Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
– Ты откуда слышал, чем он и как побеспокоил?
– Просто так. Думаю, че бы вы вспомнили его.
– А может быть, его убили? Свели счеты? Ну, быстро отвечай!
– Конечно, может быть. Но ведь зря не убьют. Зпачит, была грёза. А скорей всего жив, сам сбежал. Мне бы доложили наши, если что…
– Ты же под стражей.
– Это не мешает, – ответил Тимоха и невольно вздохнул.
Он и сам думал, что толстяка по кличке «Советник» кто-то стукнул. «Значит, не зря. Доносчиков как-то всегда люди узнают…»
Вошел Телятев и втиснулся на диванчик за столом.
– Черт вас возьми, слиберальничали мы с вами! – с досадой сказал Оломов. Он взял из раковины и сунул в рот окурок от сигары. – Так кто Камбала? – обратился он к Силину строже.
– У Камбалы нос приплюснут, от этого широк лицом. Скулы у него. А есть еще человек – Скула. Был еще Чилимсик – рыженький такой. Молодой Горностай, сед, с клочьями чернявыми в бороде и ходил в черной рубахе. Еще Акула.
– Ты был мирный пахарь! – сказал Телятев. – Ведь я знал тебя! Я тебе как отец был!
– Живо завелась у них мода – широкие шаровары, как у цыган, и длинные рубахи.
– И сигары?
– Да, манильских этих сигар было дивно! – кивнул Тимоха на раковину с полукольцами пепла.
– Как же ты три года жил рядом с человеком и не знал его? Как его зовут хотя бы, имя и отчество? Говорят, он китаец?
– Я как-то не отличал. Вроде смугловат. Я в лицо не смотрел, нужды не было, и не присматривался.
– Рядом жил и не смотрел. И ни знал имени и как величают!
– Это верно. Да ведь мы дело делать собрались, работать, а не величаться. У нас мало разговаривали. И нам мало важности – кто. Верил бы в бога и был царю слуга.
– А выбрали власть?
– Власть для порядка, а не для разговоров. Они что надо – сделают, а дела нет – пройдут мимо, и все. Полиция у нас сами были работники, трудились сами, каждый старался. А вот про инструмент вы спросили. Но ведь не видно скрозь землю, чем он там роет. Может, кто и пятерней, и пальцами схватит! А с людьми мы знакомились и не пускали, если какое подозрение. Вот вы же, ваше превосходительство, тоже стараетесь произвести справедливость, мы это понимаем.
– Понимаешь, а путаешь. Ты мне ни на один главный вопрос не ответил.
– Руки о тебя пачкать не хочется! – вдруг краснея, сказал Телятев. – Да от своего не уйдешь…
– За что же?
– За революцию.
Тимоха стих, повесил голову и убрал руки с колена.
– Кузнецовская сторона почему так названа? – спокойно продолжал Оломов.
– Васька Кузнецов там приказчик от фирмы.
– Он сын Кузнецова? А что вы скажете? Вы знаете эту семью?
– Я их всех не могу упомнить! – ответил Телятев.
– Я паспорта не смотрел, – сказал Силин. – У нас полприиска, может, Кузнецовы, кто их разберет! Еще, наверно, Ивановых много, Лемеховых…
– А Силиных?
– Я один.
– А где сын твой? – спросил Телятев.
– Сын грыжу нажил.
– Лишнего много болтаешь, а главного все не говоришь!
– Намолчались, поэтому… Спрашивайте еще, я в аккурат отвечу, ваше…
– Мыл золото? Сам мыл?
– То есть почти не мыл. Разговору больше.
– А как же у тебя отняли пять фунтов рассыпного золота?
– Нет, это артельное.
– А кто в артели был?
– Да Акула был, Хорек, Гуран…
– Кто Акула, как? Фамилия его?
– Я не знаю. Так звали. Крестьянин.
– А имя?
– А мы по именам не звали друг друга.
– Что же вы, всегда кличками обходились?
– Мы ведь не украли, это все было свое, собрано по крохам.
– А как же разговаривали?
– Да вот так и говорили, с китайцами по-китайски: «Моя-твоя». Они тоже по-нашему учатся. На приисках у всех клички. Вот у нас был сторож у въезда, в шутку звали начальник пограничной стражи. Кличка – Пристав.
– Русский он или китаец?
– Русский вроде. Не кержак. Но, может, гуран. Тут, кроме меня, настоящих расейских не было.
– А как же Кузнецов Егор? Вот говорят, что он был президентом. А у нас сведения, что он жил себе спокойно в семье все прошлое лето. Может, кто-то другой взял его имя и фамилию? Не был это самозванец?
– Нет, это сами люди желали, чтобы был порядок, слух пустили, будто он. А он и не знал. Говорят, приезжал сына женить.
– У нас есть сведения, что он на прииске строил амбар. Не мог же он сразу быть в двух местах?
– Да, он плотник хороший.
– Что он строил?
– В артели, наверно, был. Только как же он в атаманах оказался? Он ведь смирный, его, может, запутали? Вот Мастер и мещане из Благовещенска, они все кричали, что надо выбрать его.
– Так Кузнецов не был главой?
Тимоха вытаращил глаза и стал заикаться.
– Значит, ты был?
– Я неграмотный…
– А Камбала? Говорят, что он в родственных отношениях с Кузнецовым? Не была ли одна шайка?
– Даже и не слыхал. Был бы свой, они вместе мыли бы, как сыновья с отцом. А Камбала мыл с китайцами.
– Может, он сам китаец?
– Не-ет… Он просто смуглявый такой, вот его прозвали «Камбала».
– Так Камбала он не по паспорту?
– Право слово, мы паспорта не смотрели, это мы не знаем. Паспорта дома в порядке сохраняем. Как честь свою.
– У нас значится скрывшимся с каторги Сысой Камбалин. Может быть, он это?
– Скорей всего! – со вздохом облегчения отвечал Силин.
– А он по-китайски не говорит?
– Да маленько мог. Как все!
– Понимали его китайцы?
– Как же! Он с бамбуком ходил всегда, как хлестанет по икрам, по щиколоткам ли, – и сразу не хочешь, да поймешь. Убили его, наверно, не зря.
– Думаешь, убили солдаты?
– Нет, его свои все хотели убить. Может, его и ухлопали.
– Почему же считалось, что два года был головой Кузнецов, а в прошлом году он дома оказался, есть свидетельство очевидцев. И нынче его не было на прииске? Может быть, он сбежал, бросил всех вас и скрылся? Или он тайно руководил?
– Нет, он товарищей никогда не выдавал. Да при нем бы и не застали бы нас. Он бы эти амбары сжег, а бревна раскатали бы. А наша пограничная охрана стала пить и Камбалу не слушались.
Оломов все более убеждался, что пленный президент хитрый преступник и что о нем придется запросить Оханское уездное и волостное начальство.
«Узнать бы, почему он ушел со старых мест, кто заразил его здесь такой вредной агитацией?»
