Ближний круг госпожи Тань - Си Лиза

Я надеялась, что буду проводить время с госпожой Чэнь, но внутренние распорядки не позволяют нам видеться.

– Она наложница, – говорит мне Целомудренная тетушка. – А ты – жена. Ты же не хочешь, чтобы дух фривольности просочился в твоего ребенка?

Подозреваю, госпожа Чэнь придерживается иного мнения. Ей в моей компании слишком скучно.

Конечно, во внутренних покоях горячо обсуждают, кого мы с госпожой Чэнь произведем на свет, мальчиков или девочек.

– Все дело в инь и ян, – наставляет нас Целомудренная тетушка. – Если вы вынашиваете мальчика, то почувствуете его движения в четыре месяца, потому что ян торопится. Если же это девочка, она даст о себе знать не раньше пяти месяцев, потому что в природе инь – запаздывать.

И госпожа Чэнь, и я почувствовали шевеление малышей в четыре с половиной месяца, и Целомудренная тетушка выдвигает новую теорию:

– Теперь мы можем определить пол по тому, где расположились дети. Давайте пощупаем животы! Если живот мягкий, значит, это девочка, спрятавшая лицо у позвоночника матери. Если твердый, значит, это мальчик, потому что он готов к встрече с миром.

Ежедневно нам прощупывают животы. Женщины спорят о том, кто внутри – сын или дочь. Некоторые даже делают ставки. Что я чувствую? Живот госпожи Чэнь по ощущениям ничем не отличается от моего собственного, он ни мягкий, ни твердый, просто растет.

Мой муж выглядит счастливым, и это меня радует. На сроке в семь месяцев бабушка и дедушка присылают корзину с цветами, наполненную булочками на счастье и крашеными утиными яйцами, желая мне удачи в предстоящем испытании. Меня охватывает такая радость, что я решаюсь спросить у свекрови, когда придет повитуха Ши.

– Я знаю ее и ее дочь, – говорю я, словно госпоже Ко это неизвестно. – Но госпоже Чэнь будет полезно заранее познакомиться с женщинами, которые будут принимать ее ребенка.

– Мы не станем пользоваться услугами повитухи Ши в нашем доме, – отвечает госпожа Ко. – Даже если бы я не запретила тебе общаться с ее дочкой, я бы все равно настояла на том, чтобы вызвали повитуху, которая принимала всех детей семейства Ян. Ее фамилия Линь. Вы увидитесь в ближайшее время. – Она делает паузу. – Ну, и ты уже знакома с Целомудренной тетушкой, которая будет помогать при родах, как здесь принято.

Я стараюсь сохранять спокойствие, но сердце ноет. Мне нужны повитуха Ши и Мэйлин.

За месяц до родов муж переезжает из комнаты, чтобы мы не соблазнились постельными утехами, которые, как говорят, вредны для плода на этом сроке беременности. Я чувствую одиночество и страх, но Целомудренная тетушка, которая навещает меня каждый день, чтобы мы могли лучше узнать друг друга, пытается убедить меня в обратном.

– У тебя есть Маковка, – напоминает она мне во время одного из утренних визитов.

– Не секрет, что она предала меня…

Тетушка кивает, а затем говорит:

– Не забывай об этом, но что еще ей оставалось делать? Она должна выполнять приказы госпожи Ко.

– Я понимаю, но сейчас мне трудно доверять Маковке.

– И все же ты должна.

– Я постараюсь. – После паузы я добавляю: – Я все еще чувствую, что вы – единственный человек здесь, который по-настоящему заботится обо мне.

Целомудренная тетушка улыбается:

– Ошибаешься! О тебе заботится муж. Господин Ян с нетерпением ждет внука. Женщины во внутренних покоях спрашивают о тебе каждый день. Тебя любят больше, чем ты думаешь.

Я заметила, что она не включила в этот список мою свекровь.

Мне нравится общество Целомудренной тетушки. Она любит посплетничать, и ее истории обычно приправлены изрядной долей юмора. Кроме того, она владеет огромным количеством сведений о беременности и детях в утробе.

– На таком сроке мы можем с уверенностью определить пол, – говорит она во время очередного визита. – Если ребенок пинается с левой стороны, значит, это мальчик. С правой – девочка.

Это мне не помогает, поскольку у моего малыша нет предпочтений, но его активность успокаивает меня – он здоров и силен.

Наконец госпожа Ко приводит ко мне повитуху Линь. Та кажется мне ужасно высокой, какой‑то квадратной, а ее лицо напоминает гниющее яблоко. Под пристальным взглядом свекрови повитуха ощупывает мой живот и заявляет, что ребенок появится на свет через несколько дней. Слуги начинают суетиться, принося всё, что понадобится, когда начнутся роды: таз, наполненный соломой, чтобы собирать вытекающие из меня выделения, уголь в корзине для подогрева воды, и веревку, которую крепят к верхней перекладине кровати, чтобы я могла держаться за нее, когда буду готова вытолкнуть ребенка. Они раскладывают полотенца, чтобы вытереть новорожденного после появления на свет, пеленки, чтобы его укутать и сохранить тепло, и специальную емкость для хранения плаценты  [40].

Четыре ночи спустя мой малыш объявляет о своем желании покинуть детский дворец. Приходит Целомудренная тетушка. Повитуха Линь раскладывает перед ней самые важные инструменты: нож, веревку и специальный тазик для омовения младенца.

Я присутствовала на многих родах. Я знаю, чего ожидать, но что‑то идет не так. Схватки становятся сильнее, но малыш отказывается завершать свой путь. Проходят часы. Я держусь за веревку, чтобы ребенок двигался вниз, и одновременно подтягиваюсь на руках так, чтобы открытые части тела не касались соломы в тазу. Целомудренная тетушка расположилась передо мной, чтобы я могла прислониться к ней, когда начнутся потуги. В перерывах между схватками она гладит меня по спине, массирует живот и шепчет:

– Расслабься. Отдыхай. Дыши.

Ничего не помогает. Так проходит еще несколько часов. Я измучена.

Как и полагается, при возникновении осложнений вызывают врача. Приезжает доктор Ван, занимает место за ширмой и принимается выдавать советы.

– Пусть она выпьет сырой яичный белок, это поможет ребенку выскользнуть, – приказывает он. Я проглатываю склизкое содержимое маленькой чашки и немедленно отправляю его обратно.

Затем он заставляет меня проглотить отвар из костного мозга кролика под предлогом того, что кролики быстрые. Отвар выходит гораздо быстрее, чем входит. Я всем телом чувствую, что любое предложение доктора Вана принесет мне очередное страдание. И все же я слышу, как за ширмой он разговаривает со свекровью, в очередной раз меняя стратегию:

– Иногда лучше не вмешиваться в процесс.

Утром второго дня я совсем вымоталась, а бедра так свело судорогой от сидения на корточках, что я упала.

Целомудренная тетушка вытирает мне лоб. Повитуха бормочет ободряющие слова, но выражение ее лица выдает волнение. Я сжимаюсь, как пружина, когда начинается очередная схватка. Боль настолько сильна, что пронзает мою голову, словно удар молнии.

Когда схватка отступает и мне удается сосредоточиться в достаточной мере, чтобы оформить мысли в слова, я прошу:

– Принесите мне чай.

Маковка подскакивает с чайником и чашкой.

– Нет, – говорю я. – Это не пить. Полей мне на руку.

Все знают, что пить чай лучше, чем воду прямо из колодца. От колодезной воды можно заболеть, а от чая – нет. Я не знаю почему. Наверное, дело в свойствах листьев. Я думаю об этом, пока жидкость щиплет мне руку. Затем я делаю вдох и влажными пальцами исследую родовые врата. Я что‑то чувствую, и это не голова. Я со стоном отдергиваю руку.

– Что такое? – спрашивает повитуха.

– Ребенок идет ногами вперед, – отвечаю я.

Повитуха Линь закусывает кулак и откидывается на спинку стула. Целомудренная тетушка стонет, как от боли. С другой стороны ширмы свекровь требует, чтобы кто‑нибудь объяснил, что происходит. Ей вторит врач. По глазам повитухи я вижу, что ей не справиться с подобной ситуаций.

При очередной схватке, когда ножка ребенка выходит из родовых врат и болтается в воздухе, я кричу от боли, от осознания того, что сейчас умру, и от печали, поскольку повитухе вряд ли хватит знаний, чтобы вырезать ребенка из живота, когда меня не станет, чтобы он выжил.