Скромный метаморф (СИ) - "Жером Фандор"

— Думаешь его в самом деле оправдают? — озадаченно спросил Рон.

— Давайте будем надеяться на лучшее, — сказал я ребятам. — А потом, уже летом, возможно мы отправимся к вам с Сириусом в гости в роскошный особняк, — ободряюще улыбнувшись, подмигнул я Поттеру. — А то что это такое? Ты у нас в гостях был, а мы у тебя толком и не бывали. Непорядок! — воскликнул я.

— Было бы неплохо, — впервые с момента прочтения статьи улыбнулся Гарри. Пусть и вяло, но накатившая меланхолия начала уходить.

Глава 24

— Тараканьи усы.

Как только эти слова вылетели у меня изо рта, горгулья ожила и отпрыгнула, открывая проход. Я нырнул в проход, встал на первую ступень каменной винтовой лестницы, дверь за мной закрылась, а лестница медленно понесла меня вверх, остановившись у полированной дубовой двери с латунным дверным молотком.

Из-за двери отчётливо слышался скрип пера. Я постучался и как только опустил руку, дверь отворилась и я прошёл внутрь кабинета директора.

— Здравствуй, Льюис, — сказал Альбус, сидящий за своим столом. — Проходи, присаживайся, — указал он рукой на мягкое кресло.

— Добрый вечер, профессор Дамблдор, — приветливо улыбнувшись, кивнул я. — И тебе привет, Фоукс, — повернувшись, поздоровался я с птицей.

Фоукс, феникс величиной с лебедя, сидел на золотой жёрдочке рядом с дверью, сияя алым оперением с лимонной подпушкой. Взмахнув длинным хвостом, он исчез в вспышке пламени, которая, несмотря на угрожающий вид, совершенно не повлияла на окружение. Величественная птица… Всё величие которой разрушается осознанием того, что он меня побаивается из-за моего гастрономического интереса к его тушке.

— Не обращай внимания на Фоукса. На самом деле он о тебе весьма высокого мнения, — с едва заметной смешинкой в голосе произнёс Дамблдор, откладывая перо в сторону.

— Но при этом всегда пытается сбежать куда подальше при виде меня… — несколько уныло пробормотал я, поудобнее усаживаясь в кресле.

— Не могу его за это винить, — с ещё большим весельем произнёс он. — Профессор МакГонагалл сказала, что ты хотел со мной поговорить, Льюис, — резко посерьёзнев, перешёл он к основной теме разговора.

— Да, директор. Надеюсь, у вас сегодня достаточно свободного времени? Потому что я думаю, что разговор затянется.

— Что же… — протянул Дамблдор, бросив короткий взгляд на свои записи. — Сегодня у меня весьма свободный график. О чём ты хотел поговорить? — направил он на меня испытующий взгляд.

— Я хочу поговорить про Волан-де-Морта и… Крестражи, — после моих слов, Альбус на короткое мгновение замер, маска спокойствия слетела, и брови взметнулись вверх от удивления. Впрочем, он быстро взял себя в руки и его лицо разгладилось.

— …Продолжай, Льюис, — с короткой заминкой произнёс он. Его взгляд, направленный на меня, был серьёзным и сосредоточенным.

— Думаю, проще будет показать вам кое-что, а после вы уже зададите вопросы. У вас есть Омут Памяти? — спросил я, ставя на стол флакон, в котором сверкал серебристый огонёк воспоминаний.

Краем глаза я заметил, как портреты прежних директоров и директрис школы, ранее тихо беседовавшие или дремавшие, сосредоточились на нашем разговоре.

Встав, директор обогнул стол и подошёл к подставке за креслом, на котором я сидел. На подставке стоял плотно закрытый чёрный шкафчик. Пару раз стукнув палочкой по дверце, Дамблдор взялся за неё и потянул на себя.

Внутри стоял неглубокий каменный сосуд, опоясанный по краю резными письменами и символами. От содержимого исходило яркое серебристое свечение. Непонятно было, жидкость это или газ. Вещество непрерывно двигалось: то его поверхность морщит рябь, как воду — дуновение ветра, то пробегают круги, завихрения: что это — сжиженный свет или газ, ставший студенистым телом?

— Льюис… — позвал меня директор и я наконец оторвал взгляд от сосуда. Завораживающее зрелище.

Встав и взяв сосуд с воспоминанием со стола, я подошёл к Омуту и, откупорив склянку, перевернул его над серебряным нечто. Воспоминание упало и бесследно растворилось в Омуте. Отойдя на несколько шагов, я стал ждать действий со стороны директора.

Дамблдор легонько ткнул содержимое палочкой. Вещество стало быстро вращаться, молочно-белая поверхность стала прозрачной, как стекло. С другой стороны виднелся коридор и дверь с надписью «туалет не работает».

Наклонившись, директор коснулся своим длинным крючковатым носом поверхности вещества и погрузился в воспоминания. Мне оставалось только ждать. Дамблдор увидит мои воспоминания начиная с открытия туалета и до уничтожения дневника. Именно для этого зрителя создавался спектакль «Диалог с Тёмным Лордом».

Как только он закончит просматривать воспоминания, будет разговор, от которого зависит очень многое. Если всё пройдёт успешно, он расскажет мне много всего интересного. Большая часть этой информации у меня уже есть, но я не в состоянии объяснить другим источник моих знаний, поэтому их нужно легализовать. Возможно он будет посвящать меня в свои планы и, если очень повезёт, у меня будет право голоса. В том смысле, что занимаясь пространными рассуждениями, я, возможно, смогу направить его деятельность (а также деятельность его сторонников) в нужное мне русло. Это в лучшем случае. В худшем случае он попытается меня оградить от всего этого, и внимание в мою сторону возрастёт, как и некоторые подозрения. Они в любом случае вырастут, но в моих силах ограничить их рост правильным выбором слов. Это поможет оттянуть решающий разговор, в котором мне придётся раскрыть все карты, как можно дальше.

— Хаах… — тяжело вздохнул я, сидя в кресле и рассматривая потолок. Интриги, манипуляции, убийства, подчинение чужого разума… В кого я превращаюсь?

Ради возможности манипулировать Дамблдором я даже глумился над осколком Тома, вытаскивая из него некоторую информацию, прежде чем его уничтожить. Как какой-то третьесортный злодей, который рассказывает свой план захваченному герою, после чего огребает от этого же героя.

— Может хватит сверлить меня такими взглядами? Мне от этого неуютно! — раздражённо сказал я, окинув взглядом портреты.

Сразу за этим последовало фырканье и возмущение волшебников и волшебниц на портретах. Впрочем, я немного лукавил. Взгляды действительно раздражали, но нервничал я больше от предстоящего разговора.

Насколько мне известно, при просмотре воспоминаний в Омуте субъективное течение времени изменяется. И если верить моим примерным расчётам, воспоминание уже подходит к концу. И я оказался прав, примерно через пару минут послышались шаги и вот Дамблдор уже садился в своё кресло, начав разглядывать уже уничтоженный дневник и пока ещё целую диадему Рейвенкло, которые я заранее выложил.

Директор был хмур и рассматривал выложенные мной предметы с осторожностью и даже небольшой опаской.

— Льюис… — тихо начал он.

— Да, директор? — спокойно отозвался я.

— Ты уверен в том, что дневник ранее находился у Люциуса Малфоя? — задал он вопрос, взяв в руки палочку и начав колдовать поочерёдно над дневником и диадемой, тихо бормоча что-то себе под нос. Ни одно заклинание из его уст мне не знакомо…

— Абсолютно, — кивнул я. Хотя для меня стало неожиданностью, что он начнал именно с этого вопроса. — Скорее всего это сделал домовик. Полагаю, вам известно, что мистер Уизли подрался с мистером Малфоем во время посещения Косой Аллеи? — на это последовал кивок директора. — Думаю, это было сделано для отвлечения внимания. Пока все отвлеклись на драку, я почувствовал появление незнакомого запаха. Это был запах домовика. После резкого исчезновения источника запаха, будто бы он телепортировался, я обнаружил в котле Джинни этот дневник. При этом к Гарри ранее приходил домовик Малфоев, его зовут Добби, и пытался отговорить от поездки в школу, предупреждая, что здесь должно случиться что-то страшное. То есть он знал, что мистер Малфой что-то задумал. Сложив незнакомый запах и подозрительную осведомлённость Добби, можно легко прийти к этому выводу, — пожав плечами, закончил я пояснять.