Вечное - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза)

— Папа! — закричал Сандро, зная, что его голос потонет в окружающем шуме. Он поискал взглядом голову отца, но не сумел найти. До дома было двадцать минут пешком. Он повернулся спиной к Палаццо Венеция, выбрался из толпы и зашагал домой.

После митинга Сандро уселся за обеденным столом, разложив перед собой тетради. Ему следовало бы поработать, но Сандро тревожился за отца. Неизвестно, ходила ли на митинг Роза, Сандро и за нее беспокоился. Мать была в больнице, а Корнелия ушла домой.

Окно было закрыто от холода, но Сандро выглянул наружу; он увидел, что площадь Маттеи запружена возвращающимися после митинга. Одни жили здесь, в гетто, другие просто проходили мимо; хулиганы-чернорубашечники сбились в группки и на ходу пили вино из бутылок.

С лестничной клетки донесся разговор, голоса принадлежали отцу и Розе. Сандро повернулся к двери, и они, пререкаясь, вошли в дом.

— Послушай, Роза. Ты не можешь знать все. — Отец снял шляпу и верхнюю одежду, а Роза осталась в своем красном пальто.

— Я знаю, о чем говорю, папа. Как мне тебя убедить?

— В чем убедить? — Сандро вскочил. — Роза, ты тоже была на Пьяцца Венеция?

— Да. — Прекрасные глаза Розы вспыхнули гневом. — Я ходила с Дэвидом и моей подругой из посольства, Олиндой Миллер. Это было ужасно.

— Ничего ужасного, — фыркнул отец. — Обязательно устраивать драму, милая?

Сандро подошел ближе.

— Мне тоже выступление показалось тревожным. То, что Муссолини сказал о женевском синедрионе, верно?

— Да, — подтвердила Роза, — и вообще вся речь целиком. После нападения на Эфиопию Италия стала изгоем, причем настолько, что Лига Наций наложила на нас санкции, а теперь Муссолини предлагает и вовсе выйти оттуда? Что дальше, мы покинем цивилизованный мир? Мы пытаемся уничтожить в Италии демократию!

Отец нахмурился:

— Это тебе напел твой британец, Роза. Будь добра, напомни ему, что лорд Чемберлен связан с Муссолини и Гитлером.

— Не все в посольстве согласны с Чемберленом, а Дэвид считает, что политика умиротворения агрессора — это неправильный подход.

— Папа, я тоже волнуюсь, — влез Сандро.

— Не стоит, — смягчился отец. — Вы слишком пристально анализируете его слова. С речами Дуче так поступать просто нельзя. Он говорил очень взволнованно, обычное дело для него. Никому не убедить меня, что Дуче — антисемит. Это не так. Он ведь поехал домой к своей любовнице-еврейке.

У Розы был уязвленный вид.

— Ты ищешь для него оправдания. Ты гораздо благожелательнее настроен к нему, чем он к тебе. Ко всем нам.

— Нет. Он благоволит еврейской общине, патриотам, ветеранам, а я отношусь ко всем перечисленным. Все это время он был сильным лидером, еще с 1922 года.

— Папа, смотри в будущее, а не в прошлое. Смотри, куда мы движемся. Ходят слухи, что следующей весной в Рим приедет Гитлер.

— Ну и что?

— А то, что это нехорошо. Ты не слушаешь меня, а я вам с мамой месяцами твержу. Пора!

— Пора — что? — вмешался сбитый с толку Сандро. — О чем это ты, Роза?

— Не отвечай! — Отец поднял руку, жестом веля ей молчать. — Не стоит добавлять тревог брату.

Роза повернулась к Сандро:

— Ты уже взрослый, можно и сказать. Я говорила маме и папе: я пришла к выводу, что нам следует эмигрировать.

— Эмигрировать? — недоверчиво переспросил Сандро. — То есть уехать из Италии? Уехать из Рима?

Отец вскинул руки.

— Вот видишь? Расстроила брата из-за пустяков.

— Но ведь это наш дом. — Сандро подумал об Элизабетте, Марко, Ла Сапиенце, Леви-Чивите. Вся его жизнь здесь, в Риме, так было всегда.

Роза посмотрела ему в глаза:

— Дэвид считает, что евреям, которые останутся, грозит беда. И он в своем мнении не одинок. Евреи покидают Польшу и Германию, эмигрируют в Британию, Швейцарию и Соединенные Штаты, даже в Палестину. Есть люди, которые организуют помощь. — Ее глаза заблестели, и Сандро вдруг осенила ужасная мысль:

— Ты уезжаешь из Рима, Роза?

Она кивнула:

— На это уйдут месяцы, может, даже год, но Дэвид говорит, что агентство по оказанию помощи подыщет мне в Лондоне работу. Он может перевезти в Лондон и тебя, и маму с папой. Я пыталась их убедить. Решение нужно принять сейчас.

Сандро догадался, что все это происходило без его ведома.

— Это же безумие. Я не хочу уезжать и не хочу, чтобы ты уезжала. Мы — твоя семья.

— Знаю это, потому и пытаюсь вас убедить…

— Еще бы наши дети за нас с матерью не решали, Роза, — вмешался отец. — Фашизм не будет антисемитским. Отовсюду в поисках убежища в Италию стекаются еврейские беженцы. Зачем им это, если тут грозит опасность?

— Они совершают ту же ошибку, что и ты, папа.

— Нет, ты чересчур предубеждена. Это все Дэвид тебе голову задурил. Мы здесь живем. Мы — римляне, и были ими много поколений.

— Нельзя позволять истории тянуть себя назад, — покачала головой Роза.

— История не тянет меня назад, она толкает меня вперед. Она дает мне силы, как и моя страна и моя религия. Все это — одно целое. Часть меня и нашей семьи.

— Папа, ты расстроен. — Роза развернулась, взяла сумочку и направилась к двери. — Пойду к Дэвиду. В другой раз зайду.

— Подожди, Роза! — Сандро подбежал к двери, выскочил на площадку и поспешил за ней вниз. — Давай еще поговорим?

— Позже! — Роза спустилась по лестнице и вышла в парадную дверь.

Сандро сбежал на первый этаж, выскочил на улицу и оказался на Пьяцца Маттеи среди буйной и гогочущей толпы пьяных чернорубашечников. Они столпились у прекрасного фонтана в виде черепахи, и его подсветка снизу озаряла их лица, отчего на те ложились гротескные тени, словно карнавальные маски. Сандро поискал Розу взглядом, но один пьяный чернорубашечник пихнул его, а другой принялся мочиться в фонтан.

Сандро покрутился на месте. Сестра уезжает из Рима, семья распадается, а страна сходит с ума.

Он развернулся и направился в дом.

Глава двадцатая

Вечерняя смена в «Каса Сервано» была в полном разгаре; Элизабетта вышла из кухни с графином красного вина, обслужила пару за ближним столиком у стены и обвела взглядом зал. И вдруг, к своему удивлению, увидела, что за столиком в дальнем конце помещения сидит Сандро. Заметив Элизабетту, он тут же расплылся в улыбке, и ее окутало счастье. Она не представляла, зачем Сандро пришел, к тому же такой разодетый: в красивом синем свитере с пиджаком, темном свободном шарфе и брюках, как настоящий студент.

Элизабетта подошла к нему.

— Что ты здесь делаешь, Сандро?

Тот просиял.

— Я проголодался.

— Правда? — приняв недоверчивый вид, спросила Элизабетта.

— Ну… Я хотел застать тебя одну, но ты столько работаешь, так что я пришел сюда. — Он достал из рюкзака сверток в серебристой бумаге и вручил ей. — Принес тут тебе кое-что в подарок.

— Как мило! Но с чего бы?

— Хотел тебя порадовать. Разве нужна еще причина?

— О Сандро… — сказала Элизабетта, немного волнуясь. Она развернула бумагу и с удивлением обнаружила там экземпляр романа «Козима» Грации Деледды. — Боже, я так о ней мечтала!

— Знаю, ты говорила. А теперь открой страницу тридцать семь.

Элизабетта открыла нужную страницу и нашла там рекламный проспект кафедры литературы Ла Сапиенцы. Быстро прочитав его, она спросила:

— Что это? Приглашение на лекцию о Деледде?

— Подумал, мы могли бы вместе сходить.

— Davvero? — обрадовалась Элизабетта. Сердце ее бешено забилось. Сандро приглашает ее на первое настоящее свидание! — Это было бы чудесно.

Сандро улыбнулся еще шире, но тут Элизабетту отвлекли крики с улицы: похоже, там звали ее. Она напряглась, встревожившись, что снова пришел отец; гости заведения тоже повернулись на шум. Пара за столиком у окна смотрела наружу, и Паоло поспешил к ним.

Элизабетта подошла к окну, и ее взору предстало столь романтичное зрелище, будто сцена из старомодного фильма. На улице стоял Марко в темной форме с букетом красных роз в руках. В свете фонарей она четко его рассмотрела. Он встретился с ней взглядом, улыбнулся своей головокружительной улыбкой и вдруг опустился на колено, словно собираясь исполнить традиционную итальянскую серенаду.