Мечом раздвину рубежи - Серба Андрей Иванович

— …Вся Дикая степь, вся нерусы поднялась на внуков Перуна, но не смогла сломить их! Русичи не забудут сего и отомстят за это! Они вернутся к своим погребальным кострам, где прощались с погибшими братьями, и горе тем, кто отнял их жизни или пролил русскую кровь! Они сполна отомстят за причиненные им зло и кривду!

— Месть хазарам! — раздалось из плотных шеренг стоящих перед жрецом Чура дружинников.

— Враги заплатят нам кровью за кровь, оком за око, зубом за зуб! — продолжал жрец.

— Заплатят за все! — откликнулись шеренги.

— Смерть хазарам! — громко закончил жрец.

— Смерть! — подхватили тысячи голосов.

И великий князь почувствовал, что солнце больше не жжет голову, пропала дрожь в коленях, стало тише стучать сердце. Неужели встреча с родной землей оказалась для него лучшим лекарством? А может, это боги возвращают ему утраченные силы, чтобы он мог отомстить за своих погибших воинов и выполнить данную жрецом Чура от имени внуков Перуна клятву своим бывшим боевым друзьям? Что ж, он готов к этому!

Н е р у с ь — слово того же происхождения, что «нелюдь» или «нехристь».

Часть вторая. РУССКОЕ МОРЕ

Шагавший головным в цепочке тысяцкий Микула прекрасно знал дорогу, идущие впереди и позади дружинники с факелами хорошо освещали узкую тропу, и великий князь мог всецело отдаться своим тревожным мыслям.

То, чего он столько времени ждал и стремился всеми способами и силами предотвратить, свершилось — Новый Рим бросил вызов ему и Руси! Что это должно было неминуемо случиться, Игорь знал с первого дня, когда возвратился в Киев после похода на Хвалынское море: ромеи были не тем соседом, который не воспользуется ослаблением Руси и не постарается извлечь выгод из ее теперешнего тяжелого положения. А положение державы и ее великого князя было воистину тяжелейшим! Надеясь, что после понесенного на Итиль-реке поражения киевскому князю не совладать с ними, восстали давно тяготившиеся подчинением власти Киева древляне, за ними — примученные князем Олегом уличи и тиверцы. На счастье Игоря, во главе мятежных древлян оказался не воевода Бразд, раненный в бою с буртасами и булгарами у Саркел-реки, а старший сын древлянского князя Мала, и воеводе Свенельду с ладейной дружиной викингов удалось быстро усмирить восставших. Так же быстро и решительно действовали против уличей и тиверцев воеводы Ратибор и Яро-полк, понимая, что чем быстрее будет погашен на Руси пожар внутренней смуты, тем меньше возможностей будет у иноземцев вмешаться в нее.

А давние недруги Руси, присмиревшие после успешных походов на них князей Аскольда и Дира и предшественника Игоря — Олега, вновь стали тревожить русское порубежье. Дабы отбить у них охоту к большим набегам внутрь славянских земель, Игорь самочинно водил войска на половцев и громил хазарские владения близ Тавриды. Поскольку весть о поражении русского войска разнеслась и на восток от Хазарии, на Русь двинулись даже те, кто прежде никогда этого не делал. С берегов далекого озера Яман-Сор(Озеро Яман-Сор находится на территории нынешней Западно-Казахстанской области.) появились многочисленные печенежские орды, и тысяцкому Микуле, каковым он стал по завершении Каспийского похода, пришлось дважды(Первая война произошла в 915 г., вторая — в 920 г.) вести с ними войну на порубежье Руси с Дикой степью.

Но Игорь всегда понимал, что главную опасность для Руси представляют не мятежи древлян либо тиверцев, не набеги хазар или печенегов, а Византия. И ежели у Руси с ней покуда мир, то лишь потому, что либо Византия сама вынуждена защищаться от сарацин, либо императорам приходилось подавлять очередное восстание своих разноплеменных данников. Но стоит только представиться удобному случаю — Новый Рим обязательно постарается лишить Русь тех выгодных положений договоров, что заставили его силой подписать князья Аскольд, Дир, Олег. Поэтому Игорь любыми способами стремился оттянуть войну с южным соседом, ибо каждый выигранный Русью мирный год укреплял ее, позволял набирать былую мощь.

Не желая давать Византии повода к войне, Игорь неукоснительно соблюдал заключенные с ней предшественниками договоры, и русские войска несколько раз оказывали помощь империи в войнах с сарацинами в Малой Азии и пиратами в Средиземном море. Однако Игорь применял против вероломного соседа и его оружие: если Новый Рим не упускал случая натравить на Русь хазар или печенегов, то и Игорь стал поддерживать врагов империи, не позволяя ей выпутаться из череды войн. Так, русские войска неоднократно оказывали поддержку Болгарии в ее противостоянии Византии, а болгарский каган — василевс(В 913 г. Византия признала за Симеоном право на титул василевса Болгарии.) Симеон — стал близким другом Игоря.

Однако всему наступает конец, наступил он и миру с Византией — империя нарушила заключенные с Русью договоры о торговле и дружбе. Именно так объявляла она войны тем, на чьи земли не могла двинуть легионы либо к чьим берегам направить свой флот. Так поступила она во времена Асколь-да и Дира: уничтожив в Царьграде русских купцов и захватив их товары, показала этим пренебрежение к Руси и увидела однажды в отместку за это у стен своего стольного града 200 русских ладей с воинами. Тем же способом действовала она и в отношении Болгарии, отменив в 894 году дарованные прежде ее купцам льготы и обязав их вести торг лишь в Фессалонике с уплатой пошлины, что послужило причиной первой войны кагана Симеона с Византией. И вот теперь Новый Рим снова, как в княжение Аскольда и Дира, бросил вызов Руси, не желая признавать ее равной себе державой и разрывая оплаченные русской кровью договоры. Но империя просчиталась — Русь, которую она мнит после поражения на Итиль-реке выбитой из седла, явит ей свою истинную силу и докажет, что внуки Перуна так же храбры и отважны, как их деды и отцы, а ее великий князь под стать своим грозным воителям-предшественникам — князьям Аскольду, Диру, Олегу…

— Здрав будь, княже, — вывел Игоря из задумчивости тихий хрипловатый голос.

Перед Игорем виднелся уже знакомый вход в пещеру со священным источником Перуна, у которого с клюкой в руках стоял волхв, хранитель подземного источника.

— Долгих лет жизни и тебе, мудрый старче, — ответил Игорь.

— Что привело тебя ко мне, княже? Жажда открыть богам свою переполненную тревогой душу? Желание услышать волю Неба перед тем, как принять собственное, важное для судеб Руси решение?

— Мне нужен совет богов, старче. Трудные кровавые события грядут на Русь, и кто, как не Перун, бог воинов-русичей, подскажет, как поступить мне, великому князю, в столь ответственное для державы и ее народа время?

— Перун никогда не оставляет своих внуков, тем паче в преддверии беды. Ступай за мной, княже.

Как и в прошлый раз, Микула с великим князем прошли вслед за волхвом к священному источнику, выслушали обращение волхва к богам. Теперь Микула не удивлялся ни наползавшему в пещеру из стены туману, ни тому, как он переставал чувствовать собственное тело, а из головы постепенно уходило понимание происходящего. И вот он уже не в пещере, а перед глазами вовсе не туман.

Перед ним во всю ширь расстилалось безбрежное, сливавшееся вдали с горизонтом море. По его синей глади скользили боевые русские ладьи с раздутыми ветром парусами, увешанные червлеными щитами. В одной из них сидел Микула, с потрескавшимися от жажды губами, почерневшим от солнца и ветра лицом, ввалившимися от голода и усталости глазами…

Но разве это море? Перед ним высились остроконечные горные пики, их склоны поросли изумрудными лесами, вверху, где пики соприкасались с облаками, под лучами солнца ярко сверкали кудрявые шапки отрогов, в ущельях виднелись бурные, стремительные реки, в живописных долинах раскинулись селения с красивыми домиками. Слабый прохладный ветерок приятно гладил кожу, ноздри щекотал сладковатый запах цветущих деревьев, в уши вливалось мелодичное журчание лесного ручья, нарушаемое оживленным птичьим гомоном…