Мечом раздвину рубежи - Серба Андрей Иванович

Это был уже не бой, а истребление остатков недавно грозного, а теперь беспомощного противника. Кроме нескольких сотен христиан-ополченцев, сражавшихся с не покинувшими суши викингами ярла Олафа, все остальные хазары превратились в стрелков из лука. На косе уже не было ни одного живого беглеца, вокруг двух-трех еще находившихся на плаву челноков сгрудились около полусотни викингов и русов, примерно столько же по грудь в воде брели к ладьям и драккарам, с десяток подплывали к суденышкам. Это было все, что осталось от нескольких тысяч викингов и русов, отсеченных в начале сражения от своего войска таранным ударом колонны ал-арсиев и оказавшихся позже в отряде ярла Олафа во время общего отступления русов и викингов к реке. С той частью, что находилась в воде и около суденышек, было покончено в течение нескольких ближайших минут, и только два-три вертящихся на волнах челнока да неровный ряд мертвых тел, выброшенных рекой на песок, напоминали о разыгравшихся здесь только что событиях.

Завершался разгром и возглавляемой ярлом Олафом группы викингов, оставшихся на берегу. Хозрой иронически скривил губы, увидев, что на викингов, стоящих под стягом с ликом Христа, остервенело нападали христиане-ополченцы, за спинами которых трепетало на ветру полотнище с таким же изображением. Глупые викинги-христиане! Наверное, вы думали, что два дня христиане-ополченцы не нападали на вас потому, что они и вы братья по вере? Увы! Разрушив на корню торговлю на Хвалынском море и лишив купцов-христиан огромных барышей, вы стали для них так же ненавистны, как ваши соплеменники-язычники и русы. И если до сегодняшнего дня христиане-ополченцы не атаковали вас, христиан, то лишь оттого, что приучали вас к своему бездействию и внушали мысль о питаемом якобы миролюбии к братьям по вере, чтобы в нужный момент нанести внезапный удар. Так и произошло, и сейчас вы рассчитываетесь за свою беспечность. Нет, уже расплатились! Стяг, вокруг которого оставался с десяток викингов во главе с ярлом Олафом, рухнул на землю вместе с его последним защитником. Хозрой довольно засмеялся — часть русов и викингов сполна заплатила за причиненное несколько месяцев назад Хазарии унижение!

Однако русы и викинги, которыми предводительствовали великий князь Игорь и главный воевода Асмус, успели достигнуть берега прежде, чем догорели суда, прикрывавшие их тыл от нападения хазар. И еще раньше там оказались дружинники из нескольких задних шеренг, которые быстро, но без суеты и неразберихи были переправлены в челнах на подошедшие к суше ладьи и драккары. Став на якоря, суденышки растянулись в линию вдоль участка берега, к которому отступали русы и викинги, и над их бортами виднелись теперь ряды изготовившихся к стрельбе лучников, поджидавших преследующих русско-варяжский отряд хазар. Лучники, располагавшиеся до этого позади копьеносцев, отошли к лесу и расположились между деревьями и кустами в том месте, где лес встречался с песчаной косой и заканчивался.

Достигнув косы, русы и викинги не остановились, а продолжали отступать дальше до тех пор, покуда задние шеренги не оказались по грудь в воде. Как догадался Хозрой, это было сделано для того, чтобы между отступавшими и преследователями появилось пространство, на котором были невозможны активные действия конницы. Действительно, когда довольно многочисленная группа мусульман-добровольцев, возбужденная видом вплотную прижатых к реке врагов, вздумала атаковать их на косе, лошади тут же стали проваливаться ногами в песок и вязнуть в нем, превратив седоков в неподвижные цели для вражеских лучников. Больше попыток напасть на русов и викингов не последовало, и хазары занялись единственно возможным в их положении делом — принялись обстреливать противника из луков.

Между тем русы и викинги, имея между собой и противником спасительную полосу песка, прикрываемые стрельбой своих лучников, продолжали отступление. Но теперь не назад, в реку, а вдоль нее, перемещаясь с поляны, где брал начало волок к Саркел-реке, на участок берега между лесом и рекой. Покинув прежнее место стоянки близ начала волока и подплыв как можно ближе к суше, там стояли на якорях ладьи и драккары, а у самого уреза воды поджидали отступавших челноки. Смещаясь к лесу, русы и викинги уступали освобождавшееся пространство между собой и догоравшей цепочкой суденышек противнику, позволяя ему сейчас нападать на себя уже с двух сторон. Но хазары не могли атаковать с нового направления — им мешали песчаная коса, на которой не смогла бы действовать конница, и стрельба лучников с ладей и драккаров, вдоль строя которых хазарам пришлось бы двигаться. Поэтому им не оставалось ничего другого, как только продолжать обстреливать удалявшиеся от них по косе к лесу шеренги врагов.

Не желая искушать судьбу, русы и викинги втягивались в проход между лесом и рекой со всей возможной скоростью. Между косой и судами без устали сновали челноки. По мере того как русы и викинги покидали косу, снимались с якорей ладьи и драккары с лучниками. Вначале они уплотняли строй собратьев, занимая место в промежутках между ними, затем, когда в проход вошли последние ряды отступавших, они образовали напротив прохода вторую линию суденышек. Когда же прилегающий к поляне с волоком участок косы оказался полностью пустым, из леса к ладьям и драккарам на посадку стали отходить лучники. Понимая, что русы и викинги для них теперь недосягаемы, хазары повернули коней и поскакали обратно на поле недавнего боя. Они выиграли трехдневное жестокое сражение, и сейчас можно было приступить к сбору и дележу добычи. Однако два ряда ладей и драккаров с застывшими вдоль бортов лучниками продолжали стеречь проход, ведший к кончавшим погрузку остаткам русско-варяжского войска.

Хозрой взглянул на выкатившееся из-за горизонта солнце, начал торопливо спускаться с берегового откоса. Все, что было необходимо, он увидел, теперь следовало подготовиться к встрече незваных гостей, которые вскоре к нему наверняка пожалуют.

— К русам, — бросил он, поднимаясь на борт своей лодки.

Палатка и все находившиеся на берегу вещи были заблаговременно перенесены в лодку, и она, ныряя среди волн, направилась к скоплению ладей и драккаров у леса. Хозрой велел пристать к берегу в стороне от русско-варяжской флотилии и встал на якорь. Однако долго пребывать в одиночестве лодке не пришлось — вскоре к ней подплыла ладья, и в лодку спрыгнул воевода Бразд с двумя воинами. Все трое были в копоти, доспехи хранили следы недавнего боя, голова одного из спутников воеводы была перевязана окровавленной тряпицей.

— О достославный воевода, я рад поздравить тебя и твоих воинов с блистательнй победой, — заискивающе улыбаясь, начал Хозрой, подбегая к Бразду. — Вам удалось отбить все атаки вероломных…

— Хватит пустых слов, — остановил его Бразд. — Ты говоришь не то, что думаешь, а потому лучше приготовься отвечать на мои вопросы. Готов?

— Да, воевода. Я расскажу все, что видел, слышал и знаю.

— Где твой друг купец Исаак? Еще вчера вечером его палатка стояла рядом с твоей, а сейчас я вижу тебя одного. Неужто с ним или его лодкой приключилась беда? Уж не утонул ли он?

— Нет, доблестный воевода. Исаак жив-здоров, и его лодка цела. Просто он рано утром отправился в Итиль-кел вдогонку за купцами, отплывшими туда раньше.

— Почему он решил это сделать? Вначале остался с тобой, затем бросил одного. Разве так поступают истинные друзья?

— Не знаю, сам удивляюсь его поступку. Тем более что это он уговорил меня здесь остаться до конца сражения.

— Зачем?

— Как это сказать…— замялся Хозрой, пряча глаза. — Он считал, что вы после своей победы… а мы оба верили в нее, что и случилось… будете вынуждены расстаться с частью обременяющей вас добычи. Тогда мы смогли бы…

— Не продолжай, мне все понятно, — оборвал Хозроя Бразд. — Купец всегда остается купцом, даже когда рядом льется кровь и владычествует смерть — Морана. Но если |Исаак собирался выгодно приобрести товар, что заставило 1его отказаться от этого? Подобные поступки не красят настоящего купца.