Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

Вероятно, рассуждал Марио, деньги, которые он прислал жене, она решила перевести в Австрию. Это обеспечивало ей возможность вернуться на родину, если дела в Неаполе пойдут плохо. Но с какой целью она заставила приехать в Неаполь Марио? Что ей от него надо?..

Марио не хотел ехать. Воспоминания о войне, о предательстве тревожили его. Он предпочел бы оставаться в Апулии еще несколько месяцев, может быть, даже год. Но Мария Луиза умела добиваться своего. Не без ее участия королева нашла время написать маркизу Россоманни теплое письмо, в котором благодарила за совершенные подвиги и настойчиво приглашала ко двору. Пришлось ответить, что он охотно явится дабы выразить искреннее почтение своей королеве. Отправляясь в путь, он решил отвезти Элеонору в Неаполь, к ее родителям. Было бы глупо не воспользоваться тем, что любовник его жены — начальник полиции. Он обратится к Марии Луизе, если у Элеоноры возникнут какие-нибудь трудности.

На этом месте Марио отвлекся от своих размышлений, поскольку в гостиную наконец вошла его жена. У Марии Луизы была прежняя надменная осанка, хотя внешне она излучала благожелательность.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — приветствовала графиня мужа, протягивая ему руку, усыпанную сверкающими бриллиантами.

Марио галантно поцеловал супругу:

— Рад видеть тебя, Мария Луиза.

Однако вместо предполагавшегося вежливого обмена новостями разговор сразу же принял крайне неприятный оборот.

— Ты не мог не понимать, — заявила Мария Луиза, — что находишься в опасности. Если бы Спечале не скрыл доказательства заговора кардинала, тебя могли посадить в тюрьму.

— Зачем же ты вызвала меня в Неаполь?

— Таково было желание ее величества. Нужно положить конец ходившим при дворе слухам, опасным для тебя. Эта женщина… как ее зовут… ах да, Элеонора… она же якобинка, была любовницей Скипани. А ты увез ее в Термоли!

— Мария Луиза, я не касаюсь твоих отношений со Спечале. Пожалуйста, и ты не вмешивайся в мои дела.

— Но я сообщаю все это только для твоего же блага. Это опасно, неужели не понимаешь? Спечале сказал…

И тут Марио окончательно понял, что не сможет жить с женой в Неаполе. Он все время будет ощущать на затылке дыхание Спечале. За ним постоянно будут шпионить. Он неизменно будет чувствовать себя в опасности, во власти их обоих.

— Благодарю, что спасла меня от виселицы, что продолжаешь защищать с легкой руки Спечале, — сказал он, намереваясь закончить разговор, — но скажи, пожалуйста, Мария Луиза, чем могу отблагодарить тебя, когда твоею милостью покину Неаполь?

После долго хождения вокруг да около жена назвала цифру. Сумма оказалась огромной. Марио поторговался, предложил четвертую часть. Договорились о пятидесяти тысячах дукатов в год, выплачиваемых долями ежемесячно. Выбора у него не было. За свободу приходилось платить. Но это означало, что придется отложить хозяйственные проекты, которые он задумал.

Расставшись с Марией Луизой, Марио поспешил к Элеоноре, которая остановилась у своих родителей. Он собирался предложить ей уехать вместе с ним. Но его ожидал совершенно неожиданный, очень холодный прием. — Ты был очень занят? — ехидно поинтересовалась Элеонора.

— Да, переговоры с Марией Луизой были долгими.

— И сколько же она вытянула из тебя на этот раз? — она по-прежнему избегала его взгляда.

Марио была непонятна ее враждебность. Элеонора ревновала? Вообразила, будто он занимался любовью со своей женой? Нет, не в этом дело. Ей очень хотелось бы добиться превосходства над его женой, открыто появляться с ним в обществе, чтобы получить то же удовольствие, какое испытывал он, вспоминая свою победу над ее любовниками. Когда один человек стремится навредить другому, никакой разумный компромисс невозможен.

— Я не могу жить в Неаполе, — твердо заявил он, — и возвращаюсь в Апулию. Там все мои дела и планы, которые я хочу непременно осуществить. Хочешь, поедем со мной, буду счастлив.

Элеонора решила расставить все точки над i.

— А где мы будем жить?

— Как обычно. Ты в Термоли, а я… видно будет.

— Послушай, Марио, — отчеканила она, пристально глядя на него, — пришло время, когда ты должен сделать выбор. Я готова вернуться в Термоли, но только при условии, что ты будешь постоянно жить со мной. Или поедем к тебе домой. Ты говорил, будто выделил жене огромные деньги. Значит, она больше не потревожит тебя, чтобы не потерять такое богатство. А кроме того, ты ведь у себя дома, в собственных владениях, и можешь делать все, что заблагорассудится.

Марио смутился.

— Я не уверен, — признался он, — сможем ли мы счастливо жить вместе.

— Тогда поезжай один. Чтобы понять, сможем ли мы жить друг без друга, надо попробовать.

Он хотел объяснить, что, постоянно находясь рядом с ней, он рискует. Он может лишиться расположения короля и королевы. Его могут даже обвинить в заговоре. Но Марио промолчал. Мало проявлять отвагу на войне, нужно быть смелым и в мирные дни, решил он.

— Элеонора, всему свое время, — сказал он, — не надо торопить события.

— Тебе кажется, ты был недостаточно осторожен? Чего же ты ждешь? В любом случае я жду тебя, жду твоего решения. Поезжай пока один, и если позовешь, я сразу же примчусь. Я ведь не прошу тебя называть меня своей женой. Я не боюсь остаться твоей любовницей. Но ты должен решить, как мы будем жить дальше.

Его удивила такая настойчивость. Она всегда казалась ему сговорчивой женщиной. Разве не свидетельствовали об этом ее бесчисленные любовники, таскавшие ее из постели в постель? Так отчего вдруг она стала столь упрямой? Это влияние родителей или подруг? А может, она встретила какого-нибудь прежнего любовника, который отговорил ее от возвращения в Апулию? Или просто сама захотела остаться в Неаполе? Так или иначе, Марио должен был сделать выбор.

В глубине души он понимал, что любое решение, какое бы он ни принял, будет неверным. Марио вспомнил, как несколько месяцев назад, весной, они вместе уезжали отсюда. Представил ее обнаженной, разгоряченной, доступной. Он желал ее. Что он будет делать один в пустом доме в Торре ди Милето? Элеонора стала как бы неотъемлемой частью его проектов. Одному ему не хватит сил завершить их. Уж лучше тогда остаться в Неаполе с женой. Он представил себе и такой вариант.

А если не уезжать? Если все бросить, остаться в Неаполе рядом с Элеонорой, не беспокоить свою жену, тогда и она не захочет его тревожить. Может, так будет лучше всего?

— О чем задумался?

— А что, если остаться в Неаполе и отказаться от всех своих планов? С женой я договорился. Тебе здесь хорошо.

— Изумительно! Просто прекрасно! Что ж, оставайся в Неаполе! Брось Апулию, она так далеко отсюда. Сейчас прежняя жизнь возвращается в этот великолепный город, — Элеонора замолчала, потом взглянула на него и добавила: — Конечно, тебе дороги твои планы, они важны для тебя.

— Ты полагаешь, важны, Элеонора?

— Да, думаю, важны. Честно скажу, я предпочла бы остаться с тобой в Неаполе. Однако я знаю, что потом ты станешь сожалеть и винить себя, что не осуществил всего задуманного. Решай сам, Марио. Скажешь «останемся» — останусь. Скажешь «поедем» — поеду. Скажешь «пришлю за тобой» — подожду приглашения и приеду.

— Я решил, — сказал Марио. — Едем вместе. Будешь жить на вилле в Торре ди Милето, ты нужна мне.

Вот так и получилось, что Элеонора расположилась на вилле, которая предназначалась Марии Луизе. Марио представил ее маркизе, которая встретила синьорину с холодной любезностью. А Элеонора прямо-таки сияла. Она распорядилась кое-что перестроить на вилле, купила новую мебель, полностью сменила свой гардероб.

Теперь они с Марио уже повсюду бывали вместе. Элеонора не упускала случая показать всем, что она настоящая жена маркиза.

Накануне они весь вечер занимались любовью. Марио казалось, что к нему вновь вернулось такое же ошеломление, такое же возбуждение и прежний восторг, что он пережил в первые дни близости с Элеонорой. Ее тело представлялось ему прекраснейшим творением природы, и он был счастлив от сознания, что может владеть этой неповторимой красотой. Обладая ею, сливаясь с нею в единое целое, он чувствовал себя счастливейшим из смертных. Однако сегодня утром у него не возникло больше никакого желания. Он прижался к ней, и она отдалась ему, как всегда, словно совершала какое-то будничное дело и начинать день именно так было в порядке вещей.