Джей (СИ) - "Kriu"

– Зет, – внезапно сказал сидящий во главе стола Катакури-сан.

Парень отвлекся от слежки за дядей и повернулся к «отцу».

– Он спрашивает про розовый, – кратко пояснил мужчина.

И в этот момент Зет вспомнил один далекий разговор. Несколько недель назад мама впервые представила их «отцу» через ДенДен Муши. Мужчина был немногословен, но задал несколько кратких вопросов, значения которых Зет не сразу смог понять. Катакури-сан спрашивал у Зета и Кей чем им нравиться заниматься, что им нравиться слушать и какой у них любимый цвет. К сожалению, их разговор наткнулся на непреодолимый барьер с самого начала – Зет и Кей не понимали значения понятия «нравиться». После почти часовых объяснений принципов «нравится/не нравиться» Зет наконец понял, что имел ввиду Катакури-сан. Это понятие было на его лекциях по дипломатии… правда Зет никогда не применял его к кому-либо из кадетов (в сознании парня «гражданские» и «кадеты» были двумя разными видами), но само понятие он освоил. «Нравиться» было ощущением, когда ты хотел повторить или увидеть/ощутить еще раз то, что тебе «понравилось». И тогда Зет запоздало осознал, что если задуматься, то «нравится» могло относиться и к нему. Ему нравилось читать, нравилось слушать голос Кей и его любимым цветом был розовый. Потому что, очевидно, это был цвет волос Кей. А Зету нравилась Кей. Все это Зет и сказал Катакури-сану, все еще пребывая в легком ошеломлении от подобного открытия. Кей же сказала, что у нее нет любимого цвета, но ей нравиться Зет, Би и Джей. На этом Катакури-сан был достаточно удовлетворен, и беседа успешно завершилась.

И теперь… дядя спрашивал, какую еду они бы хотели потреблять больше чем другую? Откровенно говоря, Зет не применял концепцию «нравится» к пище. «Нравится» относилось к излишествам, не важным для выживания, поэтому выбирать более «приятные» вещи имело смысл. Но еда была необходимым ресурсом. Если ее можно есть, ты ел. Иначе смерть.

Зет нахмурился, после чего повернулся к дяде.

– У меня нет… эм… предпочтений в еде, сэр. Но я обдумаю этот вопрос, – спокойно произнес парень.

Нельзя было называть приказы, вопросы или предложения инструктора неразумными. Они этого не любили.

– Да, сэр, – кивнула девушка.

Все снова ненадолго замолчали, после чего… синхронно повернулись к невозмутимому Катакури-сану. Мужчина окинул окружающих серьезным взглядом.

– Брат, ты расскажешь нам про своих детей? – каким-то просящим тоном спросил высокий, сурово выглядящий мужчина, которого все остальные звали Крекером.

– Если хотите что-то спросить, спрашивайте у них, – кратко ответил «отец».

Девочка в белом платье насупилась.

– Они странно отвечают, – пожаловалась она.

После чего ойкнула из-за нового удара под столом.

– Но это же правда! – пожаловался самый юный пират в столовой.

Зет задумчиво наклонил голову набок, после чего осмотрел столовую. Все вокруг выглядели слегка сердитыми и недовольными… это было нехорошо. Парень мысленно пробежался по только что прошедшей беседе, после чего обдумал слова Катакури-сана и подкорректировал свои возможные ответы. Если вспомнить лекции, то симпатии и антипатии могли многое сказать об объекте наблюдения. Зет слышал о тщательном отборе в пиратские команды, и это могло быть частью проверки кандидатов. Можно было предоставить пиратам некоторую неважную информацию, чтобы их успокоить.

– Я понял смысл ваших вопросов и могу корректировать свои ответы в соответствии с ними, – быстро произнес Зет.

И тут два бывших кадета снова стали центром внимания. И вызвали еще одну волну напряженной тишины. В этот момент мама поставила последнюю тарелку на стол, после чего напряженно моргнула. До встречи с мамой Зет не знал, что можно напряженно моргать, но женщина делала именно это. Обычно, это происходило, когда она сильно уставала… возможно, это было ее эквивалентом зевка и сонного потирания глаз.

Похоже, что уничтожение нескольких кораблей Дозора и убийство адмирала сильно ее утомили. Судя по слегка нахмурившимся бровям Катакури-сана он тоже это заметил.

– Мне пора есть, – внезапно сказал мужчина, медленно вставая из-за стола.

После чего на секунду замер и кивнул Зету с Кей.

– Вы идете за мной, – скомандовал мужчина, широкими шагами идя по палубе. – Юко, я бы хотел с тобой поговорить, – немного погодя добавил мужчина, почти выходя из столовой.

Все произошло так быстро, что сидящие в столовой пираты даже не успели среагировать. Зет подскочил с лавки и успел заметить понимающий взгляд дяди, после чего повернулся и направился за «отцом». Кей последовала за ним. Мама резко моргнула, уверенно встала, кивнула всем присутствующим, после чего пошла за уходящей компанией.

И так Зет, Кей и мама оказались в довольно большой, но, по меркам этого огромного корабля, довольно скромной каюте. Судя по длинной кровати, столу, заваленному бумагами, и характерной одежде, виднеющейся из полуоткрытого шкафа, это была каюта Катакури-сана. Мама немедленно подошла к кровати и молча на нее повалилась. Судя по расслабившейся позе, женщина действительно очень устала. Мама тяжело вздохнула, и почти неохотно повернула лицо к севшему на стул «отцу». Зет и Кей остались молча стоять у ближайшей стены.

– Добрался он до меня, да? – устало спросила мама.

Катакури-сан утомленно потер висок, после чего повернулся к небольшому шкафчику около стола и достал оттуда поднос со странными, круглыми… кусочками теста с насыпкой сверху? После чего протянул этот поднос Кей. Та немного нерешительно его взяла, осторожно осмотрелась и опустила воротник. Глаза Катакури-сана невольно остановились на ее небольших клыках, после чего он резко отвел взгляд и сконцентрировался на лежащей на кровати маме.

– Мне жаль, – кратко произнес мужчина. – Когда я отплывал, никто даже не рассматривал брак. А сама новость застала нас на острове рыболюдей, – «отец» на секунду замолчал, и вся его поза слегка напряглась. – Я… могу поговорить с… матерью, – странно отрывисто сказал Катакури-сан.

Стоящая рядом Кей надкусила круглое пирожное, после чего задумчиво его пожевала, почти удивленно нахмурила брови и начала жевать активнее.

– Не нужно, – устало сказала мама. – Мы оба знаем, что это бессмысленно. Отец и Большая Мамочка сказали свое слово… это окончательное решение. Мы оба знаем, что они скорее умрут, чем передумают, а я не настолько неблагодарная дочь, чтобы поднимать руку на отца, – печально констатировала женщина.

Катакури-сан нахмурился, после чего тяжело вздохнул. Кей сглотнула и сосредоточенно замерла. Ее лицо медленно разгладилось, и она откусила новый кусок пирожного. В глазах девушки замерцали искорки. Два инструктора в комнате хранили напряженное молчание, но Кей мало обращала на это внимание. Она была взволнована. Внезапно, Катакури-сан нахмурился. После чего начал поворачиваться в сторону Кей и Зета, будто среагировав на то, что произошло мгновением позже.