Восстание на Боспоре - Полупуднев Виталий Максимович

Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 179

Переговоры Перисада с Диофантом закончились быстро. Теперь было окончательно решено признать власть Митридата над Боспором и просить понтийского царя принять на себя заботы о безопасности державы от скифских набегов, рабских бунтов и крестьянских восстаний. И хотя это ничего непосредственно не давало перепуганным боспорянам, но обещание понтийской помощи сразу ободрило всех. Известие о подчинении новому, могучему царю стало мгновенно достоянием и хозяев и рабов. Отныне со строптивыми рабами будет расправляться не слабый Перисад с его обленившимися наемниками, а железные легионы Митридата!

Поздним вечером в пиршественном зале царского дворца шло угощение гостей. На столах стояли блюда золотые, серебряные, а также отлитые из сверкающего электра, украшенные скифскими самоцветами. Жареные лебеди и медвежьи окорока, копченные в Синдике, сменялись заливными стерлядями и дорогими соусами, приготовленными руками искусных рабынь. Вина разных сортов и запахов, все старые и пьяные, лились рекой.

– А теперь попробуй, великий царь, и ты, стратег, медку с берегов Борисфена, – ворковал Саклей. – Этот медок привез нам один купец из Ольвии, по имени Халаид!

Саклей уже дважды отлучался из дворца, чтобы посмотреть – все ли в порядке в городе, а особенно в его собственном доме. И никто не заметил, что рукав его кафтана обрызган кровью. Он успел спуститься в подвал и еще раз подвергнуть Бунака крепкому допросу, опять с прежним результатом. И решил в эти дни добиться признания упрямого раба или покончить с ним.

– Прекрасный напиток! – заключил Диофант. – А где этот купец, что возит столь хорошие меды? Я хотел бы купить такого меду для посылки в Синопу.

– Разве он не здесь? – спросил изрядно подвыпивший Перисад.

– Нет, государь, я устроил его на своем дворе.

– Надо позвать богатого купца! Такого меда нам еще не привозили из тех краев.

– Что ж, – ответил Саклей, подумав, – я сам приведу сюда купца Халаида.

– Зачем сам, – возразил царь, – пошли кого-нибудь.

– Разреши мне самому, государь. Попутно я проверю стражу на улицах и загляну в рабские ночлеги.

4

Купцу Халаиду отвели место в пристройке, что примыкала к хозяйской кухне. Его люди – десять вооруженных всадников – выглядели так воинственно, что Саклей вначале решил было разместить их вне двора, но передумал. Уж очень далекими, нездешними выглядели эти воины, совсем не похожие на скифов. В своих темных кафтанах с желтыми воротниками, в барашковых шапках и черных, как крылья ворона, плащах, вооруженные роксоланскими мечами, они напоминали тех далеких черноризцев, или по-гречески меланхленов, что издавна жили по среднему течению Борисфена. «Эти люди дальние, и опасаться их нечего», – решил старик и разместил всех десятерых в сарайчике рядом с конюшней. Халаид заметил про себя, что хозяин человек предусмотрительный и осторожный. Чтобы пройти к своим людям, ему нужно было бы миновать двор, по которому ходило двое караульных с копьями.

Наступила ночь. Купец улегся не раздеваясь на деревянное скрипучее ложе, покрытое овчинами, и прислушался. Медок слепил ему глаза, сознание начало путаться. Но до ушей донесся странный вой – не то собачий, не то чей-то призыв о помощи. Он поднялся на локте. Опять тишина. Поглядел в узенькое окошечко. Дом Саклея спал, но в верхнем этаже как бы теплился огонек. Потом послышались голоса, зацокали конские копыта. Кто-то выехал из ворот. Как темные тени продолжали ходить по двору стражи.

В дверь тихо постучали. Халаид встал и ощупал кинжал, потом открыл дверь, откинув деревянную щеколду.

– Это я – Астрагал! – зашептала серая сгорбленная фигура, издающая сильный запах конюшни и нечистот. – Я сразу узнал тебя, Лайонак, хотя ты одет богато и отрастил бороду!

Купец вздрогнул и бесшумно извлек кинжал из ножен.

– А, это ты, предатель, хозяйский блюдолиз! Ты сам пришел ко мне, чтобы получить долг?.. Да, я должен тебе за твое предательство!

– Тише, Лайонак, тише!.. Что было, то уже прошло. Служил я хозяевам как собака, да только отблагодарил меня Саклей так, что вовек не забуду!.. Не бойся меня, Лайонак, я не выдам тебя. И не гневись, теперь я иной стал. Хозяева разнюхали, что я таскал куски своим ребятишкам, хотел вырастить их свободными. Меня за воровство каленым железом жгли, собаками травили. Стал я калекой – один глаз у меня, и меж ребер дырка свистит, гной течет. Не человек я теперь! Детей моих за море продали, а жену в Синдику отправили. Меня еще держат – навоз из конюшен убираю, помои выношу, помоями и питаюсь. Теперь я с вами, верь мне! Только и думаю, как Саклею отомстить!

– А ну, зайди сюда! – полушепотом позвал Лайонак-Халаид.

Астрагал проскользнул в комнату, и они разговорились.

– Связан я с Атамазом, – шептал раб, – уже передал ему, что ты прибыл. Он сейчас всем делом правит. Савмак жив и скрывается в рыбных ямах, рыбники его не выдают, хозяева же считают, что он убит… Все рабы в городе готовы начать бунт, ждут лишь сигнала. А крестьяне с Пастухом уже начали. Сегодня, я слыхал, несколько деревень поднялось! Но если Бунак выдаст нас, то все пропало. Схватят Атамаза и других. Бунак много знает.

– А где он? – живо спросил Лайонак.

– А разве не слыхал ты, как он кричит? Это его Саклей мучает. Язык ему развязать хочет. В подвале он.

– А не врешь ли ты, Астрагал?

– Верь мне, Лайонак! Клянусь богами, ненавижу всех господ, буду убивать их без жалости! Атамаз верит мне!.. А хозяйские псы сейчас стараются пронюхать, кто заводилы среди рабов. Так просто хватать правого и виноватого, не разобравшись, они не смеют, силы мало. А если обнаружат вожаков, то постараются схватить их или тайно смерти предать. Подошлют таких, как Аорс, тот родного отца убьет, если Саклей прикажет. У, Аорс – настоящая хозяйская собака, за всеми следит, трудно укрыться от его глаз. И ключ от подвала у него.

– А где он сам?

– Спит в будочке возле ворот, ибо он не только ключарь, но и привратник. Схватить его надо и освободить Бунака!

– А остальные рабы поддержат нас?

– Здесь собраны лучшие из слуг. Преданы Саклею и боятся его. Будут защищать хозяйское добро. Но все равно Бунака надо освободить, так сказал Атамаз!

– Ты поможешь?

– Помогу всеми силами! Но надо спешить!

Однако в эту ночь опасное предприятие не удалось. Утром Лайонак узнал, что Диофант прибыл налегке. Догадывался, что вечером будет пир и Саклей пробудет всю ночь во дворце. Решил, что действовать надо смело, вырвать Бунака из Саклеевых когтей, пробраться через город и бежать к Пастуху. Сердце подсказывало ему, что события назревают. Атамаз продолжает действовать, Савмак среди рабов тоже, а власти находятся в состоянии рокового расслабления, растерянности.

5

Наступила вторая ночь. Лайонак вооружился и вышел во двор. Дом Саклея спал. На улицах брякали оружием ночные стражи. «Будет трудно выбраться из города», – подумал он, но понадеялся на свое счастье и купеческое платье, а также на помощь Таная с его смелыми товарищами. Чуть теплилось окошечко в теремке под крышей. Кто там не спит в поздний час?.. Из темноты вынырнула бесшумная фигура человека.

– Астрагал?

– Я…

– Как ведут себя дворовые люди?

– Спят. Медок, что ты послал им, всех свалил. И стражи храпят в углу двора.

– Хорошо. А у кого огонь в окне?

– А там сидит узница и раба Саклея – Гликерия. Та, что в склепе с Савмаком была поймана. Любовница его.

– Гликерия? – изумился Лайонак. – Поймана?.. Кто сделал ее рабой?.. Да может ли быть такое?.. Значит, они не успели скрыться из склепа?

Лайонак в тот день так быстро ускакал из Паптикапея, что до сих пор ничего не знал о судьбе девушки. О Савмаке же знал немногое.

– Потом расскажу тебе все, что знаю, – ответил Астрагал, – а сейчас надо спешить. Приезжал из дворца Саклей, опять пытал Бунака… Боюсь, что через город вам не пробраться – везде фракийцы, дандарии. Царь с Диофантом замышляют недоброе!

Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 179