Волшебство на троих (СИ) - "Amberit"

- Кто? - хмыкнул Аленар. - Я, по крайней мере, не собираюсь. Это не моя проблема, а Делвера, пусть он и перехватывает свой двор на границе города, если это необходимо. Моя задача - охранять вас. И вы, ваше высочество, - сурово обратился он к Деллику, - смирно поедете за мной, не выдвигаясь вперед. Иначе я попрошу дочь, и она превратит вас в деревянную куклу.

Судя по лицу Деллика, он был бы не прочь попробовать на себе магию, но перспектива стать бессловесным чурбаном его явно не прельстила. Мальчик серьезно кивнул и с затаенной надеждой спросил:

- А мы прямо сейчас поедем?

- Да. Только вот подождем, пока схлынет основная масса торопящихся уехать. Элька, ты брала с собой арбалет?

- Да.

- Хорошо. Тогда ты прикрываешь правую сторону, а я левую. Впрочем, не думаю, что нам потребуется защищаться. Не от кого.

Аленар оказался прав. Мы беспрепятственно доехали до Этеры в хвосте растянувшейся кавалькады. Никто не выскакивал на тракт, никто не прятался в придорожных зарослях (я на всякий случай периодически запускала поисковый импульс), никто не поджидал у городских ворот. Столица встретила вернувшихся придворных обычной мирной суетой: играющими детьми, занятыми делами хозяйками, торопящимися посыльными и греющимися на солнце стариками.

Ничто не намекало на любые возможные трагедии и кровавые события. Иллана слегка расслабилась и без особого волнения приняла слова Аленара:

- Я поеду во дворец. Ждите меня здесь, никуда не выходите и никого не впускайте. Я вернусь, как только что-то выясню.

- Хорошо, - кивнула она. - Деллик, идем, у нас есть твои любимые пирожные. Элька, может быть, ты хочешь что-то более существенное?

- Хочу, - с энтузиазмом отозвалась я, проинспектировав желания своего организма. - Только сначала переоденусь.

С платья вот-вот должен был слететь морок, и заново ставить его мне не хотелось, как, впрочем, и показывать Иллане, во что превратилась одежда.

- Конечно, - согласилась дама. - И тебе, мальчик, не мешало бы умыться. Не торопись, Элька, мы тебя подождем.

Все-таки в движениях Илланы сквозила нервозность. Пока не вернется Аленар - а еще лучше, вместе с Делвером - она так и будет волноваться, и, боюсь, с каждой минутой еще больше. Я поднималась по лестнице, размышляя, сколько времени нам ждать. Не меньше получаса, а то и больше. Пока он доберется, пока сориентируется в обстановке, и хорошо, если не ввяжется в бой…

Успокоительными травками напоить Иллану, что ли? Только вот не помню я, что можно пить беременным, а что - нет… И спросить не у кого. Не Травника же вызывать? Потом придется чистить ему память, одна я с этим сейчас не справлюсь, а ребят поблизости нет. Придется нам обеим сдерживать тревогу, не желающую униматься даже в мирном спокойствии пустого коридора и тихих комнат без признаков жизни.

В доме никого не оказалось: ни служанок, ни поварихи, ни дворецкого. Конечно, мы вернулись раньше, чем ожидалось, и они могли воспользоваться случаем и прекрасной погодой, отправившись погулять, но мне не понравилась безжизненная тишина, царившая вокруг. Она только усиливала беспокойство, острой иглой впиваясь в сердце, а рядом царапалось еще что-то непонятное, но от этого не менее тревожащее. Что-то странное, скользнувшее по краю сознания и оставившее там неотчетливую тень. И что-то важное, раз уж эта тень не рассосалась в небытии, а продолжала беспокоить меня.

Шеттовски неудобная шнуровка на спине никак не поддавалась. Я пробовала дотянуться и так, и так и, в конце концов, выругавшись, разрезала лиф платья ножом. Гхыр с ним. Все равно восстановлению оно уже не подлежало, так что и жалеть нечего. Сдирая с себя остатки грязной тряпки, я соображала - есть ли в моем гардеробе что-нибудь, не требующее для одевания помощи служанки, или проще поискать старую рубашку и штаны? И влезу ли я в них, ведь дети внутри меня росли, и плоским живот уже никак нельзя было назвать.

Из приоткрытой дверцы шкафа пахнуло лавандой, любимым запахом Илланы. Я замерла, так и не распахнув ее до конца. Вот оно. Запах. Еле уловимый, но, несомненно, присутствующий, приторный и тяжелый. Запах, который я почувствовала, проходя к широкой лестнице на второй этаж. Запах, которого там не должно было быть - никто в доме не пользовался такими духами.

Скорее инстинктивно, чем сознательно, я произнесла заклинание подслушивающих чар, распространив их на весь дом, и вздрогнула, услышав пропитанный болью и страхом голос Илланы.

- Я все выпью, но, во имя всех стихий, скажи мне, почему?

- Потому что ты - копия твоей матери, - с презрением выплюнул незнакомый женский голос. - С каждым годом ты все больше и больше походила на нее, и каждый раз, как я смотрела на тебя, я видела ее. Менор трясся над тобой, как над бесценным сокровищем. Как же! Единственная дочь его любимой сестры, кровиночка, солнышко и свет в окошке А я, я должна была сюсюкать и притворяться, что ты моя сладкая девочка. Моя, ты понимаешь, моя! Змеиное отродье! Я с большим удовольствием отправила бы тебя к крысам, а мне приходилось целовать тебя в лобик на ночь.

Дама нехорошо рассмеялась. Я уже натягивала на себя первое попавшееся платье, выбегая из комнаты и буквально слетая вниз. А презрительный голос все продолжал:

- Этот мгмыр не знал, что представляет собой его сестренка - прелестное создание с золотистыми волосами и зелеными глазами. Это воздушное существо путалось со всеми мужчинами, которые попадались ей на пути. Она приманивала их к себе злыми чарами. Ни один из них, после того, как бросал на нее хотя бы единственный короткий взгляд, больше не смотрел на меня. Ни один, ты слышишь? Она не смогла даже назвать имя твоего отца. И ты, Лана, такая же, как твоя мать - лживая мраста, не знающая, что такое стыд и мораль. Осселд никак не мог быть отцом… Как ты назвала свою дочь? Эллина?

- Эллина не…

- Не ври мне, нарга! - рявкнула госпожа Стелла, я уже не сомневалась в том, что это бывшая родственница Илланы нанесла нам неожиданный визит. И, помня о ее, мягко говоря, нехорошем характере, не стоило врываться в комнату, не изучив предварительно обстановку. - Все знают, что эта девка - твое отродье! И Осселд не мог зачать ее, уж об этом я позаботилась.

- Что ты хочешь сказать? - дрожащим голосом проговорила Иллана.

- Ты так ничего и не поняла? - визгливо расхохоталась дама. - Я лично подобрала тебе мужа, и Осселд не возражал! Он с радостью взял и тебя, и твое приданое. И я сама налила ему зелье, гарантирующее, что у него никогда не будет детей, выдав его за средство для мужской силы. Сила-то у него окрепла и увеличилась, ты не сможешь отрицать это, а вот семя стало ядовитым. И Менор выдал тебя за барона, радуясь, что хоть кто-то согласился взять в жены незаконнорожденную дочь краццы. Как я смеялась в день твоей свадьбы.

Я заставила себя затормозить на пороге. Иллану было видно просто прекрасно. Она, бледная как смерть, одной рукой сжимала спинку стула, а второй - бутылочку зеленого стекла. Что-то подсказывало мне, что там не сок и не родниковая вода. Похоже, именно от маменьки госпожа Аллита почерпнула свою любовь к ядам. Но саму госпожу Стеллу я не видела, хотя голос ее доносился именно отсюда. Пришлось осторожно заглянуть в дверной проем.

Плохо. Очень плохо. Очень-очень плохо. Стелла стояла так, что я не могла попасть в нее заклинанием прямо с порога, требовалось зайти в комнату хотя бы на пару шагов. Но еще хуже было то, что она прижимала к себе Деллика одной рукой, второй приставив нож к его горлу. Мальчик замер в неудобной позе, и, кажется, боялся даже дышать.

Вживую, а не на портрете, дама еще сильнее напоминала своего… брата? Так, кажется, говорила Аллита? Любовь к холодному оружию - еще одна родовая черта семейства дар Тиваль, или как там их, гхыр побери, зовут? Едва затянувшаяся рана на боку, нанесенная мне Овальдом, не давала забыть о себе.

- Но ты как-то умудрилась родить, - протянула Стелла. - Кто это был? Конюх? Или повар? Заезжий тролль? И что ты предложила виконту, чтобы он согласился признать своей твое отродье?