И вдруг всё стихло.
Я остановился, сердце билось в груди, но дыхание уже выравнивалось. Вокруг лежали тела, кровь впитывалась в землю. Запах гари от костра смешивался с тяжёлым ароматом металла и смерти.
Элинализ поправила волосы, осматривая лагерь.
— А что, неплохая разминка, — заметила она, убирая меч в ножны. Её голос звучал спокойно, но взгляд был напряжённым.
Гислен обернулась ко мне, окидывая взглядом.
— Плохие движения, Эрик. Ты полагаешься на инстинкты, а не на технику, которую оттачивал раньше, — её голос был холодным, но в нём сквозила забота. — Впрочем, радует, что хотя бы в такие моменты ты способен защитить себя.
Я молчал. Моё сердце всё ещё было там, в ночном лесу из сна. Казалось, что этот сон так и не отпустил меня до конца. Эмоции утихали медленно, как волны после шторма. Их место занимала тяжесть — глухая, холодная, давящая. Последствия кошмарного сна и последовавшей за ним внезапной кровавой схватки с гоблинами словно впились в плечи, тянули вниз. Я машинально опёрся рукой на шершавый ствол ближайшего дерева, чувствуя под пальцами влажную кору.
Дышать было трудно: каждый вдох словно скребло изнутри. Лёгкий утренний ветерок, гулявший между деревьями, принёс с собой запах гнили, крови и сырости.
Гислен и Элинализ сразу поняли, что со мной что-то не так.
Их шаги почти не слышались на мягкой, влажной от утренней росы земле.
— Эрик? Всё в порядке? — спросила Элинализ, её голос был тёплым, но насторожённым.
— Ты что-то вспомнил? — резко, как всегда, отозвалась Гислен.
Её тон был холодным, взгляд — пронзительным, но за этой суровостью чувствовалась забота.
Я молчал. На языке вертелись десятки слов, но ни одно из них не казалось подходящим. Вместо ответа я кивнул, смахнув пот со лба. Тяжело выдохнув, наконец проговорил:
— Похоже, что знакомые места действительно работают. Я вспомнил… первую ночь после того, как покинул родную деревню. Лес был похожий, но атмосфера… Совсем другая. Даже не знаю, как я вообще выжил тогда.
Мои слова прозвучали натянуто. Лёгкая усмешка тронула губы — не из веселья, а скорее из попытки справиться с остаточным напряжением.
— В общем, ничего интересного. Просто эпизод из жизни… Хах, но стоило догадаться, что я и тогда умудрился вляпаться в какой-то кошмар.
Элинализ нахмурилась, её тон стал задумчивым:
— Жаль, что первыми возвращаются тёмные моменты. Но… некоторая закономерность уже видна. Сон, как способ восстановления памяти, работает в связке со знакомыми местами. Или — с психоделическими зельями, как это было со сном, где был Талханд. Зелья дают случайные воспоминания, но явно активируют определённые связи в твоём сознании.
— Так ты опять хочешь напоить меня этим варевом? — с ухмылкой спросил я, убирая копьё на плечо.
— Конечно, — она ответила с лёгкой улыбкой. — Теперь я знаю, какие дозы тебе подходят. Да и есть ещё методы, которые мы не опробовали.
— Ладно, — выдохнул я, опустив взгляд.
Осмотревшись, я невольно снова вспомнил сон. Серое небо, тяжёлые облака, накатывающий холод — всё напоминало тот день. Только вместо хищников в траве и грязи лежали тела гоблинов. Их кровь пропитала землю, запах смерти наполнял воздух. Склонившиеся под тяжестью ветра деревья скрипели, словно подстраиваясь под атмосферу общего уныния.
— Погодка ещё та, — пробормотал я. Дождь явно собирался обрушиться с минуты на минуту. — До ближайшего города далеко?
— Полдня пути, — отрезала Гислен, её голос был таким же уверенным, как всегда. — Зачтём сражение с гоблинами как тренировку и не будем тратить времени.
— Она права, — согласилась Элинализ. — Если поторопимся, займём нормальные места в тавернах. Город на перекрёстке дорог, так что в любую погоду там всегда людно.
Я кивнул, и мы начали собираться. Каждое движение было автоматическим — руки сами проверяли ремни, вес оружия, состояние снаряжения. Остатки костра едва дымили, словно намекая, что пора уходить. Ветер усиливался, и лес вокруг становился всё мрачнее. Листья кружились в воздухе, шурша и хлопая, будто предупреждая о скором шторме. Утро едва началось, но казалось, что день уже готов уступить место ночи.
Прежде чем отправиться, нам пришлось ещё немного запачкаться с телами гоблинов. Они лежали в неестественных позах, будто лес и сама земля отвергали их. Пересчитывая отрезанные уши, я скривился — запах был отвратительным. Однако практичность брала верх: на Милисе гоблины были настоящим бедствием, и за их устранение платили, пусть и не горы золота.
— Никаких погонь, — пробурчала Гислен, глядя на останки уродливых существ. — Логово искать мы не будем, не наша забота.
Я усмехнулся:
— Да кто бы сомневался. С последнего рейда по логову я всё ещё прихожу в себя.
Гислен бросила на меня взгляд, полный понимания, но ничего не сказала.
Элинализ тем временем аккуратно складывала уши в небольшую кожаную сумку.
— Знаете, на денёк в хорошей гостинице с обедом нам хватит, — заметила она. — Деньги у нас есть, но лишними они никогда не бывают. Верно, Эрик?
— Ага. Особенно если не хочешь коротать ночи под дождём, — добавил я, поправляя сумку за спиной и закидывая копьё на плечо.
Закончив с гоблинами, мы окончательно собрали лагерь и двинулись в путь. Ветер не утихал, наоборот, становился только сильнее, гуляя среди деревьев и поднимая шорох мёртвых листьев. Мы вышли на уже знакомую дорогу. Земля под ногами была влажной от росы и крови, шаги сопровождались мягкими чавкающими звуками. Иногда под ногами попадались мелкие ветки, которые трескались, нарушая мрачную тишину леса.
Я оглянулся на своих спутников. Элинализ шла легко, с какой-то природной грацией, словно ветер и грязь не могли её коснуться. Но её взгляд постоянно скользил по деревьям, кустам, всему, что могло стать укрытием для врагов. Гислен, напротив, двигалась уверенно и мощно, её шаги были тяжёлыми, а рука не отпускала оружия. Она выглядела, как воплощение силы — готовая сразиться хоть с бурей, хоть с новой волной гоблинов.
Их уверенность была заразительной, но я всё же чувствовал, как остатки сна и недавнего боя всё ещё тянут за собой. Лес, скрипящий от ветра, шёпот листьев, пугающая тишина между порывами — всё напоминало мне, что опасность здесь никогда не бывает далёкой.
* * *
В таверне царила тёплая, почти домашняя атмосфера, несмотря на её переполненность и шум. Воздух был пропитан смесью запахов: жареного мяса, свежеиспечённого хлеба, древесного дыма и чуть кисловатой нотки разлитого пива. Камин, расположенный у дальней стены, разгорался яркими языками пламени, создавая уютный полумрак, размытый отблесками света на деревянных стенах и потолке.
Мы сидели за тяжёлым дубовым столом в углу, недалеко от камина. Наши места оказались лучшими, чтобы согреться после долгой дороги. Ветер, усилившийся под вечер, проникал в помещение каждый раз, когда кто-то открывал дверь, принося с собой влажный холод и запах дождя. На улице лило так сильно, что за окнами была видна лишь плотная завеса воды, размывающая очертания домов. Всякий, кто входил внутрь, выглядел так, будто его только что окунули в озеро — промокшие насквозь, с капающей с одежды водой, они торопились занять любые оставшиеся свободные места.
Сырые следы от сапог растянулись полосами по полу, местами образуя лужи, которые служанки поспешно вытирали тряпками. Треск мокрых дров, которые пытались разжечь в другом конце зала, вплетался в общий шум: звуки ударов кружек, гул голосов и время от времени звяканье тарелок.
Путешествие сюда выдалось крайне скучным и утомительным. Дорога, превращённая дождём в сплошное месиво из грязи, замедлила наш темп и заставила выкладываться больше, чем ожидалось. Грязь липла к обуви, утяжеляя шаги, и каждый шаг по размытой дороге становился настоящим испытанием. К счастью, мы успели добраться до города раньше, чем небо окончательно разразилось ливнем.
Мы успели вовремя. Комнату на ночь заняли одну из последних — небольшую, рассчитанную на двоих, но хозяин, подзаработав на нашей беде, притащил третью кровать. Элинализ шутила, что спать придётся впритирку, но её, казалось, это только забавляло.
