If you give in tonight (СИ) - "MasyaTwane"

— Еще увидимся, — говорит Зейн, и Луи кивает.

Он открывает дверь и выходит на улицу. Машина тут же срывается с места, мигая блеклым светом фар, которые тоже исчезают в темноте. Луи натягивает капюшон и смотрит на координаты, что оставили ему парни.

— Что ж, — он вздыхает и прячет мобильник, разворачиваясь и входя в чащу леса.

хХх

Едва слышный шелест бумаги, мягкое поскрипывание стульев, щёлканье ручек — Луи сходит с ума, медленно закипая. Кровь внутри густеет, а пальцы сжимаются в кулаки, когда он оглядывает потухшим взглядом помещение, заполненное работниками вроде него, а перед глазами пляшут просчитанные за день цифры и факты чужих биографий.

Несколько вдохов и один глубокий выдох, всё как учил Малик, не помогают успокоиться, и Луи проклинает друга за дурацкий метод. Он опрокинул бы сейчас в себя чего-нибудь горячительного, но середина недели не располагает к попойкам с друзьями, поэтому Томлинсон тяжело ведёт плечами и возвращается к бумагам.

Шум не прекращается ни на секунду, расшатывая последние крохи напряженной сдержанности. Гнев закипает в крови, срывая засовы со сдерживающей внутреннее чудовище клетки, и когда Луи медленно поднимается, ослабляя узел галстука, когда он уже готов разнести в щепки собственное рабочее место, на плечо ложится рука.

— Пойдем, проветримся.

Малик вытаскивает его в коридор, мило улыбается в камеру в дальнем углу, уверенный, их не остановят, несмотря на то, что рабочий день Луи в самом разгаре и покидать своё место ему категорически запрещено.

Они проходят этаж за этажом, почти бегом пересекают главный холл и, лишь открыв стеклянные двери, почувствовав солнечное тепло и шум машин, Луи облегчённо выдыхает.

— Клянусь, однажды я разнесу там всё! — с чувством произносит он. Зейн понимающе качает головой на это. Он предупреждал с самого начала, что перевестись в отдел аналитики было дурной затеей.

— Может, вернёшься? Босс только и говорит о тебе. Как же, её лучший агент практически в отставке, закопал себя в куче бумаги и канцелярских принадлежностях.

Тон Зейна агрессивный, но злится он не на Томлинсона. Соревнование между ними, лучшими агентами МИ-6, началось давно и ещё ни разу не мешало крепкой мужской дружбе. Парня бесит, что сейчас, когда Луи ушёл на покой, оставив опасные задания на его долю, шеф всё равно твердит о нём. Даже когда Луи остался в прошлом, он продолжает быть лучшим, а Зейн просто не может смириться с этим.

Для Луи всё это не имеет значения. Репутация, звание лучшего, количество денег, пополняющих его счёт. Но он чертовски скучает по всплеску адреналина в крови, по запаху опасности и острым моментам, когда жизнь висит на волоске и её вкус чувствуется в тысячи раз сильнее. В отделе аналитики он не получает этих эмоций.

Луи суёт сигарету между губ, и друг щёлкает зажигалкой, прикуривая ему.

— Мне жаль, что Коул не видит дальше своего носа. Ты отличный агент.

— Не лучше тебя, — возвращает комплимент Зейн, но тут же добавляет, — это пока что. Ты скоро запылишься среди этих офисных крыс.

Смех разряжает атмосферу, выгоняет напряжение из плеч, и по венам растекается умиротворённость. Сигаретный дым вьётся над тлеющим кончиком, и Луи стряхивает пепел на бетонную плитку, по которой они идут к фонтану. Найл уже ждёт на их обычном месте, уткнувшись в смартфон, а на его круглом лице даже издалека можно заметить красные пятна румянца.

— Как ты узнал, что я вытащу Луи прогуляться? — спрашивает Зейн, присаживаясь на каменный бортик бассейна.

— Чувааак, — тянет блондин, — Я эксперт по слежке. Лучший в этом здании, между прочим.

Его чуть дрожащий палец с негодованием тычет в сторону штаб-квартиры. Зейн возмущённо надувается, и Луи предчувствует очередную перебранку.

— Сколько раз я просил не использовать свои трюки на мне? Я не преступник и не враг государства, я не твоё задание. Ты просто не имеешь права… — Малик повышает голос, а Найл просто пожимает плечами. Но румянец, вызванный смехом, медленно уходит со щёк, пока они препираются.

— Я не виноват, что ты такой очевидный. Я даже ничего не делал специально.

Луи отворачивается в сторону, бездумно разглядывая набережную, и думает о своём. В основном, почти все его мысли сводятся к Гарри постоянно. И лишь последнее время они окрашены лёгким оттенком грусти.

— Так вот, — меняет тему Найл, которому никогда не нравилось спорить, и просто суёт Зейну под нос телефон. — Что ты думаешь об этом?

Какое-то время Малик возмущённо сопит, но потом и его накрывает приступом неконтролируемого веселья.

— Я думаю, что Луи должен, наконец, научить своего парня драться, — сквозь смех выдавливает он, пока Томлинсон растерянно моргает. — Это просто смешно.

Они хихикают, словно дети, и Луи подходит ближе, с интересом заглядывая в телефон Найла. Там в разгаре драка, когда мужчина в дорогом смокинге эффектно разделывается с десятком вооружённых людей, не помяв уложенные в стильную причёску вьющиеся волосы.

— Это кино, ребята, — тихо говорит Луи, отстранённо улыбаясь.

— Хей, Томмо! — зовёт Найл, а потом тихо свистит себе под нос, когда Луи не реагирует, всё так же не в состоянии оторвать взгляд от Гарри на экране телефона. — Ты выглядишь пришибленным.

— Так и есть, — смеётся Зейн. — Он по уши.

— Да пошли вы… — беззлобно отмахивается Луи, и в этот момент внутри куртки Найла что-то пронзительно пищит.

Блондин достаёт ещё один телефон, внимательно вглядывается в экран.

— Да неужто? — в возбуждении причитает он, и суёт Малику смартфон, на котором всё ещё проигрывается фильм Гарри. — Эти крысы, наконец, выползли из своих нор! Меня ждёт работа.

Он убегает пружинистым, полным возбуждения шагом, а Луи с лёгкой грустью смотрит вслед другу, мечтая оказаться в кипящем котле планирования очередной операции.

— Ты хочешь вернуться, я же вижу, — тихий голос Малика возвращает из раздумий. — Одно твоё слово, и Коул отдаст тебе лучшее задание.

Физическое напряжение сковывает мышцы и больше всего на свете хочется кивнуть, а потом явиться в тёмный кабинет шефа, и послав всё к чёрту, вновь наполнить свою жизнь опасностью.

Но воспоминание нежного, утреннего Гарри сердечным ритмом стучит в груди, и Луи не может поступить так с ним. Они только обрели друг друга.

— Я не могу, Зи, — устало качает он головой.

— Думаешь, не сможешь защитить его? — друг ставит фильм на паузу, и пока они молчат, пока Луи напряжённо думает, экран телефона гаснет. — Брось, ты уже нажил себе врагов. От твоего перевода в аналитический отдел они не перестали хотеть убить тебя.

— Я понимаю это, — хмыкает Луи. — Тут дело ещё и в другом.

Вопросительный взгляд разбивается о сжатые в ледяном молчании губы. Луи выдыхает, успокаивая сердцебиение, и принимает решение - пришло время поделиться своим страхом хоть с кем-то.

— Ладно, знаешь… — воздух со свистом вырывается из груди. — Я просто… Он ведь думает, что я преступник!

Зейн непонимающе моргает, склоняет голову чуть в бок в ожидании продолжения.

— Так обрадуй его! Расскажи правду. Если он принял тебя плохим Луи, шансов, что ему не понравится хороший Луи просто нет.

— Ты не понимаешь. Ему нравится плохой Луи, — обречённо произносит Томлинсон.

— Нравится… оу! Нравится, — наконец понимает Малик.

— Именно, — кивает Луи. — И пока я каждое утро прихожу сюда, копаться в бумагах и фактах, мне удаётся скрывать от него правду. Я говорю Гарри, что ради него завязал с криминальным прошлым, и это выглядит значительным. Чем-то серьёзным. Но как только меня отправят в какую-нибудь глушь, за очередным правительственным секретом, мне придётся сказать правду.

Резкий гудок автомобиля прерывает сбивчивую речь. Улица вокруг продолжает шуметь: люди, переговариваясь, спешат по делам, машины, будто большие кошки урчат двигателями в пробке, и только в голове Томлинсона полнейшая тишина. Один простой вопрос, на который он никак не может ответить сам себе.