Больше нуля (СИ) - "CheBe"

— Нет, Том, не в последнее время: редко когда папарацци ловят меня, если я намеренно этого не хочу, — Роберт сел на место. — Больше всего я боялся, что люди заметят то, как я смотрю на тебя, и ведь знаешь, некоторые заметили, да вот только им мало кто верит…

— А когда… Когда ты стал смотреть на меня? — Холланд задал этот вопрос, чувствуя, как кусочек мяса еле-еле проходит в горло. Зато вся комичная абсурдность этого, словно постановочного, ужина моментально испарилась, потому что они вышли на тропу откровенного разговора о чувствах.

— Во время пресс-тура твоего сольного фильма. Все эти интервью, панели, мы постоянно были рядом, и твои смущённые взгляды, улыбки, частые касания, ты вдруг перестал относиться ко мне как к Божеству, перешёл на неформальное «ты», и… Я вдруг понял, что ты больше не очарованный угловатый мальчишка, а красивый, умный и зрелый молодой человек, с которым легко и интересно общаться и от которого взгляд сложно отвести, — мужчина говорил всё это на одном дыхании, гоняя по тарелке последний оставшийся кусочек картошки.

— Я тогда крутился возле тебя волчком, пытаясь украсть твоё внимание. Пересилил себя и перешёл на неформальное общение в надежде, что ты увидишь во мне кого-то больше, чем просто мальчишку-фаната, — в ответ признался Том. — Зендая знает, что я влюблён в тебя, — он рассмеялся в собственные ладони. — Никто не заметил, только она, представляешь, и тогда она сказала, что у меня отличная задница, все соцсети ею пестрят и, мол, мне стоит попробовать привлечь твоё внимание своим задом. Она так и сказала, что Дауни ведь не слепой, чтобы не заметить то, что само так и просится ему в руки, — чем больше Том рассказывал, тем больше они вместе начинали смеяться.

— Зендая, значит? Коварная девчонка, но прозорливая, ведь её план сработал, — хмыкнул Роберт, и его глаза потемнели от конкретных воспоминаний о конкретных желаниях.

— Что ты имеешь в виду? Сколько я ни крутился перед тобой, ты не…

— Помнишь, как ты ворвался ко мне на интервью в курточке и в очках, типа подражая мне? Я прекрасно помню, как ты наклонился и твоя аппетитная пятая точка оказалась прямо перед моим лицом. Я уставился на неё, а потом незаметно ущипнул самого себя и кричал внутренним голосом: «Что ты творишь, старый дурак? Тут же повсюду камеры!», — после этих слов мужчины Том сначала открыл рот, а потом расхохотался пуще прежнего, ведь он и помыслить не мог, что всё, что некоторые фанаты додумывали об их совместных интервью, могло быть правдой.

— Раз уж мы так откровенничаем о прошлом, то я тоже признаюсь. Помнишь шоу у Джимми Киммела? — спросил Холланд и заглянул в глаза мужчины, который в нетерпении смотрел на него. Обоих раззадорило это подобие игры «Откровенность на откровенность».

— Ещё бы, ты тогда назвал меня боссом, — хохотнул Роберт.

— Я тогда начитался всех этих фанатских историй о нас и чуть не назвал тебя папочкой, но вовремя успел исправиться на «босс», — быстро выпалил Том, закрыв лицо руками и слыша, как мужчина чем-то поперхнулся.

— Ты шутишь, да? — стараясь не смеяться в голос, спросил Дауни, когда откашлялся. Холланд однажды точно заставит его подавиться так, что вряд ли кто потом откачает.

— Нет, это стыдно. Да, я не знаю, как бы потом смог исправить весь этот позор. Но этот чёртов дэдди кинк… Ты вбей этот запрос в гугл и увидишь нас в первую очередь, — Холланд всплеснул руками, но совсем не злился, что Роберт смеялся, ведь ему и самому было смешно.

Они откровенничали весь остаток вечера, выпив около трёх кружек чая каждый, хотя Роберт за собой любви к этому напитку раньше не замечал: наверно, Англия оказывала на него своё влияние. Когда время перевалило за полночь, а Том начал зевать, мужчина сказал, что пора бы идти спать, потому что съёмки завтра были назначены на девять утра и им не стоит добавлять работы гримёрам своими мешками под глазами от недосыпа.

Холланд не понимал, почему, проговорив весь вечер и так откровенно, они оба не смогли произнести вслух самое главное, хотя это было понятно без каких-либо слов. Это было так странно для Тома, хотя ему не особо было с чем сравнивать, ведь до Роберта у него были лишь подростковые отношения с Эль.

— Сегодня спишь в пижаме? — спросил Роберт, когда Том вышел из ванной и лёг на постель рядом с ним, накрываясь одеялом.

— В смысле? Я всегда сплю в пижаме, — не понял Холланд.

— Ах ты, маленький врунишка, а ведь говорил, что спишь голым, — мягко рассмеялся Дауни, и до парня дошло, что тот говорил о его недавней провокации. Он подкатился к Роберту под бок, обнял его рукой поперёк живота и устроил свою голову на его плече.

— Я бы разделся, но уверен, что ты меня остановишь, — прошептал Холланд, вновь зевнув и прикрыв глаза: он слишком устал, и сон брал над ним верх.

— Однажды не остановлю. Спокойной ночи, ребёнок, — Дауни поцеловал парня в затылок, крепче прижимая к себе и зарываясь носом в его мягкие и густые волосы.

Том мгновенно засопел, погрузившись в сон, а Роберт продолжил просто лежать и греть своё счастье в объятиях. Никогда ещё его отношения не начинались вот так. С Сарой его отношения были показательно образцовыми и шаблонными: первая влюблённость, свидания, поцелуй и так далее. Всё в строгом порядке. С Деборой же всё было спонтанно: он тогда вцепился в неё как в спасательный круг и женился спустя чуть больше месяца отношений, а потом на свет появился Индио.

После тюрьмы был Тим, который до сих пор оставался для общественности лишь мифом, но он был. И с ним было сложнее всего, наверно, именно тогда Роберт подумал, что с женщинами проще, как ни странно, а потом встретил Сьюзан. Он долгое время жалел, что их чувства почему-то стали платоническими спустя столько лет совместной жизни, но не теперь, не сейчас, когда в его руках спал Том Холланд.

Именно с Томом Роберт чувствовал, что всё происходит так, как надо, искренне и не от отчаяния, несмотря на всю нешаблонность их отношений. Они обязательно наверстают все свои первые свидания и обязательно скажут друг другу о любви тогда, когда это будет нужно больше всего.

Дауни лежал и не смыкал глаз уже целый час, продолжая охранять сон юноши, который вдруг стал беспокойным. Сначала Том периодически вздрагивал, потом стал болезненно постанывать, пока его вовсе не стала колотить дрожь, а из груди — вырываться хрипы.

— Том! Том, проснись, — позвал Роберт, оперевшись на один локоть и принявшись гладить Холланда по щеке. — Малыш, я рядом, проснись, — громче попросил он, и тот распахнул глаза, глядя на него в ужасе.

— Дерек? — Том оцепенел, вцепившись в плечи мужчины с такой силой, что у того наверняка останутся после синяки. Казалось, пот на их лбах проступил одновременно.

— Роберт, — прошептал Дауни ему в ответ, чувствуя, как его собственное сердце болезненно сжалось от осознания того, что эти роли всё-таки оставят в их душах свой след.

— Роберт, — облегчённо выдохнул Том, разжав пальцы и закрыв глаза, а после осторожно обняв мужчину, притянув к себе и уткнувшись лицом в сгиб его шеи. — Прости, пожалуйста, мне приснился сон.

— Ты передо мной ни в чём не виноват, чтобы за что-либо извиняться.

— Это всё из-за брата, я не могу перестать думать. Я так жалею, что попросил у Даррена этого совета, что не послушал тебя. Как мне теперь отделаться от этого страха за Падди? — Холланд почувствовал, что в горле встал солёный ком слёз; не хватало ему ещё разрыдаться.

— Ну-ка, смотри мне в глаза, — требовательно попросил Дауни, когда Том отвернул лицо в сторону, чтобы мужчина не ощутил его слёз на своей коже. Роберт так и лежал над ним, едва накрыв тяжестью своего тела, его сильные пальцы едва сжались на челюсти парня, чтобы тот просто посмотрел ему в глаза. — Как тебя зовут?

— Том, — тяжело дыша, ответил Холланд, чувствуя, что слишком много чувств накатило в раз, но больше всего — стыд и паника вперемешку.

— Что есть у тебя и чего нет у Макса? — Роберт был серьезён, потому что понимал, что иначе истерику не успокоить, лишь бы до отрезвляющих пощёчин дело не дошло.