Доспехи света (ЛП) - Фоллетт Кен

— Блюхер, похоже, прибыл в самый последний момент.

На мгновение Генри растерялся.

— Блюхер? — сказал он. — Кто такой Блюхер?

— Командующий прусской армией в Нидерландах.

— А! Да, да, конечно, Блюхер. Но победил-то Веллингтон, знаете ли.

Эймос был озадачен. Война всегда была единственным, что интересовало графа, и он много о ней знал. Но он вел этот обмен банальностями, подобно невежде в таверне. Эймос сменил тему.

— Что до меня, то я рад вернуться в Англию и в Кингсбридж. Как Хэл?

— В следующем году он пойдет в местную гимназию, — ответил Генри.

Джейн скривилась.

— Не понимаю, почему он не может просто заниматься с гувернером, как вы, Генри, в детстве.

Генри не согласился.

— Мальчику нужно проводить время с другими мальчиками, учиться ладить со всякими людьми, как в армии. Мы же не хотим вырастить офицера, который не умеет разговаривать с солдатами.

Эймос на мгновение был ошеломлен предположением, что Хэл, его сын, станет солдатом, но затем он вспомнил, что однажды Хэлу предстоит исполнять все обязанности графа, включая пост полковника 107-го Кингсбриджского пехотного полка.

Джейн вздохнула.

— Как вы считаете нужным, конечно, Генри. — Эймос был уверен, что она так не думает. Спор еще всплывет.

Вошел Хэл. Ему было уже десять лет, так что скоро ему предстояло пойти в школу.

Генри взглянул на Хэла, нахмурился, затем отвернулся, почти так, словно не узнал мальчика. Затем Джейн весело сказала:

— А вот и Хэл пришел выпить с нами чаю, Генри. Правда же, наш сын быстро растет?

Генри на мгновение показался удивленным, затем сказал:

— Хэл, да, входи, мой мальчик, съешь пирожное.

Это было странное взаимодействие. Эймосу показалось, что Генри не понял, кто такой Хэл, пока не заговорила Джейн. И он забыл Блюхера, третьего по важности человека при Ватерлоо после Веллингтона и Бонапарта. Возможно, тот обломок лафета, пролетевший по воздуху, не просто оцарапал Генри кожу головы. Он вел себя как человек с повреждением мозга.

Хэл съел три куска торта, прямо как в Брюсселе, затем выпил чай и ушел. Вскоре за ним последовал и граф. Эймос посмотрел на Джейн, и она сказала:

— Ну, теперь вы знаете.

Эймос кивнул.

— Насколько все плохо?

— Он стал другим человеком. Большую часть времени он вполне справляется. — Она понизила голос. — Но потом он что-нибудь скажет, и ты думаешь: «О, господи, он понятия не имеет, что вокруг него происходит».

— Это очень печально.

— Он совершенно не способен управлять полком и все решения оставляет Джо Хорнбиму, который должен быть его адъютантом, а теперь уже майор.

Эймосу не было дела до Генри, но он беспокоился о его сыне.

— Хэл понимает, что граф…

— Не в своем уме? Не совсем.

— Что вы ему сказали?

— Что его отец все еще не пришел в себя после ранения, и мы уверены, что скоро ему станет лучше. Правда в том, что я не думаю, что он когда-нибудь поправится. Но для Хэла будет лучше, если он поймет это постепенно.

— Мне очень жаль это слышать. Ради графа и ради вас, но больше всего ради Хэла.

— Что ж, вы могли бы кое-чем помочь.

Эймос догадался, что именно ради этого его и позвали на чай.

— С радостью, — сказал он.

— Будьте для Хэла кем-то вроде наставника.

Эймос оживился. Он был бы рад любому предлогу проводить с Хэлом больше времени.

— Ничего официального, — продолжала Джейн. — Просто разговаривайте с ним о жизни в целом. О школе, о делах, о девушках…

— Вы же знаете, в последнем у меня очень мало опыта.

Она кокетливо улыбнулась ему.

— Может, у вас и было немного уроков, но учительница была очень хороша.

Он покраснел.

— Серьезно…

— Речь скорее о том, как разговаривать с девушками, как с ними обращаться, о чем не стоит шутить. Вы нравитесь женщинам, Эймос, и все благодаря тому, как вы с ними обращаетесь.

Это было новостью для Эймоса.

— Вы должны быть его советчицей, а не я.

— Он меня не послушает, я же его мать. Он приближается к тому возрасту, когда дети считают своих родителей глупыми и выжившими из ума и ничего не понимающими.

Эймос вспомнил, что и сам так думал о своем отце.

— Конечно, я это сделаю. С огромным удовольствием.

— Спасибо. Вы могли бы позволить ему провести день на одной из ваших фабрик, и, может быть, взять его на заседание городского совета, что-то в этом роде. Однажды он станет графом, и ему нужно будет знать обо всем, что происходит в графстве.

— Не уверен, что я хорошо справлюсь, но я попробую.

— Это все, чего я хочу. — Она встала, подошла к нему и тепло поцеловала в губы. — Спасибо, — сказала она.

*

Олдермен Хорнбим покинул фабрику в полдень, направляясь в центр города. Ему было шестьдесят два, и ходьба давалась уже не так легко, как раньше. Доктор велел ему курить меньше сигар и пить меньше вина, но что за удовольствие в такой жизни?

Он миновал длинные ряды домов, построенных «спина к спине», где жили многие его рабочие. Теперь, когда война закончилась, дела снова пойдут в гору, и для новых работников потребуется больше жилья.

Он пересек первый мост, прошел мимо больницы на Прокаженном острове, перешел второй мост, а затем начал подъем по Главной улице. Этот участок всегда выбивал его из сил.

Он прошел через рыночную площадь, мимо собора, и направился в кофейню на Хай-стрит, где его сын, Говард, ждал его к обеду. Он с облегчением сел. В груди слегка закололо. Через минуту-другую пройдет. Он оглядел зал, кивнул нескольким знакомым, а затем они с Говардом заказали обед.

Как он и ожидал, боль долго не продлилась, и он с аппетитом поел, а затем закурил сигару.

— Нам скоро придется построить еще одну-две улицы, — сказал он Говарду. — Я ожидаю послевоенного строительного бума.

— Надеюсь, вы правы, — сказал Говард. — В любом случае, у нас там несколько акров земли, и мы можем возвести дома в два счета.

Хорнбим кивнул.

— Я хочу ввести твоего сына в дело.

— Джо все еще в армии.

— Это ненадолго. Теперь, когда война закончилась, ему это наскучит.

— И ему всего восемнадцать.

— Он быстро взрослеет. А я не собираюсь жить вечно. Однажды делу понадобится новый хозяин.

Говард выглядел обиженным.

— Значит, это буду не я.

Хорнбим нетерпеливо вздохнул.

— Да брось, Говард, ты же себя лучше знаешь. Ты неплохо управляешься с жильем, но ты не из тех, кто сможет вести все предприятие. В глубине души ты и сам не хочешь этой работы. Ты бы ее возненавидел.

— Моя сестра могла бы.

— Не говори глупостей. Дебби умна, но рабочие не станут слушать приказы женщины. Впрочем, она сможет советовать своему племяннику, и Джо будет ее слушать, если у него есть хоть капля ума, а она у него есть.

— Я вижу, вы уже все решили.

— Решил. — Хорнбим зажал сигару между зубами и встал, Говард тоже поднялся. Отец и сын вышли вместе, но Говард направился к дому, он все еще жил с родителями, а Хорнбим свернул на Главную улицу, с довольным видом куря и радуясь спуску.

На рыночной площади, у Уиллард-Хауса, он увидел Джо, зрелище, которое всегда его радовало. Парень был высоким и широкоплечим и выглядел настоящим красавцем в новом мундире, который он приобрел, у портного Хорнбима, по возвращении из Брюсселя. Однако Хорнбим не мог не заметить, что Джо больше не выглядел юным. В нем не было абсолютно ничего мальчишеского.

Это сделала война. Она заставила мальчика быстро повзрослеть. Хорнбим сравнил это со своим собственным опытом, когда он осиротел в двенадцать лет и вынужден был воровать еду и искать теплое место на ночь без всякой помощи взрослых. Ты делал то, что должен был, и это меняло твой взгляд на мир. Он вспомнил, как одной холодной ночью зарезал пьяного ради его кошелька и после этого спал с чувством удовлетворения.

Затем он заметил, что Джо не один. Он был с девушкой примерно его возраста, и, более того, обнимал ее за талию, его рука легко лежала на ее бедре, что говорило о приятной близости, которая, впрочем, еще не перешла в полное обладание. Это была хорошо одетая работница с милым личиком и дерзкой улыбкой. Любой, кто увидел бы их вдвоем, предположил бы, что они «гуляют».