Пять столетий тайной войны - Черняк Ефим Борисович

Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 218

Кроме того, английские агенты подкупали почтмейстеров в различных городах для получения доступа к письмам. Так, в начале 20-х годов XVIII в., когда отношения между Англией и Россией были прерваны, английский тайный агент в Данциге Джошуа Кенуорзи организовал снятие копий с донесений французских представителей в Петербурге. В 1722 г. Кенуорзи предложил своим лондонским хозяевам просматривать всю дипломатическую корреспонденцию, проходившую через Данциг. Подкуп почтовых служащих, по его расчетам, должен был стоить 1590 ф. ст. в год. (В Лондоне сочли, что это слишком дорогая затея.) Известный английский шпион Джон Маки, автор опубликованных в 1733 г. «Секретных мемуаров», организовал переговоры между английским премьер-министром Робертом Уолполом и директором почты в Брюсселе Жупейном, обязавшимся посылать в Лондон из всех стран Европы копии писем, которые могли представлять интерес для британского правительства. Подобного рода секретные соглашения заключались и с почтмейстерами других стран. Такая широко поставленная перлюстрация писем использовалась английским правительством не только в разведывательных целях, но и для контршпионажа, выявления иностранных агентов, а также для наблюдения за собственными дипломатами и тайными агентами.

Чтобы избежать «черного кабинета», наиболее важные депеши по традиции отправляли со специальными курьерами, но и это не давало гарантий. На курьеров нападали, бумаги выкрадывали тем или иным способом.

Уже в 1700 г. французский дипломат де Торси пришел к выводу, что говорить правду — лучший способ обмануть иностранные правительства, которые наверняка будут исходить из предположения, что все сказанное иностранными дипломатами — ложь. К этому средству стал прибегать известный нам Стенгоп (позже, уже в XIX в., к такому оригинальному способу не раз обращались Пальмерстон и Бисмарк).

Один из крупных полководцев времен войны за австрийское наследство, которая велась в 40-х годах XVIII в., маршал Морис Саксонский сыграл большую роль в организации французской разведки. Он обращал особое внимание на необходимость действий, которые ввели бы в заблуждение неприятеля. «Проведение подготовки к неправильному размещению своих частей, — писал он, — имеет гораздо большее значение, чем обычно принято думать, при том условии, конечно, что это размещение делается преднамеренно и осуществляется таким образом, что может быть в кратчайший срок превращено в правильное. Ничто так не обескураживает противника, рассчитывающего на победу, как военная хитрость подобного рода». В 1745 г. в битве при Фонтенуа маршал, прибегнув к такой уловке, одержал крупную победу над британскими войсками. Морис Саксонский не только широко использовал шпионов, но и написал трактат об искусстве разведки. В числе его советов было вербовать агентов из местных жителей, а также среди служащих интендантства, поскольку, определив размеры и характер собранных неприятелем запасов продовольствия, можно судить о его планах. Агенты не должны были знать друг друга, кроме случаев, когда это требовалось в интересах дела. Морис Саксонский особенно предостерегал против опасности, которую представляли шпионы-двойники.

Как и разведкой, контр шпионажем занимались многие ведомства — и военное, и морское, и почтовое, и иностранных дел. В сферу контрразведки время от времени вторгались также и другие министерства, таможенники, полицейские власти городов, магистраты, мировые судьи, наделенные не только судебными, но и административными полномочиями. Одним словом, самые различные звенья постепенно формировавшегося, еще плохо слаженного и неуклюжего государственного аппарата, структура которого отражала и традиции, и традиционные предрассудки, и особенно, конечно, сложный баланс интересов господствующих классов, а также локальных, семейных выгод и влияний.

На протяжении всего периода (начиная с конца XVII столетия), когда велась борьба Англии с Францией за колониальное и торговое преобладание, внимание британской разведки сосредоточивалось, конечно, на «исконном враге». Обстановка побуждала смотреть на каждого француза как на потенциального или действующего шпиона. Это прямо утверждали, например, граф Ноттингем в конце XVII в. и почти через 100 лет после него британский посланник в Париже Даниель Хейлс, который обвинял в шпионаже герцога Лианкура, побывавшего в Англии, и других важных лиц. Эти страхи, возможно, были связаны с тем, что французское правительство получало отчеты о парламентских заседаниях, хотя они тогда были закрытыми (журналисты, пытавшиеся публиковать в газетах сведения о прениях в парламенте, должны были делать это иносказательно, печатая отчеты якобы о дебатах в «сенате лилипутов», и прибегать к другим аналогичным уловкам). Но источником сведений для французского посольства чаще была не его агентура, а оппозиционные члены английского парламента, на которых, естественно, не распространялись строгие запреты не допускать посторонних на заседания обеих палат.

Одной из контрразведывательных задач, возлагавшихся на дипломатов, было выявление шпионов-двойников. В 1738 г. барон Гораций Уолпол (брат премьер-министра Роберта Уолпола), не раз занимавший важные дипломатические посты, уведомил посланника в Гааге, что письмо, которое тот переслал с одним из своих секретных агентов британскому посланнику в Швейцарии, оказалось на столе французского первого министра.

Контрразведка старалась не допустить проникновения неприятельских агентов в штат британских прсольств и миссий. Это удалось в июле 1755 г. английскому послу в Петербурге Уильямсу, который получил своевременное предупреждение из Вены от своего коллеги Кейта. Тот, выудив информацию у самого императора Франца I, послал специального курьера в Петербург с известием, что некий Месонье, которого Уильяме был готов принять на службу, был французским шпионом. Джон Мэррей, бывший с 1766 по 1775 г. английским послом в Константинополе, оказался менее удачливым — среди его служащих находился французский разведчик, длительное время сообщавший в Париж содержание всей корреспонденции британского дипломата и ключи к использовавшимся им шифрам.

Наконец, стоит упомянуть еще об одном нововведении XVIII в., хотя, строго говоря, и оно имеет давнюю историю, — о создании негосударственной разведки и контрразведки. Подобную организацию имели еще в конце XVII столетия пираты, охотившиеся за своей добычей в водах Карибского моря. Не пренебрегали разведкой и работорговцы, вывозившие негров для продажи на американские плантации. Позднее, в начале XIX в., это занятие было объявлено незаконным, и столкновение с военным кораблем грозило капитану и членам команды рабовладельческого судна серьезными неприятностями, точнее, большинство из них ожидал печальный удел — висеть на реях. Однако вместо того, чтобы бросить выгодный промысел, торговцы невольниками пытались получить через своих осведомителей в портовых городах подробную информацию о передвижении военных кораблей.

Английское правительство прибегало и к помощи такой своеобразной организации, как частная разведка двух предприимчивых сицилианских аббатов Карачоло и Платания, обосновавшихся в 30-х годах XVIII в. в Париже. Потребителями их «товара» были и другие правительства, включая французское. Английский историк Б. Уильяме считает, что информация, поступившая из этого источника, серьезно повлияла на решение Уолпола не вмешиваться активно в войну за польское наследство (1733—1735 гг.).

В истории известны также многие случаи создания собственной разведки и контрразведки в уголовном мире. В начале XVIII в. в Париже действовала шайка знаменитого разбойника Картуша, в которую входило около 2 тыс. человек. Награбив огромные суммы денег и другие ценности, Картуш подкупил и превратил в своих агентов многих полицейских, чинов тюремной администрации, судей и военных, даже наиболее видных врачей, ухаживавших за ранеными участниками шайки. Сотни трактирщиков выполняли роль хранителей и скупщиков краденого. Чтобы окончательно сбить с толку полицию, Картуш имел целую дюжину двойников. Полицейские — даже те, которые не были подкуплены, — не хотели ловить Картуша: пока он находился на воле, им выплачивали повышенное жалованье (лишних 30 су в день)… за участие в поисках знаменитого разбойника. Людям Картуша удавалось проникать и в покои регента герцога Орлеанского.

Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 218