем, что повалило даже его.

Однако он всё равно по какой-то причине был жив. Воспоминания в голове смешались, и осталась лишь тень былых дней — неожиданное оповещение от Мортариона, предложившего вместе сразить остатки орков, затем долгие поиски того самого затаившегося врага, во время которых Вулкан создал своему брату лучшую косу из возможных.

А вот после них всё будто бы произошло мгновенно — вспышка, волна психической энергии накрыла их всех, а затем он уже ощутил холодную сталь, пробившую одно из его сердец. У каждого Примарха их несколько, отчего Вулкан выжил, но оказался в плену своего брата.

Он находился в тёмном помещении вроде одиночной тюрьмы, освещаемым лишь лёгким зелёным огнём, и был связан в тяжёлые стальные цепи, не дававшие ему пошевелиться ни на миллиметр. Его брат стоял над ним, прожигая взглядом Вулкана, да так, будто бы зверь выбирал самый лучший кусок мяса. Его взгляд был проницательным, но в то же время каким-то неживым. Запах хлора и фармальдегида окружал Примарха, и даже одного вздоха было достаточно, чтобы начать задыхаться в абсолютной тишине этой клетки.

Мортарион выглядел куда бледнее обычного, пока в его глазах сиял зелёный огонь безумия. Его движения стали куда плавнее прошлых, а сама фигура будто бы несколько выросла, став испускать волны страха и жажды крови, ощущаемые даже самим Вулканом. Бледный король и раньше выглядел не особенно привлекательно, но теперь он окончательно стал походить на ожившего монстра из сказок, чем на героя человечества, кем они должны были быть. И его холодный голос, эхом разносившийся по тюрьме, совершенно не помогал делу:

— …Прости меня, брат. Ничего личного, но это просто необходимость, — хрипло произнёс он, проводя рукой по собственной косе, с которой ещё капала кровь героя Ноктюрна. — Среди нас всех, у тебя больше всех шансов придумать какой-нибудь артефакт, чтобы закрыть разлом и спасти отца. Твои таланты были потрачены на забавы нашего безумного тирана, но не волнуйся, его диктату скоро придёт конец. Осталось лишь нанести финальный удар в сердце его империи, и прекратить наши муки.

Вулкан пожелал сказать хоть что-то в ответ брату, но не смог из-за нитей, связавших его рот. Мортарион с интересом разглядывал своего брата, и только сейчас Вулкан заметил что-то странное с его лицом — будто бы каждая эмоция на его лице прекратила двигаться, и стала какой-то нечеловеческой. Не было какой-то одной определённой проблемы, и просто присутствовало чувство, будто Примарх смотрел в глаза зверя, не знавшего ничего о людях, и лишь примерившего кожу его брата.

— Не трать силы на попытки вырваться или говорить — всё равно не получится. Советую сразу смириться со своей судьбой, и начать думать над оружием или артефактом, что пригодиться при построении моей империи. В войне с отцом необходимо всё, и если ты не хочешь, чтобы твои сыны страдали куда больше уже того, что они испытали, предлагаю уже начать размышлять над тем, как ты мне пригодишься. Отец уже один раз помешал моему триумфу, а потому я сделаю всё, чтобы в этот раз никто не разрушил его. Второй раз я не сдамся и не приму его милость — в этот раз проклятый колдун действительно падёт от моей руки…

Вулкан с ужасом посмотрел на тёмные стены, которые ранее ему казались пустыми. После слов брата они задрожали, начали двигаться и будто бы дышать — только тогда Вулкан смог разглядеть собственных сынов, чья плоть стала основой для стен. После этого он предпринял новую попытку выбраться, но в очередной раз тщетную — под чёткими, прекратившими моргать глазами Мортариона, любые попытки сделать хоть что-то, казались полностью бессмысленными. Это чувство наполняло Примарха с каждым вздохом, пока даже серая фигура его брата не расплылась и не стала обычным пятном перед его глазами. И сразу же после этого, Вулкан потерял сознание.

. . .

— …Владыка! Навигаторы вновь твердят об ошибке! Мощность потоков варпа превышают все допустимые нормы, и их рост только продолжается! Поле Геллера всё ещё держится, но генераторы работают на пределе своих возможностей, после которых они просто перегорят и оставят нас без какой-либо защиты! Порождения Имматериума пытаются пробиться через поле, но мы пока справляемся. Однако если тенденция продолжится, мы скоро падём под их напором!

Я тяжело вздохнул, начиная анализ всех данных, что мы имели. Путешествие в варпе уже занимало куда больше времени, чем должно было из-за распорядка, но из-за появившихся из ниоткуда варп-штормов пока что просто не получалось вернуться в материальный мир. Довольно странный феномен, и очень неприятный, однако таков был Океан душ — он вообще очень редко доставлял хорошие сюрпризы. Оставалось лишь надеется, что мы выйдем из этого шторма в той же временной эпохе, а не через десяток другой веков.

Этот вариант был неприятен, пусть всё равно казался возможным. Меня обнадёживало одно — ни один из моих братьев ещё не попал в эту ловушку, как бы часто мы не расползались по галактике. Пусть это и было иррационально, но меня поддерживала мысль, что некое наше влияние, включённое в нас отцом, защищало нас от такой судьбы…