Ознакомительная версия. Доступно 55 страниц из 271
Недалеко от Константинополя, среди голубых просторов Пропонтиды, точно стая серых чаек, которые, перелетая море, утомились и сели отдохнуть, лежат девять островов. Издали они кажутся одним большим островом. С давних пор их называют Принцевыми островами.
Чудесны эти острова издали — с желтыми, оранжевыми, круто обрывающимися над голубыми водами скалами, с златоглавыми церквами и монастырями, с садами, рядами высоких кипарисов, тихими заливами.
Но на этих островах могил гораздо больше, чем кипарисов. Испокон веку императоры Византии высылали сюда, а главным образом на один из островов — Прот — всех тех, кто был им не угоден. Там были монастыри с подземельями, куда никогда не достигает солнечный луч, скалы, с которых не могло спуститься к морю ни одно живое существо, заливы, которых ре заприметил бы самый острый глаз… Вот почему императоры и ссылали сюда своих врагов. Одних они оскопляли, других ослепляли, третьих топили, а кто и сам умирал в подземельях. И никто-никто на свете этого не знал, — прекрасны издали острова, дивен Прот!
Именно здесь, у Прота, через день после убийства императора Никифора, поздно вечером, в тихом заливе остановился дромон. С него на берег вывели женщину со слугами и двумя детьми — девочками. Это была Феофано.
Ей никогда не случалось быть на этом острове, но она знала, что тот, кто сюда попадал, живым в Константинополь не возвращался. Впрочем, и сама Феофано десять лет тому назад велела вывезти сюда пять сестер своего первого мужа Романа -конечно, пожизненно, до смерти!
И все же она гордо, как и надлежит василиссе, поднялась на крутой берег, смело ступила в свою келью с зарешеченным оконцем, выходившим на море. Всю эту ночь не спала Феофано, а ходила по келье, помышляя о бегстве.
Впрочем, Феофано думала о бегстве не только в первую ночь, — она ни на минуту не допускала мысли, что останется здесь на всю жизнь. Самоуверенная, избалованная василисса была убеждена, что стала жертвой выжившего из ума патриарха Полиевкта и что о ней думают и стараются ее спасти император Иоанн и паракимомен Василий. В Константинополе остались и будут соцарствовать с Иоанном два ее сына — Василий и Константин. Если же Иоанн ее забудет, отречется от нее, то помогут, вырвут с Прота другие. Жив брат императора Никифора Лев, сын его и племянники, — они будут считать убийцей Никифора Иоанна и никогда не узнают, кто направлял его руку. Есть у Феофано и то, что может сделать в Римской империи все. Выезжая на Прот, она успела захватить с собой большие сокровища — золото, драгоценные камни.
И еще одно понимает Феофано: она была, есть и долго еще будет самой красивой женщиной империи. Феофано видит себя в зеркале, — может, слишком бледную, немного испуганную, взволнованную, но молодую. Что тридцать лет для божественной Феофано, которая к тому же знает цену своей красоте?!
Сколько долгих, несказанно мучительных месяцев проводит она в монастыре, который, наподобие огромной крепости, со множеством подземелий, подвалов, тайников, рвов и валов, высился на большой скале над самым морем! В этом монастыре в разные времена и разными лицами были заточены, ослеплены, убиты многие императоры, видные люди и даже патриархи империи: императоры Михаил Куропалат, Лев с четырьмя сыновьями, дед Феофано по мужу Роман I Лека-пин. Здесь сидели в кельях и пять сестер Романа II, сосланных Феофано. Теперь сюда угодила и она сама.
Это был мрачный и страшный монастырь. Феофано окружали молчаливые безбородые монахи-скопцы, следившие за каждым ее шагом; они стояли у ее двери и время от времени заглядывали в зарешеченное оконце, даже когда она спала. За другим, тоже зарешеченным оконцем билось о крутые скалы разъяренное Мраморное море. Казалось, Феофано нечего ждать, не на что надеяться.
Но Феофано ждала, надеялась, что кто-нибудь явится ей на помощь, вырвет ее с Прота. И она дождалась.
В одну из долгих осенних ночей, когда все в монастыре затихло и Феофано уже собиралась ложиться, безбородый страж, стоявший у двери кельи, внезапно отворил ее, вошел в келью и погасил светильник.
— Кто это? — прошептала, затаив дыхание, Феофано.
— Я — твой друг и пришел от твоих друзей.
— Кто же ты?
— Я — этериот Вард Валент из Буколеона.
— Погоди! Ты — брат Льва Валента, который убил Ники-фора?
— Я — брат Льва, который убил Никифора. Но Льва велел умертвить император Иоанн.
Феофано стало жутко. В темной келье перед ней стоял Вард, брат этериота Льва, который убил ее мужа — императора Никифора. Значит, это сообщник ее и Иоанна… Но Вард говорит, что Льва велел умертвить Иоанн. Кому же тогда служит Вард?… «Тише, молчи, Феофано! — сжав зубы, сказала она себе. — Малейший твой промах грозит гибелью. Надо ждать, что скажет Вард».
И она узнала, что случилось: Иоанн Цимисхий отстранил от царства ее сыновей Василия и Константина, — молчи, Феофано, молчи! — император Иоанн велел сослать на остров Лесбос брата императора Никифора, Льва, а его сына Варда и племянников — в далекую Амазию, — Феофано узнает неистовый нрав Иоанна; патриарх Полиевкт умер, и император принудил собор епископов избрать патриархом монаха с Олимпа Василия, — Феофано не пропускала ни одного слова из рассказа Варда.
— А сейчас, — тихо шептал Вард, — Лев Фока с сыном подняли восстание в Каппадокии, и, хотя в Болгарии неспокойно, император Иоанн снял из Фракии и Македонии несколько легионов и послал их во главе с Бардом Склиром и патрикием Петром в Азию. Император Иоанн боится, он засыпал хлебом Константинополь.
Но Феофано по-прежнему молчала, она все еще не могла понять, кому служит Вард и кто послал его к ней. И только под конец Вард Валент сказал:
— Поэтому проэдр Василий послал меня сюда, василисса, сказать тебе, что он думает о тебе, заботится. Проэдр ждет, чем кончится восстание в Азии и что произойдет в Константинополе. А тогда даст тебе обо всем знать и поможет… Жди, василисса. Здесь, на Проте, среди безбородых есть наши люди, и я приду к тебе, как только прикажет проэдр!
Феофано почувствовала и поняла, что в этой империи, где она живет, где все делается ради славы, чести и богатства немногих людей, где эти немногие люди друг друга убивают, режут, вешают и казнят, должен быть и такой человек, как проэдр Василий…
