Золото Кёльна - Шир Петра

— А я думала, что мне лучше знать, чем всем вам.

— Ой, только не говори, что старый козел тебя обрюхатил. Кто бы мог подумать!

— Андреа, я бы попросила! — возмущенно покачала головой Криста. — Что это за речи?

Не прошло и недели, как Николаи нет с нами. Это просто возмутительно — говорить о нем в таком тоне. Подумай, как сильно страдает от утраты Алейдис. Не говоря уже о том, что он был убит и мы должны объединить все наши усилия, чтобы найти его убийцу.

Немного помолчав, Андреа согласно склонил голову.

— Найти его убийцу? — промолвил, немного помолчав, Андреа. — Да, полагаю, мы должны это сделать. Хотя не думаю, что шансы на успех велики. У Николаи было больше врагов, чем можно сосчитать по пальцам на руках и ногах.

— У него были враги? — удивился Йорг.

— Это одна из причин, почему я сегодня собрала вас здесь на разговор.

Алейдис взяла кусок пирога. Есть ей не хотелось, но нужно было подкрепиться. Вечер предвещал куда больше сложностей, чем она ожидала.

— Я узнала от Винценца ван Клеве, что Николаи… — она запнулась, лихорадочно подбирая нужные слова, — похоже, вел кое-какие незаконные Дела.

— Незаконные дела? — отец недоуменно воззрился на нее.

— Да ладно, — проворчал Андреа и посмотрел на Алейдис почти жалостливым взглядом. — Говори уже начистоту. Нет смысла скрывать и приукрашивать. Мой братец не просто занимался незаконными делами. За последние три десятилетия он выстроил настоящее подпольное королевство. Коридоры и подвалы кельнского преступного мира кишат его приспешниками и приспешницами, и не менее трети всех городских ремесленников и купцов дрожат от одного его имени. Он держал всех их в кулаке, Алейдис, Одних — потому что знал их сокровенные тайны, других — потому что те были ему должны. Но в большинстве случаев было и то и другое. Ведь первое нередко влечет за собой второе и наоборот.

Алейдис ошарашенно уставилась на деверя.

— И ты знал об этом все это время?!

— А ты нет? О ней же вы тогда болтали каждый божий день? — Андреа насмешливо фыркнул. — Мне казалось, что он и на тебе-то женился, потому что твой отец ему сильно задолжал. — Он повернулся к Йоргу. — А что, разве не так? Иначе зачем было отдавать свою дочь за мужчину, который ей в отцы годился, когда вокруг было множество более молодых и не менее богатых женихов?

Йорг сидел с полуоткрытым от растерянности ртом. Ему потребовалось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, прежде чем он смог ответить.

— Что вы такое говорите? Николаи был добрым другом моей семьи. Когда я был мальчиком, он уже был вхож в дом моего отца. Время от времени, признаюсь, он поддерживал меня кредитом. Особенно в самом начале, когда я только-только принял дело отца. Но никогда…

Он посмотрел на Алейдис, и в его взгляде читалась мольба.

— Он никогда не давил на меня и не предъявлял требований. Да, я позволил ему за тобой ухаживать, дитя мое, и дал разрешение на ваш брак. Но я сделал это лишь потому, что хотел, чтобы о тебе хорошо заботились. Он влюбился в тебя, и это было видно даже слепому. Злые языки, конечно, болтали всякое, но в наши времена такие союзы отнюдь не редкость. И поскольку он был вдовцом, я не видел причин мешать ему.

— Отец, — Алейдис быстро коснулась руки Йорга. — Не волнуйся, я тебя ни в чем не виню. Я вышла замуж за Николаи по своей воле и никогда об этом не жалела. Он был хорошим человеком, всегда проявлял любовь и заботу, был щедрым и добрым.

Она снова повернулась к Андреа.

— Я понятия не имела, что он был не тем, за кого себя выдавал. Что он злоупотреблял властью и влиянием, — она запнулась, подбирая правильные слова, — очевидно, совершал бесчестные поступки, если я правильно истолковала то, что узнала о нем сейчас.

— Как бы там ни было, — сказал Андреа, пожимая плечами. — Теперь ты знаешь, и остается только гадать, как отреагирует на уход Николаи его подпольное королевство. Если ты, конечно, не собираешься сама заняться его… хм… делами.

— Я? — испуганно переспросила Алейдис. — Конечно, нет.

— Ну и я о том же, — с ехидцей продолжал Андреа. — Хотя, что и говорить, дела у него шли хорошо. Но все это, вероятно, рухнет, потому что его приспешники подчинялись только ему — и никому больше. Я сомневаюсь, что они будут выполнять приказы другого человека, не говоря уж о женщине.

— Подождите минутку! — Криста в замешательстве подняла руки. — Правильно ли я понимаю? Вы говорите, Николаи тайно использовал свое влияние? О чем вообще идет речь? Мне трудно представить, как все это делается.

— Он раздавал взятки, шантажировал цеховых и членов Совета, ему платили деньги за защиту, — принялся перечислять Андреа таким тоном, будто речь шла о чем-то совершенно обычном.

— Деньги за защиту? — Криста опустила руки. — Как это?

Алейдис указала ножом на живот.

— Как я поняла, он угрожал купцам и даже ремесленникам какими-то… неприятностями и заставлял платить за то, чтобы он их не трогал.

— И те платили ему каждый месяц, — подтвердил Андреа. — А вы думали, откуда его богатство? Оглянитесь по сторонам. Резная мебель, парчовые занавески, гобелены высочайшего качества, витражи, серебряная посуда! Менялы, конечно, не самые бедные люди на земле, но то, что нажил Николаи, значительно превышает доходы большинства его собратьев по цеху.

— Вот почему ты хочешь получить наследство как можно скорее, — вдруг произнесла Катрейн непривычно язвительным для нее тоном.

Взгляды присутствующих тут же обратились на нее. Катрейн была бледна, но тем не менее держалась.

— И ты тоже знала? — с удивлением спросила Алейдис.

Катрейн вздохнула и с какой-то трогательной беспомощностью развела руками.

— Как я могла не знать, Алейдис? Он был моим отцом. — Она вздохнула. — Любимым отцом. Он не был плохим человеком. Просто… совершил много плохих поступков.

— И один из этих плохих поступков, как ты их называешь, стоил ему жизни.

— Так, — сказал Йорг, качая головой, — сперва мне нужно все обдумать и переварить. То, о чем вы рассказываете, совершенно ново для меня. — Он призадумался. — Нет, я всегда подозревал, что Николаи время от времени задабривал деньгами или подарками влиятельных особ. Как еще объяснить, что многие решения Совета за эти годы были приняты в его пользу? Но в то, что его влияние было настолько огромным, мне трудно поверить.

— Оно начало расти, когда цеха свергли прежний кельнский Совет в 1395 году, — пояснил Андреа, отправляя в рот кусок пирога. — Николаи взял тогда сторону купцов и поддерживал по мере возможностей, потому что хотел заручиться их поддержкой на то время, когда будет подписан мир и новый Совет обретет власть. Все вышло именно так, как он и рассчитывал. Многие из тех, кто принимал тогда участие в восстании, до сих пор перед ним в большом долгу. Однако он также раздавал кредиты и знатным особам, чтобы в случае необходимости оказывать давление и на них. Даже с архиепископом у него были какие-то дела, насколько мне известно.

Он отрезал себе еще пирога и взял кусок двумя пальцами за хрустящую корочку.

— Твой муж, Алейдис, был человеком столь же влиятельным, сколь и опасным. Возможно, это и хорошо, что ты не была посвящена в его дела. Женщинам такое трудно понять и воспринять. Лучше всего вообще забыть об этом и не касаться этой истории.

— Я не могу этого сделать, Андреа.

Алейдис потянулась за кубком и сделала глоток, чтобы смочить горло.

— Ты сам сказал, что у Николаи было много врагов. Возможно, он был убит одним из них. Что, если сейчас они нацелились на его семью? Что, если они подумают, что мы все были причастны и один из нас хочет продолжить его дело? Может быть, теперь мы все в опасности.

Эта мысль так напугала ее, что она вздрогнула.

— Ерунда, — махнул рукой Андреа. — Никто не поверит, что ты пойдешь по его стопам. Да и я не буду этого делать. Я всегда с подозрением относился к этой стороне его ремесла.

— Это ты сейчас так говоришь, — снова вмешалась Катрейн. — Но никогда не стеснялся пользоваться богатством отца.