- Конечно можешь, красивый мальчик, - похвалил он, подпитывая необходимость Курта заботиться о нем и наблюдая небольшую улыбку на лице саба. – Я чувствую, что пришло время попробовать кинки из нашего контракта и считаю, что это поможет нам обоим. Ты почувствуешь себя более расслабленным и податливым, а я почувствую себя лучше, зная, что помог тебе так себя ощущать. Так…что ты об этом думаешь? – тихо спросил он, и Курт мягко прикусил губу, пока размышлял над этим.
Это имело смысл. Они не исследовали истинную динамику своих сексуальных отношений, и хотя Курт активно избегал уроков сексуального просвещения для сабмиссивов, он знал, что включение в постель кинков было очень весомой частью поддержания гармонии в связи. И говоря по правде, Курт практически мог почувствовать, как покорность под его кожей пробивает себе путь к поверхности, чтобы она могла стать ближе к Блейну и ко всему, что он предлагал.
- Что у тебя на уме? – тихо спросил Курт через некоторое время, убедившись, что он как следует обдумал этот вопрос, как того хотел его Дом, и Блейн убрал с его лба выбившийся локон.
- Ничего особенного в наш первый раз. Исходя из того, откуда возник твой дискомфорт, я подумал о повязке на глаза? И, возможно, мы могли бы поиграть с легким ограничением…может быть, только для твоих рук? Без связывания или наручников в первый раз, но ты мог бы держаться за кровать, как хороший мальчик, которым, как я знаю, ты и являешься, до тех пор пока не почувствуешь, что можешь это выдержать? – искреннее сказал Блейн, его голос до предела наполнился жаром, а Курт уже давно почувствовал, как его кожу покалывает от перспективы быть полностью послушным Блейну.
Ему этого хотелось. Саб в нем жаждал этого. И Курт знал, что если он почувствует дискомфорт, Блейн сразу остановится.
- Хорошо, - наконец, прошептал он, и Блейн задохнулся от восторга.
- Ты уверен, детка? – еще раз удостоверился он, бросая вызов своей крови, устремившейся на юг, чтобы сделать его полностью твердым, что заставляло Дома практически потерять способность связно мыслить.
- Да…я хочу попробовать это с тобой, - честно сказал Курт, и Блейн сместился, чтобы поцеловать саба в губы, прежде чем встать с постели и открыть маленький ящичек, который стоял на его столе. Курт знал, в нем хранились игрушки, которые купил для них Дом. Сабу не разрешалось в него заглядывать, так что всегда существовала мучительная тайна относительно того, что в действительности лежало в этой коробке, и его чрезмерно активное воображение придумывало множество возможностей.
Блейн вытащил из футляра бордовую повязку для глаз, которая по виду была шелковой, и провел пальцами по мягкой ткани. Его кровь вскипала, когда он представлял, как она будет смотреться на этой фарфоровой коже.
Дом тихонько застонал, его член пульсировал от этого воображаемого образа, который должен был стать реальностью, и вернулся в кровать, облизывая губы, пока разглядывал своего красивого саба, свободно раскинувшегося на спине и ожидавшего только его, со сливочной кожей его обнаженной груди, которая спускалась вниз к розовым бутонам его сосков, а выпуклость в его пижамных штанах была совершенно очевидной, когда Курт смотрел на Блейна взглядом, в котором горело пламя.
- Помнишь, что ты свободно можешь остановиться, когда тебе захочется? – сказал Блейн, опустившись рядом с ним на колени.
- Знаю, сэр. Я тебе доверяю, - ответил Курт, и Блейн наклонился, чтобы поцеловать его в губы.
- А ты помнишь нашу систему? – проверил Дом, отстраняясь.
- Зеленый – продолжай, желтый – не уверен, красный – остановись, - послушно повторил он, и голова Блейна закружилась от того, насколько он был совершенен.
- Готов, детка? – спросил он, и Курт мягко захныкал, когда кивнул в знак согласия.
Блейн осторожно приподнял его голову и закрепил повязку на глазах. Узел на голове Курта был небольшим и достаточно мягким, чтобы не вызывать неудобства, когда он на него надавливал.
- Так нормально? – снова удостоверился Блейн.
- Да, сэр. Я даже не чувствую его, - сказал Курт, извиваясь, когда у него отняли поле зрения, и саб остался в темноте, окруженный запахом Блейна, а так же пьянящим ароматом меда и молока, оставшимся на его коже.
Это было волнующе просто от того, насколько усилились все остальные чувства, когда он был лишен одного из них, и Курт слегка закусил губу, не допуская, чтобы из его рта вырвалось хныканье, формирующееся в его груди. Он действительно полностью доверял Блейну, и это чувствовалось опьяняюще, ново и захватывающе.
Последовало легкое движение, когда его Дом переместился на кровати, и Курт сжал пальцами ног лежащее под ним одеяло.
- Подними руки, прекрасный, - пробился к нему голос Блейна, а его тембр был глубже и богаче, чем он осознавал. Он был пронизан нежным доминированием, и Курт вздрогнул, когда инстинктивно ему повиновался.
Саб поднял руки и почувствовал, как ладони Блейна направляют его собственные пальцы, чтобы они обернулись вокруг прохладного металла спинки кровати.
- Держись и не отпускай, пока не начнешь чувствовать, что это причиняет неудобство. В таком случае, ты можешь отпустить ее в любой момент и использовать «желтый» или «красный», чтобы сообщить мне, хочешь ли ты, чтобы я продолжал, - предупредил Блейн, и Курт утвердительно кивнул, а его тело вспыхнуло от пляшущих нервов и желания, которое он ощутил, когда его коснулся Блейн.
Отключение органа чувств делало так, что каждое движение Блейна передавалось ему словно фантомное прикосновение к коже, и это было почти что провокацией от того, насколько заставляло саба желать опустить руки и ухватиться за твердые мышцы Дома и потянуть на себя его тело, чтобы оно полностью его укрыло.
Кровать сдвинулась, и внезапно на его губах обнаружилось теплое дыхание. Он вслепую вытянул шею, пытаясь поцеловать своего Дома, но тот отстранился от него, отступив достаточно, чтобы Курт мог почувствовать хитрую улыбку, прежде чем Блейн опустил голову, направляя свое дыхание на разгоряченную кожу его шеи и прослеживая весь путь до самой груди.
Курт ахнул, ощущая, как его левый сосок стремительно пронизывает молния, а затем его обдало порывом прохладного воздуха, который заставил этот чувствительный бутон затвердеть от удовольствия, а спина саба выгнулась под острым углом в попытках последовать за жарким ртом Блейна.
- Ты сейчас выглядишь таким красивым, - похвалил Блейн, скользнул рукой от его пупка к середине груди, чтобы ощутить изящный изгиб, в котором Курт вытянул свое тело.
Это чувствовалось так, словно его кожу пронизывает молниями, а разочарование от псевдоограничения только усиливало эти ощущения.
- Ты все еще держишься для меня, детка? – спросил Дом низким и страстным голосом, и Курт отчаянно кивнул, практически до боли сжимая металл. - Хороший мальчик.
И в качестве награды он обернул пальцы вокруг пижамных штанов и трусов Курта, чтобы стянуть их одним-единственным движением.
Курт застонал от того, как прохладный воздух целовал его уже обнаженное, разгоряченное тело. Саб чувствовал себя абсолютно греховно, в одной лишь только повязке на глазах и ничем, кроме нее, когда Блейн был все еще наполовину одет. Спина саба снова опустилась на матрас с приглушенным ударом, а пальцы ног сминали покрывало, когда он затаил дыхание от того, что Блейн будет делать с ним дальше. Все остальное внезапно отошло для него на задний план, словно клубы дыма, за исключением головокружительного стремления подчиняться и повиноваться. Не существовало никаких забот о списке песен, не было волнений об исполнении, было только простое желание угодить своему Дому и сделать так, чтобы он был счастлив и гордился им.
