– Правда? – удивленно сказала я, ни припоминая никаких телефонных звонков. – Наверно, наверху.
– Да, правда. Пойди и найди его. И заодно, пока будешь наверху, оденься. Я не собираюсь с тобой куда-нибудь ходить, если ты так выглядишь, – сказала она, морща нос и оценивая меня.
Я закатила глаза, поднимаясь по ступенькам.
– Как всегда, ты ведешь себя, как босс, – сказала я сверху.
– Это одна из тех причин, по которым ты любишь меня, – крикнула она.
Я засмеялась и тряхнула головой, делая еще один глоток кофе и направляясь в спальню. Коротко осмотревшись, я нашла серебристый телефон лежащим на краю кровати и проверила пропущенные звонки. Первые два были от Эмили, третий – из школы, в которую я ходила, и я застыла, когда увидела, от кого был четвертый звонок. Я коротко взглянула на имя звонящего, и сердце заколотилось, а кровь понеслась по венам.
Эвансоны.
После инцидента с аэропортом время слилось в пятно. Джаспер был занят новым семестром в новом колледже, и я чувствовала вину, за то, что он больше всего занят мной, понимая, что ему нелегко справляться со мной. Я начала выходить наружу, оставаясь одна, и свежий воздух и изменение обстановки помогли прочистить мой разум. Я спускалась вниз по улице к маленькому общественному парку и садилась на качели, обычно свободные по утрам, потому что была зима. Я порадовалась этой температуре, холодный воздух жалил щеки и напоминал, что я жива – что не имеет значения, насколько сильно мне больно, или насколько мертвой я ощущала себя внутри. Правда была в том, что я жива. Я все еще дышала, и каждый выдох подтверждал это облачком пара из моих легких.
Пока я дышу, я буду в порядке.
Доктор Каллен выписал мне кое-какие лекарства, и уже довольно быстро они начали действовать на меня. Моя нервозность уменьшилась, я стала приходить в себя. Его слова, сказанные той ночью, постоянно проигрывались в голове. Я начала просыпаться по утрам и одеваться, выходить из дома и говорила себе, что Эдвард был бы счастлив, если бы узнал об этом. Я прочитала его письмо больше раз, чем могла сосчитать, и выучила наизусть, проговаривая его вслух каждый раз, как начинала сомневаться. Заставь нас гордиться, – говорилось в нем. – Я верю в тебя. Покажи им, что мою девушку нельзя удержать внизу.
Я часто представляла себе, что он знает, прикидывалась, что он наблюдает за мной, пока проходили недели. Я делала это, зная, что должна сделать так, чтобы он гордился мною, потому что так было легче, так мне было за что держаться, но с течением времени все начало меняться. Вместо того, чтобы делать то, что хотел бы Эдвард для меня, я обнаружила, что делаю то, что хочу я.
Джаспер показал мне, как отсылать письма, и я купила в магазине открытки и конверты, посылая их в Форкс Элис и Розали и Эмметту через всю страну. Иногда я получала от них ответ, открытки и письма говорили об их жизни. Это было глупо, потому что я часто видела Элис на выходных, но она писала мне больше всего. Я получала письма от нее каждые несколько дней, страницы были заполнены сплетнями о людях в Форксе, с которыми я встречалась, пока жила там. Это было потрясающе, и у меня возникало ощущение, что я причастна к этому на самом деле, ощущения, когда я видела что-то в почтовом ящике, адресованное мне, были непередаваемы. Большинство людей принимает это как должное, но для меня это было еще одним доказательством того, что я существую. В первый раз, получив письмо, которое Джаспер обозвал спамом, я была в приподнятом настроении. Это было письмо от местного бизнесмена о скорой распродаже. Я не знала, откуда они взяли мое имя, и Джаспер просто пожал плечами и посоветовал выбросить его в мусор. Я отказалась. Впервые меня признали как существующую в этом мире. Я была не Изабеллой Свон, рабыней, я была просто Изабеллой Свон, потенциальным покупателем.
Для меня это было всем.
Я проводила часы в местной публичной библиотеке, куда Джаспер помог мне записаться и получать книги. Я много читала. Джаспер научил меня, как пользоваться компьютером, потому что у меня не было времени научиться в Форксе. Пользование Интернетом открыло для меня широкий мир возможностей, располагающимися прямо под пальцами. Я научилась пользоваться электронной почтой, для быстрого и более эффективного поддержания контакта с людьми, чем просто письма. Я училась просто для того, чтобы знать это, и мы начали говорить о приобретении дома и записи в школу. Я начала с малого, записавшись на пару курсов в Центре Изящных Искусств Пратта, которые занимали по несколько часов каждый, и, в конце концов, на длинный пятинедельный курс в Академии Искусства Гэйдж.
Я привыкала, и становилось легче, но если бы все было так просто… Я невыносимо скучала по Эдварду, моя любовь к нему не уменьшалась по мере того, как недели переходили в месяцы. Я часто писала ему письма, но никогда не отсылала, напоминая себе, что доктор Каллен говорил, что Эдварду тоже нужно время. Зима перешла в весну, и я часто задумывалась, как он живет в Чикаго, но пыталась не думать о том, что он может делать все это время.
Никто не упоминал при мне Эдварда, и все обычно замолкали, когда я спрашивала о нем, давая невнятные ответы, что он справляется, или что он в порядке, и быстро переводили разговор на другую тему. Я принимала это, понимая, что они просто пытаются помочь мне, но незнание плохо сказывалось на моих нервах. Субботним вечером в начале мая я готовила обед для Джаспера и Элис, и, наконец, нашла в себе силы и с серьезным выражением лица повернулась к ним.
– Когда в последний раз вы на самом деле говорили с Эдвардом? – с любопытством спросила я.
Они оба застыли и посмотрели на меня, прежде чем Элис небрежно пожала плечами.
– Он занят, – сказала она, пытаясь выдавить улыбку. – Обед пахнет великолепно. Что ты готовишь?
– Элис, – строго сказала я, когда она подошла к плите и начала пробовать соус, который я помешивала, отвлекая мое внимание. – Пожалуйста, не ври и не игнорируй меня. Предполагается, что ты моя подруга.
– Я и есть твоя подруга, – тихо сказала она, бросая на меня взгляд. – Понимаешь, я дважды пыталась поговорить с ним с момента его отъезда. Последний раз был в конце января, он спросил меня о результатах тестирования и школе, но в ту же минуту, как я поинтересовалась его жизнью, он отключился. После этого он просто игнорирует мои звонки.
Я в шоке уставилась на нее, не ожидая такого ответа, а потом повернулась к Джасперу. Он осторожно смотрел на меня, и по его выражению можно было сказать, что ответ будет не лучше.
– Джаспер?
– Около месяца назад, но мы поговорили с минуту или около того. Он сказал, что занят и позвонит, когда у него будет время, но я ничего от него не слышал. Я все еще пытаюсь дозвониться ему каждые несколько дней, просто проверить, но он не отвечает на звонки.
– Почему?
– Не знаю, – ответил он. – Думаю, так для него легче.
– Из-за меня? – задохнулась я.
В груди зажегся огонь, к горлу поднялся комок, и я попыталась загнать назад эмоции. Он прекратил с ними общаться из-за меня? Потому что здесь я?
– Конечно, нет, – спохватилась Элис. – Он все еще любит тебя, Изабелла.
– Что? – спросила я, не способная сдержать слез. – Откуда ты знаешь? Ты даже не говорила с ним, Элис. Почему еще он прекратил общаться с вами?
– Конечно, он любит тебя, – сказал Джаспер, покачав головой. – Ты не прекратила любить его. И это не твоя ошибка. Ты не можешь обвинять себя в том, что делает Эдвард, это глупо. Розали и Эмметт тоже не общаются с ним. Он живет рядом с Эсме и едва видится с ней. Он просто… занят.
– Так он совсем один? – застыла я. – Он полностью отрезал себя от всех? Никто о нем не слышит?
– Не совсем, – сказал Джаспер. – Алек говорит с ним ежедневно.
– Алек, – пробормотала я, тряхнув головой и подходя к плите. Я забрала у Элис ложку и начала помешивать соус, пытаясь отвлечься. Больше я ничего не сказала, но старалась все обдумать. Я всегда считала, что у Эдварда осталась семья, помогающая ему пройти через все то, с чем ему приходится справляться в Чикаго, понимая, что ему нужен кто-то – поговорить, чтобы он опять не соскользнул в темноту. Знание, что он разорвал с ними все контакты, ударило по мне, и мое беспокойствоа увеличились, так как с ним не могло быть все хорошо, раз он отказывается общаться со всеми. Я вытолкнула Эдварда на поверхность, но кто удержит его на плаву?
