Ознакомительная версия. Доступно 55 страниц из 271
— И крест сотвори! Твори, твори крест! — властно, схватив костлявыми руками Малушину руку, приказывала женщина. — Твори крест!
— Господи, сподоби! — промолвила Малуша и перекрестилась.
— Вот тебе и стало легче. Ведь легче, легче?
— Легче, — ответила Малуша, утирая слезу.
— Тогда пойдем туда, — женщина схватила Малушу за руку. — Пойдем!
Малуша почувствовала, что не может больше противиться, и пошла за женщиной.
Без этой женщины Малуша, наверное, не попала бы в церковь. В глубине церкви горели свечи перед писаными на дереве дивными образами, было много мужчин и женщин, некоторые стояли на коленях на пороге церкви. Малушу встретили два бородатых мужа. Они преградили ей путь толстыми палками.
Женщина, которая вела за собой Малушу, приблизилась к бородачам, раскрыла пазуху, где на шнурке висел блестящий крестик.
— Иди, сестра, — промолвил один из бородачей. — А это кто? -И он взглянул на Малушу.
— Оглашенная, — ответила женщина.
Но вопрос бородача оказался лишним, потому что второй, стоявший по ту сторону двери, отвел палку и дал Малуше дорогу.
Она вздрогнула. Что-то очень знакомое было в лице этого человека, на которое падал отсвет свечей. Высокий, перерезанный шрамом лоб, глаза, рот… Глаза, правда, угасли, седина покрыла голову, усы, бороду, и рот уже не тот. Но она видела все это раньше, знала этого человека…
~ Тур, — едва слышно прошептала Малуша.
Кто знает, может быть, он услышал это слово, может быть, просто понял, что она его узнала. Но Тур склонил голову и промолвил:
— Иди и ты, Малка!
И Малуша с легким сердцем переступила порог и вошла в церковь.
В церкви Ильи над ручьем молились христиане. Они приходили сюда тайком с Горы, где перед Перуном целый день горел огонь; с Подола, где непрестанно приносили жертву Волосу, — христианам ходить в свою церковь и молиться было опасно.
Когда служба закончилась, женщина повела Малушу к священнику Григорию и оставила их.
— Дочь моя, — сказал священник, — я вижу, тебе тяжело, знаю, как много ты пережила, знаю — думаешь ты, что и жить тебе не стоит. Ведь так?
— Так, отче, — ответила Малуша, — жить уже не стоит…
— Бедная, заблудшая душа! — сочувственно промолвил священник. — Как жестоко ты ошибаешься! Что твое горе перед тем, какое пришлось пережить Христу! Что твои муки в сравнении с теми, какие перенес он! Почему ты думаешь о грешной жизни, если она вечна?
— Жизнь вечна? — повторила Малуша, не понимая, о чем говорит священник.
— Да, дочь моя, жизнь вечна! — властно подтвердил он. -Слушай! Много людей на свете, но что их жизнь? Все мы ходим под Богом, по его, Божьей, милости. В его воле дать одному богатство — золото и серебро, скотину и жито, другому не дать ничего, — на то его Господня воля. Разными он создает и людей: одного — князем, другого — воем, третьего — смердом, рабом. И на то его Господня воля…
Малуша все это уже знала. Новым было лишь то, что дечается ото по воле Божьей.
— Но что богатство, золото, серебро, что князь или смерд, если все это может уничтожить искра огня, если все на свете -и князья и смерды — умирают? — продолжал священник. — О, суета сует мирская! Что стоят князь и его смерд, если приходит смерть и они оба рядом ложатся в землю? Перед смертью все люди равны — такова воля Божья, таков наш земной путь.
Священник указал на суровый лик иконы.
— И Христос Бог, — продолжал он, — сошел на землю… Он родился здесь, на земле, от такой же простой женщины, рабы Божьей Марии, как и ты, и эта женщина, Мария, сподобилась того, о чем не могла и мечтать, — стала матерью Бога, василевса…
Если бы священник знал, какую бурю вызвал он этими словами в душе Малуши! Мать Бога, Христа, василевса, — а разве не такая же жизнь у нее, у матери князя земли Владимира?
— И, сойдя на землю, — продолжал священник, — Сын Матери Божьей Марии Христос стал сеять повсюду свое слово, говорить людям, ученикам своим, о бренности жизни на земле и о вечной жизни на небе. И были у Христа апостолы — верные слуги, а множество людей приходило к нему и спасалось во имя его. Но многие люди — язычники — не верили в него, и схватили его, и судили, и распяли на кресте, убили…
— Убили? — вскрикнула Малуша.
— Да, дочь моя, убили. Но на третий день он воскрес, вознесся на небо и сейчас восседает там во всей славе своей…
— А Мария?
— И Мария, Матерь Божья, вместе с ним.
Малуша вздрогнула. За всю жизнь никто не спрашивал у нее, как она живет, о чем думает, что тревожит ее душу. Главное же — никто никогда не обещал ей, что за муки на этом свете она получит награду. Это было совсем новое, неожиданное, неслыханное.
А дальше случилось то, к чему уже давно шла, сама того не замечая, Малуша.
Глядя на икону Христа, священник сказал:
— Согласна ли ты идти по его стопам, служить ему здесь, принимая муки и страдания ради того, чтобы там, на том свете, обрести радость и счастье?
— Согласна, отче!
— А согласна ли ты принять крещение от него?
— Согласна.
— Тогда я по слову Господа крещу тебя, раба Божья…
Он, взяв Малушу за руку, повел к большой каменной купели, стоявшей у двери, взял кропило, опустил его в воду и окропил Малушу.
— Во имя Отца, Сына и Святого Духа крещается раба Божья, нареченная…
Подняв глаза, священник задумался.
— Даю тебе имя Мария, — закончил он. — Малушей ты была, Марией вознесешься…
С тем Малуша и покинула церковь над ручьем. Священник проводил ее до самого порога, тихо шепнул о чем-то женщине, которая ждала Малушу, и вернулся в церковь.
Он вышел оттуда не скоро. Согнувшись в углу, у восковой свечи, он вел летопись этих суровых дней. Написал и о Малуше.
Закончив, священник встал, спрятал летопись в тайник, вделанный в стене за одной из икон за престолом, потушил свечу в алтаре. Тихо прошел через узенькую дверь в храм и погасил там светильник. Потом шаги его прозвучали на каменных плитах. Снаружи было темно, и священник долго возился, запирая двери. Над церковью в ветвях свистел ветер, на берегу ревели волны.
— Тур! — позвал священник.
Две темные фигуры вышли из-за кустов и приблизились к священнику.
