Ключ - Алданов Марк Александрович

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75

— Так же, как сейчас.

— А господин с седой бородой как был одет?

— Кажется, был в темном пальто.

— Точно не помните?

— Нет, не помню.

— В каком ряду вы сидели?

— Я сидел в среднем пролете, а ряда не знаю — в кинематографах ряды не обозначаются.

— Мы расспросим служащих кинематографа и дадим публикацию в газеты… Когда вы вышли от Рейтера, какая была погода?

— Скверная…

— Вы, вероятно, взяли извозчика? Может, он вас признает?

— Нет, я пошел пешком. «Солей» помещается в Пассаже, это очень близко от Рейтера.

— Так… «Солей» в Пассаже… Да, да… Позвольте, вы сказали, что кончили игру в шахматы в семь часов… Ужинали минут двадцать — видите, вы указали и минуты… А к началу спектакля в кинематографе вы опоздали, хотя до Пассажа от Рейтера в самом деле очень близко. Когда же начинается представление в «Солей»? Мне кажется, что в кинематографах спектакль начинается значительно позднее. Это легко будет удостоверить.

Загряцкий вдруг побледнел. Следователь не спускал с него глаз.

— Я не помню, я могу ошибиться в минутах. Кажется, я еще прошелся по Невскому.

— В такую дурную погоду?

— У меня, как я вам сказал, с утра болела голова.

— Я думал, головная боль у вас прошла. Или вы играли в шахматы с головной болью?.. Ну-с, хорошо… Что давалось в этот день в кинематографе?

— Давалась кинодрама «Вампиры».

— Какие артисты в ней участвуют?

— Что?.. Сейчас вам скажу. В главной роли Наперковская, а из мужчин Марсель Левен и Жан Эм.

— Еще кто?

— Еще?.. Других не помню… Запоминаются только имена главных актеров.

— Да… И в газетных объявлениях печатают тоже только имена главных актеров. Потрудитесь рассказать мне содержание этой кинодрамы.

— Вы серьезно?

— Очень серьезно. Впрочем, вместо того чтобы рассказывать, благоволите написать мне содержание этих «Вампиров»… Вот вам перо и бумага.

— Сделайте одолжение.

«К этому, видно, приготовился… Может, накануне был в этом кинематографе, — подумал Яценко. — Нет, ловкая бестия…»

— Пожалуйста, напишите возможно точнее и подробнее, — добавил, вставая, Николай Петрович.

Он отворил дверь. Городовые вскочили и вытянулись. Яценко позвал письмоводителя.

— Иван Павлович, господин Загряцкий должен кое-что написать. Посидите, пожалуйста, здесь. Мне необходимо позвонить по телефону.

— Только что как раз Антипов пришел, — сказал тихо письмоводитель.

— А, пришел! Очень кстати…

XIX

Николай Петрович быстро прошел по коридору до дверей, затем нервно повернул назад, сам не зная зачем. Он находился в возбужденном состоянии. Яценко не был удовлетворен результатами допроса начерно. Он прекрасно понимал, что материала для обвинения допрос дал пока немного, несмотря на провалы в показаниях допрашиваемого. Загряцкий занял ту позицию, которая была для него всего выгоднее: свою связь с женой убитого он отрицал решительно; это обстоятельство давало его показаниям некоторый оттенок рыцарства и, главное, лишало самое обвинение основы. По вопросу о ключе объяснения Загряцкого могли быть признаны удовлетворительными. Записка, найденная у Фишера, почти ничего сама по себе не доказывала. В запасе у Николая Петровича еще оставался, правда, вексель, но этой улике он сам придавал второстепенное значение. Вместе с тем убеждение в виновности Загряцкого еще выросло у Николая Петровича. «Однако, если alibi не будет опровергнуто и дактилоскопия ничего не даст, пожалуй, придется его отпустить… Да, ловкий, ловкий человек… Сразу схватил положение», — сердито сказал себе Яценко, обдумывая план дальнейшего допроса. Он испытывал почти такое же ощущение, как рассказчик, который уже сообщил слушателям смешную часть анекдота и видит, что они не смеются, а ждут чего-то еще. «Теперь надо будет заняться его денежными делами», — подумал следователь. Он остановился, вспоминая, куда и зачем идет. В нескольких шагах от себя Николай Петрович увидел насмешливое лицо Антипова. «Да, проверить alibi…»

— Ну, что?

— Как Антипов сказал, так и есть, ваше превосходительство, не готовы снимки, — ответил сыщик. — Говорят, завтра будут, к пяти часам.

— Хорошо… Вот что, надо в срочном порядке проверить показания Загряцкого. Он говорит, что был в кинематографе «Солей»…

Николай Петрович дал Антипову точную инструкцию, затем направился к канцелярии прокурора суда, в которой находилась телефонная будка. В это время из приемной вошел в прокурорский коридор дон Педро.

— Здравствуйте, Николай Петрович… А я к вам… Только на пару слов…

— Здравствуйте. Что прикажете?

— Не прикажу ничего, ваше превосходительство, — шутливо сказал журналист. — И не пугайтесь, даже ничего не попрошу… Разве сами сообщите, что слышно новенького?

Он лукаво показал глазами в сторону двери, у которой стояли городовые.

— Нет, уж вы меня извините.

— Я шучу, разве я не знаю? — тотчас согласился дон Педро. — Ведь вы и другим ничего не скажете, правда? Никифорову, например, это очень прилипчивый субъект… Кое-какие сведения, каюсь, я получил окольным путем. Как, это мой секрет… Но я вас хотел побеспокоить по другому делу.

— К вашим услугам, но не теперь, я занят…

— Всего одну минуту, и я уйду… Видите ли, я устраиваю для «Зари» анкету: об англо-русских отношениях и о влиянии английской культуры на русскую, в настоящем, прошлом и будущем, — скороговоркой сказал дон Педро, видно, уже не в первый раз произнося эту сложную фразу. — Хочу просить и вас, — добавил он с приятной улыбкой. — Надеюсь, вы не откажете поделиться со мной вашими мыслями на эту животрепещущую тему? Не здесь, конечно, я пока зондирую почву, анкета еще не организована.

— При чем же здесь я? Об этом надо спросить у политических деятелей.

— У меня намечены и политические деятели, и писатели, и ученые, и представители магистратуры. Вы один из виднейших наших судебных деятелей, и я к вам обращаюсь как к таковому…

— Право, я не знаю. По-моему, никому не интересно, что я думаю…

— Об этом уж позвольте судить мне, — мягко сказал дон Педро.

— Папа, я к вам… — вдруг произнес молодой голос. Яценко обернулся и увидел Витю. Веселое, оживленное лицо его радостно поразило следователя после мрачного допроса, и он с особенной силой вдруг почувствовал, как любит сына.

— Ты что здесь делаешь? Ничего не случилось?

— Ничего не случилось… Я вас ждал там, потом думаю, зайду-ка сюда… Здравствуйте, господин Певзнер, не узнаете меня? Мы с вами встречались в обществе.

— Как же, вчера у Кременецких… Отлично узнаю.

— Папа, мама просила меня заехать к вам и сказать, что обед вас будет ждать хоть до ночи и чтобы вы ни за что не шли в ресторан… Это мама так говорит. Я на вашем месте непременно пошел бы в ресторан, у нас сегодня обед на три с минусом…

— Да я как раз хотел позвонить маме по телефону, что очень опоздаю, — сказал с улыбкой Николай Петрович. — Больше ничего?.. А ты куда таким франтом?

— Я в оперу, разве вы не помните? До свидания, папа, я и так опоздал… Прощайте, господин Певзнер.

— Какой славный юноша ваш сын, — сказал со вздохом дон Педро. Он не имел детей и страстно желал иметь их. — Не в гимназии?

— Тенишевец…

— А, тенишевец… Ну, не буду отнимать вашего драгоценного времени… Так я твердо рассчитываю, что вы и другим газетам ничего не сообщите?

— Будьте спокойны. Никому ничего не скажу и права на то не имею…

— Я понимаю… Разве я не понимаю? — подхватил, откланиваясь, дон Педро.

XX

— Вот, пожалуйста, получите, я написал содержание «Вампиров», — старательно-ироническим тоном сказал Загряцкий, протягивая следователю бумагу. — Может, в чем и ошибся, эта дребедень в памяти не остается, ходишь так, отдохнуть…

— Благодарю вас… Теперь мы перейдем к другому вопросу. Вы имеете средства?

— Я теперь человек небогатый. Прежде было приличное состояние, но его, увы, больше нет. Однако на жизнь мне хватает.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75