Уарда - Эберс Георг Мориц

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124

Уарда скромно отошла в уголок, а Мена и Неферт рука об руку пошли навстречу нежданным гостям.

Данайский вождь был уже немолод. В бороде и густых волосах серебрилась седина, но все его движения отличались совсем еще юношеской живостью, хотя и не были лишены достоинства и благородства. Его мужественное и красивое лицо уже избороздили многочисленные морщины; большие голубые глаза смотрели ясно и весело, но складки вокруг губ выдавали глубокую печаль, таившуюся в его душе.

Рядом с ним шла его дочь. Ее длинное белое одеяние, отороченное пурпуром, было стянуто золотым поясом; светлые волосы, охваченные спереди диадемой, сзади ниспадали на плечи крупными локонами. Она была среднего роста и держалась так же сдержанно и благородно, как ее отец. У нее был узкий чистый лоб и изящно очерченный нос; на ее алых губах играла приветливая улыбка, и невыразимо прекрасны были овал ее лица и белоснежная шея.

Вместе с ними вошел толмач, переводивший каждое их слово во время беседы с Неферт и Мена. Позади шли двое мужчин и две женщины: первые несли подарки для Мена, вторые – для его супруги.

Данаец тепло поблагодарил возничего за его благородный поступок. Свою речь он закончил словами:

– Ты доказал мне, что верность и умение сдерживать свои низменные страсти не чужды и египтянам. Впрочем, должен тебе сознаться, что, после того как я увидел твою супругу, меня уже не так удивляет твой поступок. Тот, кто обладает столь прекрасным существом, легко может подавить в себе желание обладать просто красивой девушкой.

Неферт вспыхнула и поспешно возразила:

– Твое великодушие обкрадывает твою дочь и с чрезмерной щедростью возвеличивает меня. Быть может, любовь побудила и моего мужа к такой же несправедливости. Пусть же простит ее всем нам твоя прекрасная дочь.

Праксилла подошла к Неферт и, поблагодарив ее и Мена, передала ей драгоценную диадему, золотые браслеты и нити жемчуга редкой красоты. Царь данайцев просил Мена принять от него панцирь и щит искусной работы с серебряной насечкой. Затем оба они прошли в середину палатки, где Мена щедро угостил данайца вином и сладостями.

Пока данаец обменивался тостами с Мена, Праксилла через переводчика рассказала Неферт, какие ужасные минуты пережила она, когда была схвачена египтянами. Вместе со всей военной добычей поставили ее тогда посреди лагеря, и какой-то пожилой военачальник уже хотел взять ее себе, но в этот миг Мена положил ей на плечо руку и увел в свою палатку, где за ней ухаживали так, словно она была его дочерью. Даже переводчику передалось глубокое волнение, звучавшее в ее голосе, когда она рассказывала Неферт обо всем и закончила свой рассказ такими словами:

– Ты поймешь, как я ему благодарна и как счастлива, когда я расскажу тебе, что человек, который должен стать моим мужем, был ранен, защищая наш лагерь, у меня на глазах, а теперь он поправился, и, вернувшись на родину, мы сыграем свадьбу.

– Да благословят боги этот союз! – воскликнул данаец. – Ведь Праксилла – последний отпрыск нашего рода! Четырех цветущих сыновей еще до того, как они взяли себе жен, отняла у меня кровопролитная война, сеющая смерть среди мужчин. Муж моей старшей дочери много лет назад пал от руки египтян, защищая наш лагерь, а его жена вместе с новорожденным сыном попала к вам в плен. И вот Праксилла, моя младшая дочь, осталась одна, только ее и пощадили завистливые боги.

В это мгновение снаружи послышались окрики часовых, громко зазвенел детский голос, и в палатку ворвался маленький Шерау, сжимая что-то в высоко поднятой руке.

– Я нашел, я нашел ее! – кричал он.

Уарда, скрывшаяся за занавеской, которая отделяла в палатке спальню, ловила каждое слово данайца и, припав к щели, не спускала глаз с белокожей и белокурой Праксиллы. Услыхав крик мальчика, она стремительно выбежала на середину палатки, не в силах сдержать волнения, и взяла у Шерау свою драгоценность. Она хотела показать ее данайцу, потому что, когда она глядела на Праксиллу, ей казалось, будто она видит себя в зеркале, и в душе ее зародилось смутное предчувствие: а вдруг ее мать была данаянка?

Сердце бешено колотилось в ее груди, когда она, скромно потупив голову, как просительница, приблизилась к данайцу и протянула ему драгоценность матери.

Все присутствующие с изумлением посмотрели на старого героя, когда этот высокий и крепкий человек вдруг пошатнулся, протянул обе руки, как бы защищаясь от Уарды, и, пятясь к выходу, громко вскрикнул:

– Ксанта! Ксанта! Неужели загробное царство дарует свободу населяющим его теням? Ты пришла за мной?

Праксилла с испугом взглянула на отца, затем перевела взгляд на Уарду и в свою очередь застыла в изумлении. Вдруг из груди ее вырвался душераздирающий крик, она сорвала с шеи цепочку, подбежала к Уарде и воскликнула:

– Вот она! Вот! Вот вторая половина украшения моей несчастной сестры Ксанты!

Нельзя было без волнения смотреть на старого данайца: он мучительно старался овладеть собой, а глаза его с невыразимой нежностью были устремлены на Уарду. Его сильные руки тряслись, когда он складывал драгоценность Праксиллы с драгоценностью Уарды. Обе они были совершенно одинаковы! Каждая из половинок имела форму орлиного крыла, прикрепленного к полуовалу, который был покрыт письменами. Когда обе половинки соединились, подучилось изображение орла, раскинувшего крылья, а на груди его точно совпали тонко выгравированные строки, и можно было прочитать загадочное изречение:

Одна – ничтожная вещь, украшенье пустое,

А в единенье с другой – милость Зевса несет на себе.

Данаец с первого же взгляда убедился, что у него в руках то самое украшение, которое он своими руками надел на шею дочери Ксанты в день ее свадьбы. Вторую половину в то время носила ее мать, а потом она перешла к Праксилле. Это украшение когда-то, очень давно, было изготовлено для его супруги и ее безвременно умершей сестры-близнеца.

Еще не промолвив ни слова, не задав ни одного вопроса, данаец схватил обеими руками голову Уарды, повернул ее лицо к себе и пытливо всматривался в ее нежные черты, словно читая книгу, в которой он искал описание счастливейших часов своей жизни. Девушка смело смотрела ему в глаза, она не пыталась высвободиться из его рук, даже когда он прижался губами к ее лбу, – она знала, что этот человек связан с ней кровными узами родства!

Наконец, данаец подал знак переводчику. Уарду попросили рассказать все, что ей известно о ее матери. Она сказала, что ее мать была доставлена в Фивы, как военная добыча вместе с маленьким сыном, который вскоре умер, ее купил Кашта, сделал своей женой и крепко полюбил ее, несмотря на то что она была немая. Теперь данаец окончательно признал в Уарде свою внучку. Праксилла заключила ее в объятия, а отец рассказал Мена и Неферт вот что. Лет двадцать назад, при нападении египтян на данайский лагерь, был убит его зять, а дочь Ксанта, на которую так поразительно похожа Уарда, была похищена вместе с малолетним сыном. Супруга данайского царя, за несколько дней до этого родившая ему Праксиллу, умерла от горя. Все розыски Ксанты и ее ребенка оказались безуспешными; правда, данаец хорошо помнил, что, когда он предлагал за нее очень большой выкуп, египтяне спросили, была ли она немая, и он ответил отрицательно. Вероятно, Ксанта потеряла дар речи от страха и невзгод.

Безгранична была радость данайца, и Уарда тоже не могла наглядеться на него и на его дочь. Затем она спросила переводчика:

– Как сказать: «Я очень счастлива»?

Когда тот ответил, она с улыбкой повторила его слова и снова спросила:

– А как сказать: «Уарда будет любить вас от всего сердца»? Эти слова она тоже повторила за ним, и ломаная фраза прозвучала в ее устах так искренне и была согрета таким глубоким чувством, что данаец горячо обнял ее.

Глаза Неферт наполнились слезами от охватившего ее волнения, и когда Уарда бросилась к ней в объятия, она сказала:

– Отставший лебедь нашел свою стаю, а одинокий листок – свое дерево. Так будь же счастлива.

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124