Музей разочарований - Ледер Мэг

— Я написала тебе смс, где ты был? — спросила я.

— Скаут, прости, мне очень жаль. Проблемы с метро. Ты очень на меня злишься? — Он мялся у дверей, шумно дыша.

Я хотела сказать, что нужно было выйти раньше, потому что в Нью-Йорке ты всегда зависим от метро. А если ты идешь на важное мероприятие, нужно подумать о дороге заранее, но... он уже был здесь, пришел праздновать мой день рождения с букетом розовых пионов в одной руке и с небольшой коробочкой в обертке в другой.

Не заморачивайся, не заморачивайся, Пэн.

— Входи, — пригласила я.

Он вручил мне цветы и начал раздеваться: шапка, шарф, перчатки, два пальто.

— Твой молодой человек пришел, дорогая дочь? — раздался голос отца из кухни.

Я закатила глаза.

— Приготовься, — прошептала я Китсу.

Он улыбнулся, отбирая у меня цветы.

— Эй! — возмутилась я.

— Они для твоей мамы, — ответил он, и я взяла его за руку и повела в теплую кухни.

Сладкий запах томатного соуса моей мамы, который кипел на плите, заполнил все пространство. Окна запотели, в комнате казалось было слишком жарко, но всё вместе это создавало ощущение тепла и уюта.

— Мам, пап, это Китс.

Отец поставил бокал с вином на стол и соскочил со своего места, протягивая Китсу руку.

— Теодор Маркс. Приятно познакомиться.

— Взаимно, сэр.

— Можешь звать меня Тео.

Китс кивнул.

— Хорошо, мистер...— он запнулся и покраснел, — то есть, Теодор... Тео...

Я почувствовала, что оттаяла еще больше: в нервничающем Китсе было что-то милое.

— Вот, миссис Маркс, это вам. — Китс протянул маме пионы.

— Китс, они прекрасны, спасибо большое! Пойду найду, во что их поставить. Присаживайтесь, ребята. — Она открыла шкафчик под раковиной в поисках вазы.

Папа начал расставлять тарелки.

— Я помогу, — предложила я, но отец указал мне на стул.

— Сегодня твой день рождения — единственный день в году, когда тебе не нужно помогать.

Мама начала раскладывать фетучини на тарелки.

— Итак, Китс, ты родом из Нью-Йорка?

— Да, моя мама родилась в Верхнем Ист-Сайде, а папа вырос в Гринвиче, Коннектикут, — ответил Китс, комкая в руках бумажную салфетку. — Они встретились в Йельском Университете, на летних каникулах на Мартас-Винъярд между первым и вторым годом обучения.

— Ох уж эти снобы, — сказал папа.

— Тео! Папа! — воскликнули мы с мамой одновременно.

— Нет, всё в порядке, — сказал Китс, усаживаясь поудобнее в кресле. — Мы простые американцы, как все. Да, на свадьбе моих родителей были семьи Вандербильтов и Дюпон[22], но если это поможет мне быстрее попасть в Йель, то я только за.

— Хмм, — задумчиво протянул папа.

Я напряглась. Мало на что мой папа любил жаловаться больше, чем на Лигу плюща и привилегии, которые к ней прилагаются.

— Пап, Китс любит университетский футбол, — вмешалась я, не давая ему развить тему.

— Да, мы с отцом ходили на стадион «Роуз-боул» в прошлом году, — добавил Китс.

Мама поставила перед каждым из нас тарелки, над которыми клубился пар, я потянулась к хлебной корзинке и передала её Китсу.

— Так значит, ты видел, как OSU разнес в щепки Мичиган? — Папа взволнованно наклонился вперед.

— Хм, да. — Китс недовольно поморщился.

— Только не говори, что ты фанат Мичигана, — выдавил из себя отец.

Теперь Китс мог в довесок объявить себя креационистом[23] и республиканцем, потому что после Лиги Плюща и Мичиганского клуба в списке ненависти отца остались только эти пункты.

Китс съежился и кивнул, а папа хмыкнул. Самое время сменить тему.

— Мам, — сказала я, вытирая соус с уголков губ, — Китс и его брат собираются летом повторить путешествие персонажей из романа Джека Керуака «В дороге».

— Боже, — произнесла она, — разве ваша мама не беспокоится о том, как два мальчика поедут одни в такую дальнюю поездку? Что если машина сломается или кто-то из вас заболеет?

Я поморщилась.

— Мы пытаемся продумать все возможные варианты. Но я думаю, всё будет хорошо, — ответил Китс.

Папа, почувствовав паузу, снова сел на своего конька.

— Китс, Пенелопа рассказывала тебе о Вилло?

Я еле заметно покачала головой, но отец будто и не заметил этого.

— Ты должен приехать в музей на прием! Будет просто чудесно! Это...

— Что за мероприятие? — Китс перебил его, обращаясь ко мне.

— Это часть работы моего отца, ничего особенного.

— Ничего особенного?! — Папа добродушно стукнул ладонью по столу. — Это будет самая восхитительная выставка о динозаврах за всю историю нашего музея!

— Он такой скромный. — Мама улыбнулась, закатывая глаза.

Папа же выражением лица стал напоминать чокнутого профессора.

— Вилло — динозавр, у которого, как все думали, было сердце! — объявил отец. — Конечно, до наших дней дошел только песок, но то, что Вилло знаменит, позволило нам соорудить выставку в кратчайшие сроки! Система кровообращения динозавров невероятная...

Началось. Китс вежливо кивал, а мы с мамой намеками пытались перевести тему. Десять минут спустя, когда монолог о системе кровообращения начал плавно перетекать в рассказ о репродуктивной системе динозавров, мама резко поднялась из-за стола.

— У нас же есть торт! — воскликнула мама. — Теодор, идем, поможешь мне со свечами.

— Прости, — тихо сказала я Китсу, — когда он на своей волне, его невозможно остановить.

— Я думал, это никогда не закончится, — ответил он.

И тут я почувствовала нечто странное: еще недавно, я готова была нагрубить отцу, только чтобы он перестал говорить о Вилло, но теперь я не хотела, чтобы Китс соглашался со мной. Я хотела, чтобы он сказал мне, что мой папа классный. Потому что он был классным!

Это ведь мой папа. Конечно, он не был учтивым, как звезды черно-белого кино, не любил вычурных разговоров ни о чем, но когда он говорил о том, что любил, его глаза светились чистой магией. И я это в нем обожала.

Я собиралась что-нибудь ответить, но тут родители погасили свет и начали петь «С днем рождения». На моем любимом торте, который мама делала на каждый мой день рождения — с клубничной глазурью и кондитерской посыпкой — горело 17 свечей.

Родители пели, а Китс улыбался, положив руку мне на колено. По моим ощущениям она весила целую тонну.

Когда пришло время задуть свечи, я почувствовала странную пустоту. У меня не осталось дыхания для того, чтобы загадать желание, кроме самого желания дышать. Я вспомнила рисунок Эфа: динозавр в комиссионном магазине и надпись: «Всё меняется». Подумала о том, что еще год назад и представить не могла, что буду отмечать день рождение с красивым парнем. Но без Эфа. Я так и не загадала желание.

Китс отказался от пирога.

— Искусственные красители. — Он с виноватым видом пожал плечами.

— Ну и зря, — сказал отец, отрезав себе огромный кусок.

Вскоре родители удалились в гостиную, а мы остались на кухне и сидели в тишине, пока я доедала свой кусок торта.

Он вытащил из кармана маленькую коробочку в оберточной бумаге.

— Вот. — Он подтолкнул её ко мне.

— Китс, ты не должен был...

— Я хотел, — отрезал он. — С днем рождения, Скаут!

Подарок был крошечный, его тщательно упаковали.

— Красиво завернуто. — Я попыталась вновь стать той девушкой, которая еще год назад отдала бы левую руку за то, чтобы красивый кудрявый мальчик подарил ей маленькую завернутую коробочку в день рождения.

— Спасибо продавцу в магазине, — улыбнулся он, и я улыбнулась в ответ.

Я открыла коробочку. На темно-синей бархатной подушечке лежала золотая кость желаний на золотой цепочке.

Первая мысль: я ненавижу золото.

Вторая: это очень дорого.

А затем: это совсем мне не подходит.

— Ух ты, — произнесла я, извлекая подарок из коробочки.

— Вот, позволь мне застегнуть. — Он убрал мои волосы и, не спрашивая меня, снял цепочку с жетоном, который я надела после воскресной вечеринки. Он отдал мне цепочку, застегнув на её месте новое украшение.