– Да исчезни ты, свинья, – прошипела Журавль и потянула руки к своему суженному. Тот, кстати, был весьма недурен собой, напоминая чем-то прокаченную и улучшенную версию Эдгара.
Келла, кажется, все-таки обидевшись на «свинью», не стал больше ее удерживать. Улыбка с его лица пропала, уступив место то ли брезгливости, то ли злости.
– Ипполит, умоляю, спасите! – с той страстью, с какой только могла, обратилась Нинка к будущему супругу.
Тот удивленно посмотрел на нее.
– Что? – не понял Ипполит и нервно поправил очки.
Вместо ответа Ниночка трогательно прижалась к нему, обхватив его плечи руками. Глаза Ипполита стали по пять рублей. Глаза тех, кто выстроился для встречи новой пары молодоженов стали еще больше. А я поняла, что тут что-то нечисто. Попыталась предостеречь подругу, но меня не слушали.
– Я приехала на свадьбу с вами, а этот негодяй пристает ко мне, – вполне натурально всхлипнула Нина, а Келла, услышав это, захохотал.
– Я должен вас защитить? – уточнил слабым голосом Ипполит, пытаясь от нее отлепиться.
– Конечно, – подняла на него взгляд Нинка. – Вы мой жених. И я выйду за вас. Так и знайте, – пообещала она.
– Какой он твой жених? – раздался громкий женский голос – из загса вышла весьма бойкая дама лет пятидесяти в элегантном пальто и замысловатой белой шляпе в черный горох. – Отойди от моего зятя, шалава! – велела она Нинке.
Та, не отлипая от жениха, послала тетку в пеший тур по лесам и долам. Она всем своим видом показывала, что отдавать Ипполита, вернее, деньги Эльзы Власовны, не намерена.
– Пожалуйста, прекратите, – взмолился молодой человек в очках. – Люди смотрят, неудобно.
– Что происходит? – ничего не понимал поверенный. – Нина, вы перепу…
Однако его слова заглушил рев дамы в шляпе:
– Ах ты, кобель! – заорала она уже Ипполиту. – Неудобно ему! Только на Светочке моей женился, уже девку какую-то отыскал! И на что мою девочку-то променял?! На деревенщину в уродском наряде!
– Да ты себя видела? – возмутилась Нинка, забыв, как выглядит. Но тут до нее дошло, что она перепутала женихов и полезла обниматься к чужому, уже даже не жениху, а мужу, который, видимо, ожидал невесту, дабы вместе с ней выйти к гостям, готовящимся осыпать их лепестками и пожелать счастливой семейной жизни. Наверное, он что-то хотел спросить у поверенного, а мы с Нинкой приняли его за Ипполита.
Пока тетка орала, Журавль отпихнула несчастного молодого человека в очках, который от воплей тещи съеживался все больше и больше, и подошла ко мне, делая вид, что оказалась тут случайно.
Келла продолжал ржать.
К даме присоединился хор родственников, построившихся на лестнице, которые были удивлены поступком лже-Ипполита. Они в один голос под руководством тещи кричали на бедного молодого человека. Видя, что тот не может дать отпор, к воплям подключилась и вторая часть родственников – со стороны жениха. Его они, естественно, защищали.
Обстановка накалилась.
– Мама, что происходит? – вышло в это время из загса эфемерное юное создание в свадебном платье и фате-паутинке. Рядом с ней стояла девушка с букетами: судя по браслету на руке – свидетельница. Обе они были растеряны.
– Света! –бросился к ней Ипполит. – Она сама ко мне пристала!
– Не подходи к моей дочери! – взвизгнула теща.
Что там было дальше, даже не знаю – мы, наконец-таки, скрылись в загсе вместе с поверенным Эльзы Власовны и, как оказалось, Келлой.
Он смеялся. Чуть ли не пополам согнулся, оглашая хохотом «Дворец бракосочетаний» – ему даже замечание сделали, но синеволосому было глубоко фиолетово на чужие слова.
– Все из-за тебя, бестолочь, – озлобленно глянула Нина на ржущего Синего. – Убирайся, труп.
– Нин, успокойся? – не смогла сдержаться я. – Может быть, вам поговорить? Просто сесть и поговорить.
– У нас нет времени на разговоры, нам нужно зарегистрировать отношения, – встрял поверенный. Его никто не слушал.
– Катя дело говорит, – с одобрением в голосе сказал Келла. – Поболтаем? Я скучал.
Журавль устало откинула назад вуаль и с ненавистью посмотрела на музыканта.
– Дверь там, рыло. Прочь.
– Ты уверена, что хочешь этого? – резко прекратив смеяться, спросил тот.
– Более чем. Пошел вон с моих глаз, – приказала Нинка, но я вдруг заметила, как голос ее едва заметно дрогнул.
Или мне показалось?..
Келла свел темные брови к переносице. Кажется, он был крайне зол и едва сдерживался. И куда только делся его веселый смех?
– А я последний раз предлагаю: идем со мной, – проговорил он сквозь зубы.
– А я в последний раз предлагаю тебе пойти в зад, – отозвалась тотчас Нина.
Они с яростью уставились друг на друга.
– Может быть, успокоимся? – вмешался поверенный Эльзы Власовны, нервно поглядывая на дорогие наручные часы. – Церемония скоро.
На него никто не обращал внимания, кроме меня.
– Дура, – насмешливо посмотрел Келла на Нинку, с трудом пряча гнев.
– Следи за словами, – припечатала та его уничтожающим взглядом.
– Я твой жених, – и Келла плотоядно улыбнулся. – Твой путь к финансовой независимости, – явно передразнил он кого-то.
Он не шутил.
У Нинки ни один мускул на лице не дрогнул, только от глаз повеяло таким холодом, что я испугалась за нее.
Она молчала, а синеволосый же, кажется, торжествовал. Упивался победой. И в его взгляде не было ничего доброго, в нем появилась какая-то болезненная жесткость.
– А, это вы! Я ждал вас. Ефим Строганов-Софьин? – уточнил тем временем поверенный, копаясь в документах.
– Он самый, – отрывисто бросил Келла.
Поверенный протянул ему ладонь, и они обменялись рукопожатием.
Я молчала. Не знала, что сказать. И все мои теплые мысли, вся моя надежда, что Келла вернулся за своей любимой, таяли, как эскимо в теплых руках.
Он мстил. Издевался. Проверял Нину на прочность.
Наслаждался ее поражением.
– Отлично, наше время как раз проходит, а Эльза попросила меня приглядеть за вами, – вновь бросил поверенный взгляд на часы. Он, кажется, ничего не подозревал. – Ваши документы, друзья, с собой?
– С собой. Но мне сказали уйти, – со смешком отозвался барабанщик, глядя при этом в лицо Журавлю с дерзким вызовом. – Не смею перечить.
– А как же Ипполит? – не веря, спросила я. Да что тут происходит, в конце концов?
– Эльза Власовна пошутила, – ответил, прокашлявшись, поверенный. – Ну, вы же знаете, как эксцентричны порою эти пожилые богатые леди.
– Вы что устроили? – рассердилась я, теперь до конца поняв, что над подругой просто-напросто зло пошутили. Очень зло. И слаженно. Нет, она и сама шутила над людьми, и порою довольно жестоко, но…
Но могла ли я быть не на стороне своей лучшей подруги?
Конечно, нет.
А Журавль словно очнулась. Оглядела их презрительно. Даже улыбнулась – ни дать, ни взять Снежная Королева. И глаза – словно льдинки. И голос – ледяной. И сердце.
– Вот как. Решил поиздеваться надо мной? – не своим голосом спросила Нинка и трижды медленно похлопала в ладони. – Браво, мой милый. Браво. Десять баллов.
– Было смешно. Почему бы и нет? – пожал широкими плечами Келла.
– Почему бы и нет, – задумчиво повторила подруга, зачем-то беря у меня из рук свой огромный букетище. – Действительно… Почему? – спросила Журавль словно саму себя и внезапно огрела букетом Келлу по лицу. Хоть реакция у него и была хорошая, но увернуться он не успел – не ожидал такой подставы.
– Стерва! – заорал он и вновь едва не получил охапкой роз по лицу, но отскочил. Больно ему не было – было обидно.
– Иди сюда, биомасса, – кровожадно поманила его Нинка, и лицо ее перекосилось от ярости. – Я тебя в порошок стирать начну.
Журавль, не слушая ни меня, ни поверенного, приближалась к барабанщику. Она попыталась еще раз ударить его, но Келла, выругавшись, выхватил букет из ее пальцев и швырнул на пол, а после несколько раз со злостью наступил на хрупкие замерзшие цветы.
