Амур-батюшка - Задорнов Николай Павлович

Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 181

Лошадь рванула. Сашка бросил свою березовую палку, налег на рассоху, да так сильно, что казалось, он сам толкал соху вперед и разворачивал всю землю, а не лошадь ее тянула.

Сашка ходил по полю, кричал. Лошадь пошла бодрей. Казалось, китаец не обращал внимания на подъехавших гостей.

«Как он страшно кричит», – думал Васька, слыша его отчаянные, то низкие, то тонкие возгласы.

Если Васька устрашился этого зрелища, то дед, напротив, почувствовал к Сашке расположение.

Коняга опять встала. Китаец подошел к старику.

– Ты что же так коня бьешь? – спросил дед.

– Его ничего! – ответил Сашка.

Дед вспомнил разные рассказы, какая жизнь в Китае.

Неподалеку был шалаш, горел костер, варилось что-то.

– А ты землянку себе делаешь?

– Делаю! Будет дом!

– Ты тут целую усадьбу себе сладишь! – сказал дед. – Ты приезжай, я тебе дам кнут. Неужто у вас бьют лошадей палками?

Сашка повел гостей в шалаш.

– Зимой Федька женился? – спросил он.

– Да.

– Шибко хорошо! – улыбнулся китаец.

– Вот и тебе жениться надо! – молвил дед.

Китаец принес чашки. Угостил рисом, дал чаю. После обеда поговорили немного, потом Сашка пошел работать.

– У-э! – орал он и быстро шагал по пашне за лошадью, которая, несмотря на свой заморенный вид, тащила соху.

– Со страху потащишь! – молвил дед Кондрат.

Старик помолчал угрюмо.

Отдохнули немного, и, чтобы не сидеть без дела, Васька, взявши лопату, спросил:

– Можно мне?

Он с удовольствием покопал яму для землянки.

Дед невольно рассмотрел имущество китайца. Ватные штаны, в которых Сашка приходил однажды, сушились на палке, в шалаше – нож, шкура лисы, добытая, верно, еще зимой, черная короткая шкура сохатого и ватное одеяло, ватная куртка, котомка, чашки, связка лука…

Сашка поработал, поставил коня под дым костра и сам пришел, присел с дедом, достал трубку с медной чашечкой и закурил.

– Где ты коня купил? Гао дал?

– Купила!

– Это верно! Ну как у тебя с Гао?

– Хорошо!

– Ты что, его не любишь?

– Не знаю.

– Нет, уж нет… Заметно, заметно, не любишь, хоть и свои. Так ты у русских купил?

– У русских! В Тамбовке!

– Когда покупал, хороший был конь?

– Хороший!

– А теперь худой?

– Сразу как привел его, стал худой!

«Обманули тебя, верно, – подумал дед, – пьяного коня продали. Вот будешь знать русских барышников».

– Ты у кого купил?

– У Овчинникова.

Руки у Сашки дрожат, худая открытая шея мокра, на дабовой куртке черные потеки пота. На нем рыжая кожаная обувь до колен, вся избитая добела о корни и изношенная, но еще целая. Сашка темный, руки коричневые. Он сам как живой кусок земли.

Дед пожалел в душе, что Сашка так рьяно пашет, – значит, в Уральском не будет мастера.

– А печку Тимохе сложишь?

– Пахать кончай и ходи, – ответил китаец. – Ходи и Тимоха работай… Печка делай…

– Ну, я так и скажу!

– Егор как живи? – спросил китаец и вдруг улыбнулся, глаза его заблестели. – Ничего его живи?

– Ничего… Ты тоже тут, значит, развернулся… Где же денег взял?

– Маленько заработал.

Сашка смог купить только такую конягу, и то половину денег пришлось занять у Гао.

«Мы все завели сами, а он за деньги. Купцы пособляют ему, – подумал Кондрат ревниво. – Ему легче, чем нам».

Сошники, лопату, мотыгу дал Сашке в прошлом еще году Иван. Егор помог перековать старье.

Дед пошел к пашне, стал брать землю горстями. Подошел Сашка.

– Земля у тебя хорошая! – сказал дед.

Старик в нескольких местах смотрел землю, брал в пальцы, растирал ее со слюной.

Сашка забеспокоился, недоумевая, почему это так занимает деда? Ведь у них на релке земля не хуже. Зачем он хвалит? Может быть, он завидует, думает, что тут лучше? Чужое всегда кажется лучше. Сашка слышал о русских много плохого и сейчас встревожился.

«А что, если они сгонят меня с земли?» – подумал он.

Но дед не завидовал, а, напротив, рассматривая Сашкину землю, убеждался, что она хуже той, что сегодня видел на Додьге. «Не в пример та лучше и нашей и Сашкиной… Как бы Сашка не пронюхал, – подумал дед, – и не захватил. Тут недалеко».

Так с камнем за пазухой старик и уехал от Сашки.

Добрались домой, выгрузили разрубленную кабанью тушу. Дома Кондрат рассказал Егору про Сашкину пахоту, а потом про находку на Додьге. До сих пор все как-то не верил дед, что тут может быть что-то хорошее, все здешнее считал каким-то ненастоящим. И вот впервые ему понравилась земля. Он сразу понял, какая это ценность. Когда, сидя у Сашки, он подумал, что Додьгу-то могут захватить, ему как в голову ударило: «Ведь богатство! Сущий клад!» До сих пор ни на что особенно глаза не смотрели, никто ничего не берег. Не как на старых местах, где на каждый клок отовсюду глаза глядят. И старик ужаснулся, что земля-то на Додьге не занята, ведь ее мало…

Видя, как отец беспокоится, чего с ним никогда, кажется, не бывало, Егор более поэтому, а не из сбивчивых рассказов Кондрата, сообразил, что земля в самом деле хороша.

– Землица хороша! У самих-то хуже! Как бы он не захватил! Не к ней ли подбирается? Ежели и не видел, а ну как на охоту пойдет даувидит!

«Погоним!» – подумал Егор.

Хищность, желание захватить скорей первым, сбить соперника, если окажется, вспыхнули в его душе. Добрых чувств к Сашке как не бывало. На миг Сашка представился ему злым и хитрым врагом. Рассказы о его пахоте, о том, как он коня купил, – все, о чем с таким восхищением своему тяте рассказывал, сидя на табурете, белокурый, смуглый Васька, не понимавший сути разговора взрослых, пугали, а не радовали Егора. Он слышал в этих рассказах угрозу себе. Сашка, был сильный, горячий человек, он умел трудиться. У него подмога – богачи Гао, их приятель исправник.

– Ты съезди и посмотри, как он посеял, – сказал Кондрат.

Старик был удивлен тем, что увидел. Китаец умел трудиться.

– Тятя, как он пашет шибко, – сказал Васька. – Мы подсобляли ему, землянку копали.

Егор опомнился, смирился в нем от слов сына этот пыл. А то бы, кажется, готов бы взять Егор сухой, крепкой рукой за грудь любого, кто отымет…

– Гохча говорила, что Сашка был в деревне у них, – сказала Наталья. – Он будто хочет у Кальдуки в Бельго вдовую невестку купить.

Все засмеялись. И у Егора на сердце отлегло. Он подумал было, какой ветер охватил его душу, что за страшное зло явилось в ней на миг.

«Все же не надо мешкать!»

– Может, поедем, братец, – сказал он Федьке, – посмотрим с тобой, что там за земля?

Но в голове была муть. Ничего не мог сейчас решить Егор.

– Езжайте, езжайте! – подхватила бабка. – У сибиряков-то вон заимки у всех заведены, и нам бы, коли землица-то хороша…

Вставши утром, Егор взял с собой сына и брата. Дед поехал показывать.

Побывали на Додьге. Егор сам увидел черную землю. Мужики прошли в глубь тайги, содрали слой листвы и мокрого дерна. Всюду мокро, но место высокое. Заболочено, как везде в тайге, но это не болото, а просто воде не было стока, солнце ее не сушило, вода осталась еще после таяния снегов. А земля хороша!

Постоял Егор среди перекопанной кабаньими копытами грязи, между тучных ильмов, и пришло ему в голову, что надо распахать тут все, снести этот лес, завести заимку, пробить с берега дорогу к Уральскому. «Будем ездить сюда летом… Зимой отсюда ходить на охоту. Здесь пашню не выдует ветер». Егор видел по дороге через Сибирь такие заимки у сибиряков.

– А ну, давай затески будем делать, – сказал он отцу.

Четыре топора принялись рубить стволы ильмов, кленов и пробковых деревьев.

Васька уже знал: будут затески – место это никто не тронет, не смеет никто занять.

– Правда, тятя, никто эту землю не тронет? – спросил он отца.

– А кто тронет – тому пулю! – пригрозил дедушка Кондрат.

– Никто теперь не займет! – успокоил Егор.

С Додьги он сам хотел поехать к Сашке подсобить ему, если придется. Теперь, когда затески на Додьге были, Сашка опять стал ему приятен. Но Егора занимало, что и как у Сашки; сам еще того не понимая, он желал призанять умения у соседа. Егор помнил, какие пашни у китайцев. И не хотелось оставлять в себе ни доли зла к Сашке.

Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 181