Детей поселили в женском монастыре. Девочкам предоставили двухэтажный кирпичный дом. Стоял он против главного собора. Мальчикам отвели второй этаж монастырской гостиницы, окна которой выходили прямо в степь.
Воспитательницей девочек была Дарья Филипповна Летунова. У самой — четверо детей. А теперь прибавилось еще три десятка.
Женя, старшая из дочерей Дарьи Филипповны, еще в Миассе подружилась со своей тезкой — Женей Мендельсон. И теперь две Жени были неразлучны. Кроме возраста, подружек объединяла любознательность. Каждый день должен приносить новые впечатления и знакомства. Такая уж у них потребность. И вот удача! Они поселились в женском монастыре.
Сегодня им встретилась игуменья, строгая и важная. К матушке-игуменье лучше не подходить. А вот молодые послушницы — совсем другое дело. В их глазах тоже любопытство.
— Хочешь, познакомимся? — предложила Летунова.
— А ты думаешь, они будут с нами разговаривать? Им, наверно, запрещено, — сказала Мендельсон.
— Почему запрещено? Они точно такие же, как мы. Разве только больше в Бога веруют.
Вскоре случай представился. Проходя мимо открытого окна, подружки увидели послушницу, склонившуюся над шитьем. Они остановились и стали наблюдать за ее работой. Девушка подняла голову и улыбнулась.
— А как вас зовут? — набралась храбрости Летунова.
— Аня, — ответила послушница.
— А почему вы здесь? Где ваши папа и мама?
Подружки услышали грустную историю. Оказалось, что Аня круглая сирота. Ее родители умерли совсем недавно от холеры. Тяжело болела и она сама. Но в холерный барак пришла монахиня и выходила девушку. Вот так Аня оказалась в монастыре. Ведь нет у нее никого на свете.
— А знаешь что, переходи к нам жить! А потом поедем вместе в Петроград.
— Нет-нет! Что вы! Ведь я Богу клятву дала.
Девочки в свою очередь рассказали о своих мытарствах, о том, что привело их на Урал.
Разница в возрасте была не столь уж значительной, и они подружились, стали даже заходить в келью.
Колонисток очень интересовали кустарные изделия монастыря и, с разрешения игуменьи, они посетили мастерские. Какими же ловкими и умелыми были руки у этих женщин! Девочки восхищались тем, как красиво они вышивают гладью тонкое белье, как искусно вяжут большие, почти невесомые оренбургские платки, которые затем свободно проскальзывают сквозь обручальное кольцо. Как делают свечи, пишут иконы…
Жизнь монахинь была полна труда и забот, но вместе с тем казалась монотонной и однообразной, лишенной каких бы то ни было развлечений. Даже не разрешалось читать светскую литературу.
Узнав об этом, обе Жени решили как-то скрасить жизнь Ани и предложили интересную книгу. Они принесли популярный роман Бебутовой — одну из тех бульварных книг, которую им не рекомендовали для чтения учителя и которой именно по этой причине зачитывались гимназистки.
— Не надо, девочки, — пыталась отказаться Аня.
— Ничего страшного. Никто и не узнает. А то все над Библией сидишь. Скучно ведь…
Знали бы колонистки, какую медвежью услугу оказали своей новой подруге!
Дозналась каким-то образом наставница, что за книга находится в келье, что читает тайком одна из послушниц. На нее наложили очень строгое наказание. Аня должна целую ночь отмаливать свой грех, стоя на коленях под открытым небом на ступенях главного собора.
Не спали в эту ночь и колонистки. То и дело подходили к окну, чтобы еще и еще раз взглянуть на склонившуюся в молитве черную и таинственную фигуру. «Как же Ане должно быть страшно», — думали они. Но выйти не решались, опасаясь навлечь на девушку еще большие неприятности.
А Дарья Филипповна, узнав, кто настоящий виновник, сказала, покачав головой:
— Верно говорят: «подвести под монастырь».
Колонисты прибыли в Троицк ранней осенью. Самое время для зимних заготовок, засолки овощей. Монахини, пополняя монастырские кладовые, трудились как пчелы. Петроградцы решили им помочь. Мальчики чистили погреба, выкатывали из них пустые бочки. В некоторых еще оставались огурцы, помидоры и даже соленые арбузы, которые им особенно пришлись по вкусу.
Девочкам тоже нашлась работа. Они рубили капусту, резали морковку.
Запасы колонии пополнялись за счет подношений. Один купец пришлет мешок муки, другой — барашка, а кто — бидон молока, которое иногда отдавало полынью.
Кое-что перепадало детям и с монастырского стола.
Неожиданно у колонисток появился неплохой заработок. Их пригласили петь в монастырском хоре, положив каждой хористке по сорок дутовских рублей в месяц.
Устраивались благотворительные концерты, которые пользовались огромным успехом у жителей Троицка. Ведь в городе, кроме крохотного кинотеатра, других развлечений не было.
Девочки не только пели, но и плясали. А однажды даже решились поставить комическую оперу. В ней участвовала и Женя Летунова, у которой был красивый голос. Играла она девку-чернавку.
Опера начиналась словами:
Ахромей любил покушать,
Раз-другой хлебнуть вина…
А лебедушка-жена
Соловьев любила слушать…
Объевшегося Ахромея ночью мучили кошмары. Дети, одетые блинами, пирогами, соусниками, тесно окружили его в безумном танце.
Но неожиданно в спектакле произошла заминка. Женя ни за что не соглашалась нацепить безобразный нос. Так и вышла на сцену девка-чернавка красивее лебедушки-жены.
В перерыве между действиями зрителей ждал сюрприз. На занавесе были нарисованы подсолнухи с вырезом посредине. Стоя за занавесом, дети просунули в эти цветы головы и запели:
Пчелки, пчелки, не скупитесь,
С нами медом поделитесь…
Зумм, зумм, зумм…
Песенка имела большой успех.
Общественность города и земство доброжелательно отнеслись к судьбе колонистов.
Начался учебный год. Гимназия находилась невдалеке от монастыря. Страна напоминала кипящий котел, а в классе шла речь о пустыне Сахаре, Кае Юлии Цезаре, равнобедренном треугольнике…
Дети шли в гимназию, не всегда позавтракав. Но случалось, их ждал праздник. К большой перемене приносили горячие котлеты. А в придачу — свежую булочку. Доставляли все это в плетеных корзинах татары, которых в Троицке жило много. Ароматные котлеты готовились из молодой конины.
— Нет лучше и чище мяса, чем это, — говорили татары.
За завтраки колонисты расплачивались дутовками, заработанными пением в церковном хоре. А еще — благотворительными деньгами.
Шла зима. Жизнь в Троицке не была безмятежной. Однако была сносной.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПЕТРОПАВЛОВСК
Гор. Петроград.
Васильевский остров.
Тучков переулок, дом 1, квартира 2.
Семену Алексеевичу Амелину.
Дорогие папочка и мамочка! Шурочка и Андрюшечка!
Как я рада возможности написать вам письмо. Ведь уже седьмой месяц, как от вас никаких вестей… Я очень поправилась и окрепла. Я так растолстела… Представьте двух Ксений и соедините вместе. Тогда у вас получится настоящая Ксения.
В Миассе я хворала аппендицитом, пролежала месяц в лазарете. А потом ничего, поправилась. У нас летом умерли два мальчика. Так жалко!
Когда умер Чеботарев, все провожали его до кладбища. Всю ночь старшие девочки, и мы с Катей, читали псалтырь. Похоронили его очень хорошо. Вся покойницкая была убрана гирляндами из черемухи.
Четырнадцатого сентября мы приехали в Петропавловск и теперь живем в гимназии. Сначала у нас не было кухни, и мы ходили обедать в чешскую столовую. А теперь кухня готова, и мы обедаем дома.
