Чемодан без ручки (СИ) - "polustrovo"

Серёжа еле успел плотно сжать губы, чтобы подавить испуганный вздох — в проёме двери, что вела в коридор, стоял Электроник с вазой фруктов в руках. Огромными глазами он смотрел на профессора и даже открыл рот — настолько поразили его слова создателя. Сомнений не было — Элек всё слышал, и «напрасная» надежда, которой так опасался Громов, поселилась в электромеханическом сердце андроида.

Раньше бы Электроник обязательно пристал к Виктору Ивановичу с расспросами относительно своего «человеческого» статуса, попытался бы лишний раз доказать всем окружающим, что он и впрямь человек — самый настоящий. Даже закатил бы скандал или опять попробовал бы удрать из дома, если бы кто-то попытался ему возразить. Но не теперь — Электроника жизнь тоже многому научила. В конце концов, именно из-за его импульсивности и неосмотрительности профессор Громов с Машей, да и он сам находятся под угрозой разоблачения, а лучший друг вынужден был порвать со своими товарищами и прослыть обманщиком и подлецом. Поэтому Элек, пользуясь тем, что остался незамеченным своим создателем, тихонько скрылся в темноте коридора и появился на пороге гостиной через пять минут. Всё с теми же фруктами. Как ни в чем не бывало улыбался Серёже и Виктору Ивановичу и быстро включился в беседу о Серёжиных делах в новой школе.

А в один из тёплых июньских деньков уже заждавшийся своего друга Электроник открыл припозднившемуся гостю дверь, да так и застыл в прихожей с выражением крайнего удивления и лёгкого ужаса на лице — Сергей пришёл не один. Крепко схватившись одной рукой за руку Сыроежкина, а другой смущённо теребя плюшевого Олимпийского Мишку, рядом с Серёжей стояла Майя Светлова.

========== 3. Мне не дорог твой подарок… ==========

— Майя… — прошептал Эл и так посмотрел на Серёжу, что у того сердце сжалось от боли — вид у робота был не просто несчастный — обречённый.

— Здравствуй, Эл! — робко улыбнулась Светлова и протянула андроиду мишку. Элек ребенком, конечно, не был, но идти в гости с пустыми руками Майка наотрез отказалась. В итоге они с Серёжей поскребли, что называется, по сусекам, и купили Элеку сувенир, который уже начал продаваться в магазинах к предстоящей Олимпиаде.

— Не паникуй, Эл, всё путём, — Сергей время на расшаркивания тратить не стал и поспешил успокоить друга. — Майка — могила! Она уже целый год знает и никому ничего не сказала!

— И не скажу, — подтвердила Майя.

— Да?.. — Элек с облегчением выдохнул и заметно расслабился.

Конструкция андроида была такова, что любое его эмоциональное переживание включало модуль управления соответствующим аналогом физической реакции человека. Система имитации дыхания и пульсации переходила в новый режим, температура тела тоже менялась, но самое неприятное, иногда начинала сбоить система, позволяющая сохранять равновесие, и страдала четкость передачи сигналов от датчиков «органов чувств». Другими словами, у робота кружилась голова.

— Проходите, не стойте в дверях, — вполне бодро скомандовал Электроник. — Май, я очень рад тебя видеть, — искренне улыбнулся андроид и внимательно рассмотрел свой подарок. — Забавный мишка, спасибо. Мне нравится.

— Мы с Серёжей вместе покупали, — уточнила на всякий случай Светлова. — Ты не думай, мы не считаем тебя ребёнком. Это сувенир, а сувениры, они для взрослых, — окончательно внесла ясность Майка. Хотя, положа руку на сердце, именно ребёнка в Электронике она сейчас и видела — Майя даже без каблуков была выше Эла на пару сантиметров, а Серёжа и вовсе перерос его на полголовы. Да и черты лица у Сыроежкина немного изменились — он выглядел взрослее. Даже голоса у бывших двойников стали совсем разные.

Майка была счастлива как никогда — Серёжа действительно сказал ей правду, доверился в критической, можно сказать, ситуации. Только ей, не Гусю, на которого Сыроежкин смотрел раньше открывши рот, и к которому Майя вопреки логике и здравому смыслу даже немного ревновала приятеля.

С тех пор Майя сопровождала Серёжу почти каждый раз, когда он собирался навестить своего электронного друга. Сергей никогда не отказывал ей в этом желании — всё-таки Майя стала для него за последнее время самым близким человеком, но… Ему всё чаще хотелось оставаться с Электроником наедине. Почему-то только так Серёжа мог быть самим собой, не вспоминать о том, что «должен», а руководствоваться «нравится» и «хочу».

***

После восьмого класса Сыроежкин, как и собирался, пошёл в техникум, учиться на автомеханика. А Майка, которая до этого больше всех агитировала его идти в девятый класс, а потом поступать в ВУЗ, неожиданно сама бросила школу и пошла в педучилище. «Дети — это моё призвание», — гордо заявила Светлова на недоумённые взгляды друзей и родни.

Таким образом, у Серёжи опять сменился круг общения. Близко из новых товарищей Сыроежкин ни с кем не сошёлся, но у него по-прежнему оставались два якоря, не позволяющие снести его утлое судёнышко душевного равновесия навстречу бурям страстей и омутам депрессий, — Электроник и Майя. За всё время обучения в техникуме плотнее всего Сергей общался именно с ними.

— Ты женишься на Майе? — спросил как-то Эл в один из тех редких визитов, когда Сергею удалось выбраться к Громову без навязанного сопровождения подруги.

— Что? Да. Наверное. Не знаю, — Серёжа вопреки обыкновению был рассеян, Эла слушал вполуха и в целом вёл себя странно — весь вечер был какой-то нервный и дерганый, сидел словно на иголках.

— Серёж? Что-то случилось? — забеспокоился Электроник. — Ты сегодня сам не свой, меня не слушаешь, на месте усидеть не можешь…

— Что? Ах, да… — опять выпал из реальности Сергей. Присел на диван рядом с Элом, потом опять вскочил, подошёл к окну, вернулся, пристально посмотрел на друга и сказал: — Гусев уехал.

— Макар? — переспросил удивлённый Электроник. Ни про Гуся, ни про других своих одноклассников из сорок четвертой школы Серёжа не вспоминал при нём вот уже несколько лет.

— Ага, — кивнул Сыроежкин. — Я утром, когда на учёбу шёл, Чижа встретил. Он, знаешь, со мной здоровается. Даже «Как дела?» иногда спрашивает. Вот… Он, короче, сказал, что Мак… Гусь в смысле, сегодня уехал. Улетел. Совсем. В Горький.

— Почему насовсем? — не понял Элек. — Может, очередной матч просто… Он же вроде так в хоккей и играет?

— Играет, да. Чиж сказал, что Гусь в этом своём «Интеграле» большие успехи делал. А на каком-то матче его тренер Торпедо горьковского заметил и к себе пригласил. Ну Макар подумал-подумал и согласился. «Интеграл»-то — клуб так себе, перспектив там никаких… А тут молодёжная команда Торпедо… В общем, улетел Гусь… Вот… — Серёжа ещё раз тяжко вздохнул, поджал губы и опустил голову.

— Ну уехал… — Эл тоже встал со своего места, подошёл к комоду, не глядя взял с него мишку и стал мять плюшевую игрушку в руках. — Вы ведь всё равно не общались столько лет, — мишка отправился обратно на комод, — а ты так переживаешь… — Электроник опять потянулся к медведю, но потом сам отдёрнул руку. Как у него появилась чисто человеческая привычка на нервной почве теребить вещи (и не просто вещи, а этот конкретный олимпийский сувенир), андроид не понимал. Просто, когда Элек был расстроен, подавлен, чувствовал неуверенность, страх или одиночество, в памяти сами собой всплывали Майкины слова: «Мы с Серёжей вместе покупали» и руки сами тянулись к мягкой игрушке.

— Да нет, я так просто… — отрицательно замотал головой Сергей. — А на счёт Майки… Женюсь. Если она не передумает, конечно. Вот доучусь, отслужу…

В силу своего возраста женитьба представлялась Серёже чем-то далёким и не имеющим к нему прямого отношения. Но раз все женятся, значит и ему когда-нибудь надо будет. На Майке. Потому что на ком же ещё? Но странно другое, почему Эл заговорил об этом?