Свет, сошедший на землю (СИ) - "MadameD"

Гоаулд улыбнулся. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза – в сознании своего могущества. Людишки дорого расплатятся за этот плевок. Расплатятся тем, чего им, в отличие от их господина, никогда не вернуть…

Жизнью.

“Я прикажу немедленно начать розыск, - подумал Ра. – С помощью виман мои солдаты быстро прочешут деревни. Мой запас наквада огромен. Я дам моим слугам столько оружия и машин, сколько нужно, чтобы найти их. Женщина, скорее всего, мертва…”

Тут он с сожалением прервал свою мысленную речь. Мертва! Это то, чего Ра хотел бы меньше всего. Он хотел бы убить их обоих – самолично, глядя в глаза… На глазах друг у друга…

И он это сделает.

Они узрят силу бога перед тем, как умереть.

========== Глава 49 ==========

Хат несколько часов была на краю смерти, потом пришла в себя.

Метен, сидевший над нею с тоской и отчаянием в глазах, широко улыбнулся и порывисто склонился к жене, ловя ее взгляд, движение губ. То, что Хат очнулась, было большим счастьем в мире без Ра – в том мире, где каждая пустячная болезнь могла кончиться смертью. Старуха, пустившая Метена на постой, понимала в ранах не больше него самого: только и могла, что предоставить больной соломенный тюфяк и пытаться поить ее, когда сиделке чудились проблески сознания.

- Метен, где мы? – спросила Хат, повернув голову к мужу. Метен ужаснулся этому обращению, но слово уже вылетело. Хотя зачем прятаться сейчас?

Кто найдет их в предначальной тьме – вновь спустившейся на землю, чье солнце погасло?..

- Мы у друзей, - сказал он жене.

Метен уже и не помнил, когда в последний раз мог назвать другом кого-нибудь, кроме Хат…

Но умница поняла – замолчала. Метен смотрел на жену с наслаждением и страхом. Если она снова соскользнет в беспамятство, он ничем не сможет вернуть ее.

- Госпожа, оставь нас, - неожиданно попросила Хат старуху.

Та, польщенная и изумленная таким обращением, поклонилась и проворно покинула дом. Метен придвинулся к жене ближе, догадываясь, что она хочет говорить.

- Что, любимая? – спросил он, коснувшись ее мягких курчавых волос. Хат улыбнулась. Щеки горели, она вся была так горяча, что рядом с ней было жарко сидеть.

- Тебе нельзя говорить, - прошептал Метен, испугавшись.

Хат качнула головой.

- Метен, ничего еще не кончилось. Мы сделали намного хуже, - шепотом сказала юная женщина. – Мы ничего не изменили для Ра – но сделали намного хуже нам…

- Как это ничего не изменили? – так же шепотом, с ужасом и неверием спросил Метен. – Я же его убил…

Хат мотнула головой. Она опустила веки, и из-под ее черных ресниц покатились слезы.

- Нет, - сказала раненая. – Ты его только… обновил. Я сейчас говорила с матушкой Айей… там.

- Во сне? – изумился Метен. – Это же пустое!

- Да, во сне, - подтвердила Хат. – Бабушка мертва, но когда я засыпаю, я вижу ее. Бабушка сказала мне, что Ра жив – твой выстрел для него был как разлив для полей… Он уже воспрянул, муж мой, и он жаждет мести.

Метен провел рукой по лбу, не зная, что отвечать на это. Молодой воин был далеко не так красив, как когда-то – с изможденным долгим бдением лицом, подточенный ненавистью, грязный… переваливший через свой последний час, каким он считал убийство Ра. Метен никогда не думал, что будет делать потом.

- Хат, это, должно быть, бред. Горячечная греза, - сказал он. – Как ты можешь знать, жива или мертва старая Айя? Как ты можешь знать, что случается с мертвыми?

- Что случилось с Ра, я знаю. Он жив, - спокойно ответила Хат. – И он уже разыскивает нас, брат. Ты должен стать нашими ногами и нашей волей… и рассудить, глупа ли твоя жена, говорящая такое, - с легкой улыбкой закончила она.

Вдруг Хат закашлялась, надрывно, застанывая. Метен вскочил и застыл на месте, в бессильной муке глядя на эти муки. Но наконец кашель прекратился. Хат хрипло дышала; но крови на губах Метен, к счастью, не заметил.

Такое он когда-то давно видел у насмерть раненных охотников своей деревни…

- Тебе нужно уснуть, - сказал Метен, бережно беря руку жены в свою.

- Да, нужно, - сказала Хат. – А тебе нужно прямо сейчас решить за нас, что делать – ты теперь и тело наше, и голова… Нет времени медлить…

- Хорошо, - сказал Метен.

Ему было страшно. Так страшно, что хотелось разрыдаться, как ребенку. И никому нельзя было это показать…

- Воды дать? – спросил он.

- Дай, - ответила Хат.

Метен вскочил и взял глиняный кувшин и чашку, стоявшие прямо на полу. Никакой мебели в этом доме не имелось. Дрожащими руками Метен налил жене воды, не поднимая глаз; он чувствовал себя так, точно его, наконец-то посчитавшего себя в безопасности, вдруг обложили со всех сторон – и страх за жизнь жены и собственную увеличился десятикратно…

Он никак не мог знать, права ли жена – свершилось ли чудесное воскресение Ра. Но он знал, что Хат права.

Когда он поднес к губам Хат чашку, она жадно выпила и попросила еще. Выпила еще одну и опустилась на постель; Метен едва успел поддержать ее голову, чтобы уберечь ее от лишних сотрясений.

- Удивительно, как он силен. Он ведь так слаб, - прошептала Хат.

Не было нужды спрашивать, кого она подразумевает.

- Слаб? – сказал Метен.

Хат кивнула. Поморщилась от боли.

- Ра был… слабее тебя, когда ложился со мной, - сказала она.

Метен от неожиданности распахнул глаза и выпрямился, уставившись в ее лицо. Хат лежала неподвижно и казалась спящей – после таких слов. Хотя не могла не понимать, что господину ее жизни очень неприятно услышать напоминание о днях, когда его жена принадлежала другому…

Но Хат была из тех женщин, кто не боится вызвать недовольство мужчины.

Он вышел, стараясь двигаться тихо, и пригласил в дом хозяйку, покорно сидевшую за дверью.

Метен сел за порогом, обхватив голову руками. Он был в таком смятении, так измотан, что появление стражников Ра сейчас, наверное, было бы облегчением. Чем отличаются здешние люди от людей в небесном царстве бога? Ничем. Как он поднимет их на борьбу? Если это правда, что Ра жив…

Метен закрыл лицо руками и уткнулся лбом в колени. Он чувствовал себя ребенком, выброшенным в мир без всякого ободрения, без всякой надежды. Его родители были такими же детьми перед лицом жизни, как и он сам… и они были принесены в жертву тому, кого Метен на короткое время счел своим истинным отцом. Слишком прекрасно было то, что обещал Ра…

А потом оказалось, что это ложь.

“Боги есть. Никогда не позволяй себе извериться, брат мой”, - говорила Хат.

“Если боги и есть, они очень злы… или равнодушны, - подумал Метен. – Мы приносили им жертвы, молились, полагая на них всю свою надежду – а они, должно быть, только смеялись над нами”.

Метен встал, с выражением таким же опустошенным, каким было его сердце. Он отправился к реке, смыть с себя грязь и усталость. Может быть, их действительно разыскивают… может быть, его увидят. Ну и что?

Метен погрузился в прохладную воду, со вздохом, закрыв глаза – ощутив обманчивую защищенность, точно его снова приняло в себя лоно матери. Он мог привлечь крокодилов. Ну и что?

Молодой воин долго мылся, нырял, освежая свой разум и отдавая воде всю ту мерзость, что принес на себе из боя. Ра приучил его тщательно соблюдать чистоту. Он облагородил его во всем. Будь он проклят!..

Метен вышел из воды - с каждым шагом песок и земля облепляли его босые ноги все гуще – и пошел обратно к своей жене. Он решил за них, как Хат и хотела. Он никуда не пойдет – Хат никуда нельзя переносить, а ему, с таким бременем, никуда нельзя двигаться отсюда. Кто знает, как его встретит другое селение? И чем оно будет отличаться от этого? В Черной Земле Ра они везде как на ладони… Метен видел свою землю с божественной высоты, и не заблуждался на этот счет.

Метену негде было спрятать виману, и ее нельзя было оставлять на глазах у селян – и он в конце концов решился на отчаянный шаг: отвел машину в рощу неподалеку. Там ее хотя бы прикрывали кроны деревьев. Хотя сверху все равно можно было разглядеть аппарат.