Капитан первого ранга - О'Брайан Патрик

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123

— Превосходно, превосходно, — сказал сэр Джозеф, жадно разглядывая его. Он любил, когда информация предоставляется с таблицами, цифрами и фактами, а не в виде смутных впечатлений и обывательских слухов. — Превосходно. Очень похоже на то, что мы получили от адмирала Кокрейна.

— Да, — согласился Стивен. — Подробность сведений даже настораживает. Мендоса был толковым агентом, но это был платный агент, профессионал. Я не ручаюсь за него лично, хотя мне не в чем его подозревать. За что я ручаюсь? и что вынудило меня поспешить к вам, это программа действий, которая уже согласована Парижем и Мадридом. Как вам известно, на Мадрид оказывали давление с июля. Теперь Годой уступил, но он отказывается объявлять войну до тех пор, пока суда с золотом, идущие из Монтевидео, не достигнут Кадиса. Без него Испания окажется на грани банкротства. Суда, о которых идет речь, это фрегаты испанского военного флота: сорокапушечная «Медуза», а также «Фама», «Клара» и «Мерседес» — все это тридцатичетырехпушечники. Говорят, что «Фама» удивительно быстроходный корабль; о других тоже отзываются лестно. Эскадрой командует адмирал дон Хозе Бустаменте — толковый и решительный. Общая цена золота, погруженного в Монтевидео, составляет пять миллионов восемьсот десять тысяч фунтов стерлингов. Ожидают, что корабли достигнут Кадиса в начале октября, и как только в Мадриде станет известно, что сокровища доставлены, нам следует ожидать объявления войны. Тем более что инцидент в Сарастро является casus belli [66]. Без этих сокровищ Мадрид окажется в столь трудном положении, что восстание в Каталонии, поддержанное кораблями, сосредоточенными в настоящее время близ Тулона, по всей вероятности, окажется успешным.

— Доктор Мэтьюрин, — воскликнул сэр Джозеф, схватив его за руку, — мы бесконечно благодарны вам. Мы все понимали, что это должно случиться — рано или поздно, — но знать точный или хотя бы приблизительный момент начала военных действий!.. У нас еще есть время, чтобы наверстать упущенное. Я должен сейчас же сообщить эти сведения лорду Мелвиллу. Он наверняка захочет встретиться с вами. Мистер Питт должен узнать обо всем немедленно. О, как я проклинаю эту поездку в Виндзор. Извините, я на минуту. — С этими словами он выбежал из комнаты. Стивен тотчас перелил в свою чашку кофе, к которому сэр Джозеф даже не притронулся.

Он все еще пил кофе, когда сановник вернулся с удрученным видом.

— Он занят этим злополучным расследованием. Ему придется отчитываться еще несколько часов, а тут каждая минута на счету. Однако я послал ему записку… Мы должны начать действовать сейчас же. Разумеется, нужно решение кабинета. Но промедление смерти подобно. Дай-то бог, чтобы ветер был попутный. Времени остается очень мало.

— Насколько я понимаю, вы намерены принять решительные меры?

— Конечно. Я не могу отвечать за мнение кабинета, но если к моему совету прислушаются, то единственным решением должен быть смелый удар. Уж не моральная ли сторона вопроса вас беспокоит? — спросил он с улыбкой.

— Моральная сторона не по моей части, — отвечал Стивен. — Я излагаю только факты. Что касается моего личного мнения, то я полагаю, что решительные действия значительно увеличили бы шансы на успех восстания в Каталонии. Скажите, как дела с расследованием?

— Плохо, очень плохо. Мы с вами понимаем, что руки лорда М. связаны: он не может по чести отчитаться в расходовании секретных средств. А его враги, которые знают об этом так же, как мы с вами, всячески подливают масла в огонь. Больше я, будучи лицом официальным, сказать не могу. — Он действительно был чиновником, причем одним из самых могущественных в Адмиралтействе, и каждый Первый лорд, кроме Сент-Винсента, руководствовался его советами. Сэр Джозеф также был любителем-энтомологом, и, когда после небольшой паузы он спросил у Стивена: «Какие новости из иного мира, доктор Мэтьюрин?» — тот спохватился, пошарил за пазухой и ответил:

— Новости великолепные, сэр. Господи помилуй, я так торопился, что чуть не забыл о них! Этим летом один добрый священник из Сан-Марти нашел ее, или его, или их. Чуть помятого, чуть испорченного дождем, но все же узнаваемого. — Между страницами записной книжки лежало высушенное насекомое. Это был редкий каприз природы: оба правых крылышка — ярко-зеленого цвета, а левые — золотого.

— Настоящий гинандроморф, организм с набором свойств мужского и женского полов! — воскликнул сэр Джозеф, склонившись над насекомым. — Никогда в жизни я не видел такого чуда. С одной стороны, идеальная особь мужского рода, с другой — идеальная самка. Я поражен, сэр, просто поражен. Это почти так же удивительно, как и ваши новости.

Бабочки, мотыльки, сомнительная привилегия принадлежать одновременно к обоим полам… Но тут появился пожилой секретарь, что-то прошептал сэру Джозефу на ухо и на цыпочках вышел из помещения.

— Приблизительно через полчаса мы всё узнаем. Доктор Мэтьюрин, позвольте, я еще распоряжусь насчет кофе. Странное дело, но этот куда-то испарился.

— Будьте добры. А теперь, сэр Джозеф, вы не позволите мне поговорить с вами неофициально или, в крайнем случае, полуофициально об одном моряке, моем друге, в судьбе которого я особенно заинтересован?

— Пожалуйста. Говорите.

— Я имею в виду капитана Обри. Капитана Джека Обри.

— Счастливчик Обри? Ну как же. Он вырезал весь экипаж «Фанчуллы» — очень дерзкая вылазка. Но вы о ней, конечно, знаете, вы же там были!

— Я хотел бы спросить, есть ли у него перспективы на получение должности?

— Видите ли, — откинувшись на спинку кресла и задумавшись, отвечал сэр Джозеф. — Видите ли, я не занимаюсь патронажем или назначением на должности. Это не по моей части. Но мне известно, что лорд Мелвилл о нем высокого мнения и что он в свое время намеревался позаботиться о нем. Возможно, назначить его капитаном строящегося корабля. Однако его недавнее производство имело своей целью вознаградить его за былые заслуги. Пожалуй, ему не следовало бы в течение продолжительного времени рассчитывать ни на что, кроме временного командования. Как вам известно, всякий патронаж встречает значительное противодействие. Кроме того, я опасаюсь, что, весьма вероятно, лорд М. может покинуть нас до того, как предполагаемая должность командира станет, скажем, реальностью. Может оказаться, что у его преемника совсем другие взгляды. И если это так, то шансы вашего друга… — Он махнул рукой. — Несмотря на все его заслуги, я думаю, существует ряд обстоятельств, говорящих против него. Ему не повезло с родителем. Вы знакомы с генералом Обри, мой дорогой сэр?

— Я встречался с этим джентльменом. Он не произвел на меня впечатление очень умного человека.

— Говорят, что каждое его выступление приносит по пять голосов нашим противникам. А он произносит речи одну за другой. К тому же у него вошло в привычку выступать в Палате по вопросам, в которых он не вполне разбирается.

— Иначе и быть не могло. Вот если бы Палата общин обсуждала охоту на лис, другое дело.

— Вот именно. Но, увы, военный флот — его конек. Если произойдет даже частичная смена кабинета, то к его сыну будут относиться предвзято.

— Вы только подтверждаете то, что я предполагал, сэр Джозеф. Премного вам обязан.

Оба вернулись к бабочкам и жукам — сэр Джозеф не мог уделять любимым насекомым столько внимания, сколько бы ему хотелось. Затем перешли к дискуссии о Чимарозе, к превосходному спектаклю «Le Astuzie Feminili» [67] в Ковент-Гардене. Сэр Джозеф уговаривал доктора Мэтьюрина послушать эту оперу. Сам он слушал ее трижды и нынче собирается в театр еще раз. Очаровательно, очаровательно… Однако он то и дело поглядывал на беспощадные, точные часы: выступление в защиту Чимарозы, хотя и вполне серьезное, занимало ум сэра Джозефа от силы на четверть.

Пожилой секретарь вернулся, помолодевший лет на десять; подпрыгивая от возбуждения, он протянул сановнику записку и бросился вон.