Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 242
Слева двигалось нестройное войско викингов. На шаг впереди шел Рольд, золотые волосы красиво блестели на солнце, красный плащ трепало за спиной ветром. Грудь его была обнажена, открыта вражескому железу. Из-за плеча на противников хищно смотрела рукоять огромного меча. Перевязь поблескивала редкими железными бляшками. Из синих глаз викинга смотрела сама смерть.
Этот бой был похож на многие другие сражения, когда в чистом поле сходятся две рати, свирепо рубятся топорами и мечами, колют рогатинами, где одни трусливо избегают жарких схваток, другие остервенело бросаются в самую сечу.
Червенские города были отвоеваны – или завоеваны – почти все. Владимир вел войска в едином стремительном броске. Захватив город, не останавливался, даже не слезал с седла. Не успевали червенцы в дальних городах услышать о вторжении войск киевского князя, как уже стонет и прогибается земля под тяжестью их несметных войск, впереди с диким визгом несутся печенеги, дикие союзники, а следом тяжелым скоком идут крупные подкованные кони русичей. Бывало и такое, что червенцы не успевали даже захлопнуть ворота.
Печенеги спешили нахватать молодых парней и девок, иудеи-рахдониты давали за них высокую цену. Правда, по дороге большая часть пленников гибнет, но уцелевшие окупали все потери. Варяги просто убивали и грабили. Русские же, показывая широту своей натуры, убивали и грабили, уцелевших продавали иудеям, а в оставляемых домах рубили мебель, гадили в красном углу, мочились в кадки с моченой брусникой и плевали в квашеную капусту.
Был взят последний город, и только тогда со стороны ляхов подоспела по-настоящему крупная рать. Русское войско вышло навстречу, в поле была страшная сеча. Ляхи дрались упорно, но русичи уже знали, что это последний бой, дальше можно снять доспехи и ехать обратно на телегах, рубахи расстегнуть до пояса, зевать, лениво чесаться, перебирать подарки для родни и знакомых девок…
Варяги, нахватав злата и серебра в захваченных городах, тоже дрались как голодные псы за кость. Конунг Вольдемар показал себя великим воином и щедрым вождем, за ним готовы были идти в огонь и воду. Ярл Рольд тоже явил себя настоящим вождем, приняв сторону доблестного конунга. Хоть и хорошо им платили за защиту червенских городов, но, захватив их и ограбив, взяли в десятки раз больше!
Даже печенеги, обремененные богатым полоном – у каждого за конем тащилось по десять-двадцать молодых и крепких для продажи! – повернули коней и яростно бросились в сечу.
– Вперед! – страшно и весело закричал Владимир.
Солнце заблистало на его вскинутом над головой мече. Черный чуб растрепало ветром, красный плащ трепетал за спиной как крылья. Лик великого князя был грозен, как у неистового Перуна, чье сердце взвеселяется только при виде кровавой сечи.
Ударили настолько дружно, что передние ряды погибли не от острого железа, а от тесноты. Ляхи стояли крепко, но печенеги засыпали их тучей стрел, а когда раненые начали опускать щиты и ронять мечи, в проломы ворвались недавние союзники, а ныне верные псы Владимира – варяги. Рубили и крушили огромными топорами и мечами, расширяли проломы, и вот уже русские дружины врубились своим любимым строем клином – свиньей, как называли его новгородцы.
Когда ляхов осталось меньше половины, они дрогнули, попятились. Печенеги, не ввязываясь в сечу, продолжали засыпать злыми стрелами, на скаку метали дротики. Ляхи подхватывали раненых, уносили, закрывая щитами.
Волхвы победно дули в огромные рога. Хриплые звуки разносились над побоищем, будоража кровь, заставляя бросаться в сечу снова и снова, рубить, колоть, сечь, топтать, переступать через убитых и скрещивать железо со следующим, которого надо непременно убить и растоптать…
– Вперед, вперед! – страшно кричал Войдан. – Бей в спины! Дуй в хвост и гриву!
Вдруг в долине конная лава начала замедлять бег. С натугой выплеснулась на вершину холма, там замерла, словно скованная льдом.
Владимир бешено стегнул коня. Он был вне себя от страха и ярости, и конь сорвался в галоп сразу, будто его кольнули сзади.
Сзади с топотом неслась, сильно отставая, малая дружина. Владимир несся через поле, заполненное трупами, кое-где еще дрались отдельные группки, часто уже как волки пускали в ход зубы, в бешеной скачке он вылетел на вершину холма.
Сердце оборвалось. В долине внизу стояла стена чужих воинов. Эти были вооружены намного лучше, все рослые как на подбор, молчаливые, страшные, уверенные. А из леса выходили ровными рядами все новые полки и так же неподвижно останавливались: суровые, страшные.
– Германцы, – с отчаянием выдохнул за спиной знакомый голос Тавра.
– Изгонная рать, – прошептал Владимир, сразу все поняв. Оказывается, до этого он дрался всего лишь с мальчиком для битья, бросил в бой все силы, утомил, а польский король только сейчас выставил свои основные войска! – Подлец, чужаков привел на свои земли!
– Да, – поддакнул Тавр, – как можно? Если бы варягов… Аль печенегов…
Владимир, не слушая издевки, оглянулся на посеревшие лица. Сейчас побегут как овцы, бросая оружие, топча друг друга, калеча и задавливая больше народу, чем сгинуло бы в сече. И будет эта битва описана в анналах истории как бесславная попытка киевского князя отвоевать червенские города, после которой он вовсе исчез…
Германцы разом опустили копья, тронули коней. Владимир оцепенело смотрел на чудовищно плотные и неправдоподобно ровные ряды, что надвигались все быстрее и быстрее. Земля задрожала от грохота копыт. Им мало просто бегства русичей, жаждут обагрить мечи в их крови!
Сердце начало бухать, как тяжелый молот. Он оглянулся на свою малую дружину. В ней тяжеловооруженные рыцари, отборные силачи, лично преданные ему изгои. Нет более опытных воинов среди всего росского войска! Но уже устали от долгого, пусть и победного, боя, дышат тяжело, трудно восстанавливая дыхание в тесных доспехах. У многих латы посечены. А навстречу тяжелым скоком движется волна отдохнувших, свежих, в битве не побывавших!
Он кивком подозвал отрока, которого любил за чистый светлый голос:
– Пой!
