Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 218
Имеются и другие показания в пользу версии о бегстве дофина. Во-первых, свидетельства вдовы Симона, в течение долгого времени жившей в инвалидном доме. Она на протяжении ряда лет — и во время наполеоновской империи, и при Реставрации — в разговоре с разными лицами выражала убеждение, что дофин был подменен другим ребенком. Однако в заявлениях бывшей «приемной матери», хотя она и ссылалась на разговоры с людьми, близко знакомыми с положением в Тампле в 1795 г., имеются явно неправдоподобные вещи. В 1816 г. вдовой Симона занялась полиция Людовика XVIII, которая предписала ей под угрозой сурового наказания прекратить все разговоры о дофине.
Слухи о «бегстве» и «подмене» дофина стали ходить много раньше, по крайней мере сразу после неудачного бегства королевской семьи в Варенн в июне 1791 г. Фигурировала даже версия, что дофин еще в 1790 г. был переправлен в Канаду в сопровождении шотландского адвоката Оэка, а взамен его в Тюильри поместили другого ребенка, некоего Лароша, уроженца Тулузы. Подобные слухи воспроизводились и на страницах печати в месяцы, предшествовавшие падению монархии 10 августа 1792 г. Передача дофина на попечение четы Симон вызвала новую волну слухов о том, что Коммуна и Гора хотят использовать его как знамя в борьбе против их противников, что Шарль Луи уже переведен в Сен-Клу… Слухи эти получили такое распространение по всей стране, что Робеспьер счел нужным 7 июля 1793 г. публично опровергнуть их с трибуны Конвента. «Смерть сына Людовика XVI породила различные слухи, басни одна нелепее другой. Одни утверждают, что дофин вполне здоров и будет передан иностранным державам, другие — что он был отравлен… Смерть отняла у Франции „драгоценного заложника“, — писала „Газетт франсез“ 12 июня 1795 г. Конституционные монархисты уже на следующий день после смерти дофина, отмечал Матьез, „излили свою досаду в пущенных ими слухах о том, что дофин не умер естественной смертью, что его отравили, так же как и лечившего его врача Десо, который умер за четыре дня до него. Некоторые утверждали, что дофин не умер, что его подменили другим ребенком и т.п.“.
Глава вандейцев Шаретт в своем манифесте от 26 июня 1795 г. прямо обвинял республиканское правительство, что оно «отравило» Людовика XVII. У Шаретта не было никакой причины, если бы в его лагерь прибыл дофин, скрывать это. Утверждение, что бурбонские принцы якобы преследовали спасшегося дофина, лишено смысла. Во второй половине 90-х годов Людовик XVIII и его брат ни сами не имели для этого никакой возможности, ни шансов получить в этом деле содействие со стороны презрительно третировавших их иностранных правительств. Возможна гипотеза, что похищение было организовано кем-то из революционеров, кто погиб, унеся в могилу свою тайну. Однако к моменту бегства дофину было бы девять или десять лет. Если бы он остался жив, то рано или поздно дал бы о себе знать. Если бы он умер, это сделали бы за него участники похищения, ведь при Реставрации это стало бы для них источником всяческих благ и почестей.
Большинство европейских дворов предпочло не поверить в смерть дофина. За отсутствием доказательств такую позицию занял австрийский министр Тугут, считая, что объявлением в «Монитере», возможно, предполагалось отнять у роялистов веру в успех и облегчить заключение мира с Испанией, а также на всякий случай сохранить в своих руках важного заложника. Возможно, это были лишь доводы, выдвигаемые для сокрытия подлинных мотивов Вены, не желавшей связывать себе руки «признанием» Людовика XVIII и подыскивавшей благовидный, с точки зрения монархистов, предлог для своею отказа от такого «признания».
В условиях, когда продолжали циркулировать многочисленные слухи об увозе дофина из Тампля, второстепенный, но весьма плодовитый писатель С. — Ж. Реньо-Варен (1775—1840 гг.) в 1800 г. издал роман «Кладбище Мадлейн», который должен был удовлетворить любопытство тех, кто интересовался и доверял этим слухам. Первые два тома романа были тотчас распроданы. Вскоре потребовалось новое издание, потом автор прибавил к своему сочинению еще третий и четвертый тома. (Не меньшим свидетельством успеха было то, что сразу же после публикации романа его название было присвоено каким-то анонимным литературным поденщиком.) В своем романе Реньо-Варен рассказывает о том, как он встретил на кладбище незнакомца, им оказался аббат Эджуорс де Фирмонт (который, между прочим, еще был жив в то время!). Аббат поведал автору историю Людовика XVI и его семьи в годы революции. Далее повествуется об увозе 20 января 1794 г. дофина, спрятанного в корзинке для белья, к шуанам, о том, как Шарль Луи был отправлен в Америку, но перехвачен французским фрегатом, снова заключен в темницу и там умер.
Роман полон всяческих несообразностей, анахронизмов и просто чепухи. [26] Тем не менее стали задавать вопрос, не рассказана ли в форме романа, включавшего много «документов», вроде «секретного дневника» доктора Десо, подлинная история. Издание «Кладбища Мадлейн» было, вероятно, инспирировано министром полиции Фуше. Но успех романа Реньо-Варена вызвал недовольство первого консула Бонапарта. После появления второго тома по иронии судьбы издателя заключили в Тампль, а автора — в тюрьму префектуры полиции, где содержались уголовные преступники. Их освободили через 10 дней. Полиция разбила набор и конфисковала экземпляры, попавшие в библиотеки. Реньо-Варену, однако, вскоре удалось убедить власти, что речь идет лишь о беллетристическом произведении. Запрет был снят, а автор в предисловии к двум последним томам сравнивал консульскую администрацию с великими мужами древности, с Августами и Траянами, приходившими на смену Неронам и Домицианам (под последними подразумевались власти революционного времени, которые фигурировали в романе). Сочинение Реньо-Варена стало одним из главных «источников», из которого впоследствии черпали свое вдохновение авантюристы, выдававшие себя за чудом спасшегося Людовика XVII.
Раскопки на кладбище Сен-Маргерит, где был похоронен дофин, производившиеся неоднократно со времен Реставрации, привели как будто к обнаружению его могилы, однако нельзя точно установить, чьи останки были обнаружены. Остается непонятным подчеркнутое равнодушие Людовика VIII к памяти племянника. За исключением 1814 г., во все последующие годы Реставрации не было заупокойных служб по Людовику XVII, хотя это неукоснительно делалось в отношении других покойных членов королевского семейства. Из «Монитера», остававшегося официозом и в период Реставрации, мы узнаем, что Людовик XVIII неоднократно давал балы в разные годы 8 и 9 июня. Даты же смерти Людовика XVI и Марии-Антуанетты отмечались как дни национального траура. Траур соблюдался и в дни кончины других членов королевской семьи. Для самой версии о бегстве из Тампля враждебность Людовика XVIII к дофину оказалась весьма полезной: она позволила объяснить то иначе никак не объяснимое обстоятельство, что о дофине, «спасенном» в 1795 г. и попавшем на территорию государств, враждебных Французской республике, ничего не было слышно, что он появился снова лишь через несколько десятилетий.
Иллюзии Шарлотты Аткинс
Историку надлежит ответить на несколько хотя и связанных между собой, но вместе с тем независимых вопросов. Во-первых, имела ли место «подмена» дофина другим ребенком? Во-вторых, если да, то какова была дальнейшая судьба дофина (не являлся ли кто-либо из «претендентов» действительно «Людовиком XVII»)? И наконец, в-третьих, принимал ли участие в «подмене» (или попытках такой подмены) кто-либо из видных политиков периода революции?
Один из ученых, Фредерик Барбе, исследовавший историю роялистского подполья, писал, касаясь вопроса о бегстве дофина, что не надеется «проникнуть через завесу действий, замышлявшихся и обдуманных в ночной тьме различными лицами, действующими каждый на свой страх и риск. Различные персонажи, которые столкнулись в этом деле, были поставлены в положение, когда они не имели возможности понять, кто из них в конечном счете попал в цель».
