Королева драмы (СИ) - "Jane Jourin / Diana_Kolt"

— Но вы ведь и не дружите! — непонимающе, возмущённо парировала Панс. — Вы не общаетесь! Эти ваши фуэте в блогах — это какая-то симуляция. Если бы вы остались друзьями, вы бы тусили вместе. А так… Бред какой-то!

Драко обнял себя руками и кивнул.

— Согласен, бред. Только я честно не знаю, о чём с ним говорить… Я же не полный дебил, чтобы рассказывать ему о Тео, а о видеоконтенте мы и так разговариваем. Если можно так сказать… Так что… Что есть…

— И ты не скучаешь? — она прищурилась, будто подначивала парня на какое-то признание. Или хотя бы на то, чтобы задаться этим вопросом. Но Малфою не требовалось подсказки, он и так думал об этом без остановки, хотя и не признавался себе в этом.

— Давишь на больное, да? — он выдержал длинную паузу, вздохнул, а потом как-то очень горестно продолжил. — Я волнуюсь. Я скучаю. По тому Потти, который был со мной… Я так часто вспоминаю, как мы жили с ним… Но время это давно в прошлом… И я… — Малфой всхлипнул. — Я пытаюсь себя не жалеть, но я очень скучаю…

— Окей, нам нужна вторая бутылка… А я предупреждала, что лучше пить грязный…

Утром у Малфоя должна была быть последняя репетиция. Которую он благополучно проспал. Голова и в час дня болела жестоко, и Драко только надеялся, что к вечеру он отойдёт. Панс его буквально споила. Но стало как-то легче. Будто с его рассказами о прошлом, с его воспоминаниями, шутками, пустыми комментариями о быте и о том, как они с Гарри уживались под одной крышей, ушла часть ужасного груза с души. Однако расплачивался за эту лёгкость Малфой тяжестью в голове. И только перед тем, как начать собираться на выступление, он увидел сообщение, отправленное Гарри вчера ночью.

«Я выступаю «У Хельги» завтра вечером. Ты придёшь?»

Вот такой подставы от этой маленькой сучки он не ожидал. У Малфоя включился пьяный тариф, а Пансифора Джеральда Паркинсон подсунула ему телефон. Сам бы он не взялся за него. Привычка не снимать пьяным въелась в подкорку. А потому он свой смартфон во время пьянок укладывал в очень труднодоступное место. Чтобы не было соблазна…

Драко пролистал переписку. Волосы на голове вставали дыбом, но он внимательно вчитывался в текст.

«Я сразу скажу, что это пьяный тариф. Чтобы не был вопросов».

«Привет, Потти».

«Я скучаю по тебе. По нам. Ты мой единственный друг. Ведь друг? Всё ещё?»

«Привет, Мистер_Королева_Драмы. Всё ещё? Давайте-ка подумаем… Всё ещё можно писать мне ночью? Всё ещё можно меня поражать своей наивностью и откровениями? Всё ещё можно…»

«Это не ответ, Гарри»

«Я всё сказал на группе, Дрейк. Что ещё ты хочешь услышать?»

«Что я полный идиот, что я тебя обидел, что я скотина, недостойная твоей дружбы, но ты даёшь мне шанс!»

«Не читай предыдущее!»

«Что мы можем общаться как раньше. Что мы будем общаться как раньше. Что я могу писать и звонить тебе.»

«Ты всегда мог, Драко. И ты сам перестал это делать, когда вернулся. Это ты обиделся на меня.»

Следующее сообщение пришло через полчаса, судя по таймтегу.

«Тебе не нужно моё разрешение, чтобы писать или звонить. Тебе нужно разобраться в своей голове, почему ты перестал это делать, решить этот вопрос и принять решение о том, как ты хочешь со мной общаться. Только мы оба изменились за этот год, и нельзя ожидать, что всё будет по-старому. Потому что я другой. И ты, Дрейк, и ты… Не могу поверить, что говорю это, но ты тоже изменился. Это не значит, что мы не можем дружить. Но тебе нужно понять, как ты этого хочешь.»

А дальше, спустя ещё час шло это чёртово приглашение. Малфой ни хрена не помнил. О чём они разговаривали, как дошло до того, что он взялся за телефон? Почему через час он пригласил Гарри на своё выступление? И сейчас очень хотелось придушить эту стерву. Но ещё сильнее хотелось узнать подробности. Трубку Паркинсон не сняла, зато написала, что вечером придёт его поддержать. Драко нервно сжал зубы — значит, подробностей не дождёшься. Они ведь наверняка обсуждали что-то об их отношениях… Только, что?

Пытаясь как-то отвлечься от ужасного настроения и состояния здоровья, Драко принялся за самое любимое занятие. Макияж. То, что увлекало его с детства. Надевать образ. Тот, который можно лишь подчеркнуть одеждой, но всё оно — на лице. Внутреннее ощущение на лице, намерения, загадка и разгадка, настроение, состояние души, цели и даже слова — всё на лице. Макияж для Драко давно стал способом сказать. О скорби, о страхе, о сожалении или о победе. Это могла быть трагедия, выраженная линией скул, торжество на губах, потеря в острой стрелке. И да, результат, который Малфой в итоге увидел в зеркале был… Шокирующий. Он тут же скинул фото на свою страничку с соцсети.

«Страшно?» — гласила надпись под снимком.

Не тратя время на просмотр отклика, он ещё раз бросил взгляд в зеркало и покачал головой. Господи, как же он всё-таки мог быть таким слепым? Как мог так ранить Гарри? Если так им дорожит? Если так разделяет его боль?

Сегодня годовщина смерти его родителей. И да, Драко искренне гордился тем, что он один во всём мире знает о том, насколько Гарри глубоко переживает этот день. Будто весь год он копит все печали и горести, и лишь один день позволяет себе погрустить о них. О несбывшемся детстве, о заботе, которой никто ему не давал, о… О неиспытанной родительской любви.

Малфою тут же стало стыдно. Он ведь знал, что для Поттера значит этот день, а сам приглашает его посмотреть на свои танцульки! А потом вдруг стало страшно. А вдруг, он уже не единственный, кто знает его боль? Вдруг Криви тоже теперь достаточно близкий человек, чтобы знать об этом? Это вызвало смешанные чувства, распознать которые Драко не торопился. Было и другое на уме. А придёт ли Гарри? Он ведь не дал ему ответ… И каким-то странным образом, уже выходя из дома, чтобы сесть в такси, он подумал, что было бы хорошо, если бы Гарри не пришёл. Если бы посвятил этот вечер себе.

Мандраж перед выходом на сцену был такой, что Драко едва дышал. И Панс, которая сказала, что Потти_21_Потти не отметился в списке пришедших, — откуда он там появился вообще, он решил узнать позже, — была посланником доброй вести. Это успокоило Драко и сняло странное внутреннее беспокойство. Только понять, что его беспокоило больше — то, что Гарри увидит его номер, или то, что он вынужден будет держать лицо и не сможет в этот день отдать должное памяти родителей, если всё же появится, Драко не смог. Но знал, что чувствовал бы себя виноватым, что отнял у него эту возможность.

Образ смерти Сладкая_Ледышка_604 примерял на себя не впервые. Он не был суеверным, да и порой его бледная кожа выглядела как маска и без всякого макияжа. Учитывая характер сегодняшнего шоу, именно такой танец и такое направление были избраны, когда они с Седриком советовались по поводу концепции номера. Опытный танцор сразу отмел любые ритмичные и динамичные мелодии, мягко давая понять, что Драко не справится с нагрузкой. А потому они решили остановиться на чем-то, что по силам новичку. И до самого вчерашнего дня Королева драмы думал, что это будет танец смерти.

Только наложив сегодняшний мэйк-ап, Драко осознал, что это будет танец души. Души, которая не смогла остаться на земле, но и оставить того, кого любит здесь, не может. И музыка подходила идеально. А учитывая лишь тонкое белое трико, покрывающее ноги Малфоя, как вторая кожа, можно сказать, это даже символичнее.

Увидев совсем рядом со сценой неожиданно прихорошившуюся Гермиону, показывающую большие пальцы вверх, и Паркинсон, изображающую шлепок по его заднице, Сладкая_Ледышка_604 улыбнулся им на эти ободряющие жесты и кивнул звукорежиссеру.

Танец на пилоне — это и не танец вовсе. Это квинтэссенция возможностей человеческого тела и души. И да, стриптиз здесь был только если духовный. Потому что больше с себя снимать Драко ничего не планировал. Волнение ушло с прикосновением к чуть холодному металлу. Малфой знал, что совсем скоро он станет горячим, отзывчивым, что будет исполнять роль его опоры, поддержки, незыблемой и верной. Он кружил вокруг него, босыми ногами отмеряя окружность на сцене, то припадая к самому полу, то взмывая на цыпочки, то пропуская несколько шагов, поддерживаемый лишь силой собственных рук. Он был душой в тот момент. Душой, стремящейся к тому, кого пришлось покинуть. И в его сердце причудливо смешивались чувства — что это его душа так стремится к Гарри, что это могла быть его мама — Лили, оберегающая его, защищающая, что это потерянный кто-то, навсегда оказавшийся в забвении, покинутый всеми, но не предавший свою любовь. Руки привычно исполняли захваты, тело послушно обвивалось вокруг пилона, прогибаясь, сминаясь, сворачиваясь, а потом раскрываясь навстречу полёту. Музыка заполнила всё сознание, и когда он вспорхнул в последний раз, чтобы через мгновение оказаться на коленях перед блестящим шестом, словно в молитве неведомому, её потеря казалась почти физически болезненной. Но мелодия ушла, а через очень долгий вдох зал разразился аплодисментами.