- Время, которое я выбрал для прибытия, как нельзя лучше соответствовало моим планам – за неделю до совершеннолетия Люциуса. В ночь его рождения я проник в мэнор и выкрал свое сокровище, чтобы помочь ему принять кровь. Ритуал привязал меня к нему тысячами невидимых нитей, самого его оставляя свободным. Мне было важно не ограничить моих избранников, хотелось оставить им выбор, а потому вся тяжесть наказания за перекраивание реальности легла на мои плечи. Я хотел, чтобы они выжили, во что бы то ни стало, при любом, даже самом страшном и неудачном стечении обстоятельств. Такие краевые условия задачи стоили дорого, но я готов был платить.
Он взглянул в окно, будто собираясь с мыслями, и снова улыбнулся.
- Мне повезло, избранники ответили взаимностью. На них не давили политические мотивы, долг перед народами и страх.
- Только ты сам, - ехидно вставил Северус. - Разве можно было перед тобой устоять? Особенно мне, нищему, забитому полукровке, рано осознавшему свою склонность к мужчинам?
- С тобой мне было стократ сложнее, чем с Люциусом, - хмыкнул демон. - Ты упрям и агрессивен, Сев.
Роуз тихо согласно фыркнула, что не укрылось ни от кого из присутствующих.
- Но разговор сейчас не о том. Я знал, когда расплата за совершенное настигнет меня. По расчетам, у меня было около четырех лет, и я сделал все для того, чтобы мои супруги и их семьи ни в чем не нуждались.
- Почему ты ничего нам не сказал? - впервые подал голос Люциус. - Если бы мы только знали! Ты не представляешь, каким ударом для всех нас стала твоя смерть! Я едва уговорил Северуса…
- Люц, - в голосе Темного послышалось предупреждение, - не нужно. Балти, продолжай.
Он спрятал оружие и улегся с другой стороны от супруга.
- Когда настал тот самый час, я хотел одного – причинить избранникам как можно меньше боли. Хотел уйти, спрятаться, чтобы они не видели того, что остается от демонов после смерти. Не думаю, что проснуться в одной постели с куском камня – приятно.
- Мы и не проснулись, - тихо ответил Люциус. - Мы умирали. Если бы не Дел и Дро, мы бы ушли за тобой. Они вытащили нас, ну еще Роуз хорошо Северуса встряхнула, напомнив об обещании не оставлять их с Блейзом. А ты? Что случилось с тобой?
Балтазар обнял их крепче и произнес куда-то в перемешавшиеся темные и светлые волосы своих супругов:
- Я умер. Помню боль, сковывающую тело коркой обжигающего льда, перед глазами мелькали воспоминания: Элл танцует с бубном, Сестра серебрит его светлые волосы и ритуальную рубашку, тонкую, как паутинка. Она обтекает его тело, и мой мальчик смеется, сверкая синими глазами. На тонких предплечьях блестят наши брачные браслеты, изящные босые ступни перебирают по темной траве. «Аэрг, - говорит он, - иди ко мне! Смотри, как хорошо!» и смеется снова. Будто колокольчик заливается. А потом глаза его темнеют, рубаха намокает от крови, а я… стою и смотрю, не в силах даже пошевелиться. Он умирает у моих ног, круглый бубен с тихим звоном катится по траве… а я не могу даже зарычать.
Мор летит на драконе, как маленький кровожадный бог. Красный плащ развивается на ветру, волосы ослепительно сияют. «Зарри, смотри, смотри!». Проклятый ящер делает кульбит, и мое счастье срывается с его шеи, падая изломанной куклой к моим ногам, сердца разрываются, а я стою и смотрю, как алая струйка стекает из уголка пухлых губ, созданных для моих поцелуев.
Я видел сотни ваших смертей. Я ничего не мог сделать, будто погружаясь в вязкую, чернильную темноту, захлебываясь в ней, как в густой грязи, меня затягивало все глубже. Разорванное белое горло с тонким шрамиком от шипа Кусачки Золотистой, изломанные тонкие запястья, красные от крови волосы, пустые глаза, за которыми нет души. Каждое светлое воспоминание, каждый бесценный миг кто-то вытаскивал из моей памяти и искажал его, сводя с ума. Я понял, что такое Ад. Это не Инферно. Там нет выжженной земли, лавы, песка и пепла. Ад – это зеленая трава с распростертыми на ней истерзанными телами, это многочасовые пытки и смерти. Сотни смертей двух моих…
Он замолчал, с трудом переведя дыхание. Люциус и Северус прижались с обоих боков и молчали. Слова были пусты. Что скажешь тому, кто видел твою смерть?
- Я не знаю, сколько пробыл там, в моем личном аду - мгновение, год или тысячу лет. Я мечтал об одном: самому лечь под жертвенный нож, дать разрезать себя на куски, мучиться, терпеть, только бы не их… не вас. Земля разверзлась подо мной, я полетел куда-то, будучи крошечной искрой среди мириадов таких же, как я. Я не помнил ни кто я, ни как меня зовут. Перед глазами стояли две тонкие фигурки, они держались за руки и улыбались. Улыбались… Я тянулся к ним, мечтая слиться, достичь, выплыть на желанный берег из этого океана забвения, пропустить между пальцами шелк длинных волос, вдохнуть знакомый до рези в глазах аромат. Вспомнить.
Гигантская воронка все глубже засасывала меня куда-то в пустоту, в огромную пасть, тянула вниз, но они, эти двое, не отпускали меня. Золотые нити, идущие от моих сердец, были привязаны к их сплетенным рукам. Они звали меня. Нити натягивались, вибрировали и должны были вот-вот лопнуть, больно хлестнув по мне, отпуская, сталкивая в Бездну, из которой нет возврата.
«Аэрг, - услышал я, - не оставляй… Ты наш, а мы – твои. Праматерь!»
Под конец мелодичный голос сорвался на крик, тонкие золотые нити оплелись бело-бордовым кружевом, и меня дернуло вверх, выворачивая наизнанку, опустошая, разрывая на тысячи мелких частей и складывая вновь.
«Очнулся», - сказала правая голова двухголового великана, стоило мне открыть глаза.
«Я думала, что вам конец, мессир», - подтвердила вторая.
Рыжеволосая красивая девушка дала мне напиться, и я уснул.
Проснулся у костра от головной боли и жажды. Оказалось, что Лилит, Джеймс и Сириус последовали за мной.
- Причем, если мы с Джи это планировали, - вмешалась демонесса, заплетающая длинные волосы Хешшш в косу, - то этот чертов приблуда навязался сам, хотя должен был остаться с Гарри.
Грим, сидящий у ног Джеймса, обиженно тявкнул.
- Замолчи, - строго повелела ему Лилит. - Из-за тебя, идиот, я четыреста лет была половиной двухголового великана, не могла даже мужа обнять толком. Не станешь же обнимать себя?!
