Мария I. Королева печали - Уэйр Элисон

Глава 10

Примерно неделю спустя в один из вечеров Мария уже собиралась ложиться спать, как вдруг услышала внизу топот ног и гул встревоженных голосов. Пытаясь понять, в чем дело, она спустилась в большой зал и обнаружила, что придворные окружили гонца в королевской ливрее. Все говорили одновременно. Леди Шелтон и леди Клер истерически всхлипывали поодаль. Леди Брайан с озадаченным видом стояла в сторонке.

– Что случилось? – спросила Мария.

– Королеву арестовали и отвели в Тауэр, – ответила леди Брайан.

Мария оцепенела. Она и представить не могла, что ее друзья планировали именно это.

– Что она сделала?

– Похоже, никто не знает. Гонец уж точно нет. И одному Богу известно, что теперь будет с моей маленькой леди. Мне остается только молиться за счастливый исход для нее. Ей ведь еще и трех годочков нет, слишком мала, чтобы потерять мать.

– Возможно, до этого не дойдет. – Мария попыталась успокоить старую няню (они обе отлично знали, что человек, попавший в Тауэр, крайне редко оттуда выходил), после чего повернулась к леди Шелтон. – Постарайтесь не нервничать. Нет причин для расстройства, пока вам неизвестно, что происходит в действительности.

– Вы так думаете? – разрыдалась леди Шелтон. – Пророчество [1] уже было на стене какое-то время. Поверьте, был составлен план по свержению королевы. А когда Анны не станет, мне припомнят, что я была ее теткой и обращалась с вами жестоко.

– Что ж, я постараюсь, чтобы все узнали правду, – заверила ее Мария. – И расскажу о вашей доброте. Я понимаю, что вам пришлось очень тяжело.

Оставаться внизу больше не имело смысла, и Мария вернулась к себе в комнату, размышляя о том, какие обвинения могли выдвинуть против Анны. И что такого обнаружил Кромвель в тех французских донесениях об этой женщине?

Она должна была радоваться, что ее главный враг арестован. Наглядная демонстрация неотвратимости Божественного возмездия за все то зло, что Анна причинила покойной королеве, лично ей, Марии, и всему королевству. Но похоже, победа оказалась пирровой, поскольку, пока Мария лежала без сна, она думала лишь о маленькой девочке, которой, возможно, вскоре суждено остаться без матери.

Два дня спустя, когда Мария играла в саду на лютне, принесли письмо от Шапюи. Она прочла послание, и у нее глаза полезли на лоб. Ведьме предъявили обвинение в измене. Ее обвинили в прелюбодеянии с пятью мужчинами и в том, что она замышляла убить короля. Тех мужчин уже заключили в Тауэр. Среди них был родной брат Анны, лорд Рочфорд, а еще одним оказался скромный музыкант Марк Смитон.

Мария не могла в это поверить. Ведьма отнюдь не была дурой. Зачем ей всем рисковать, изменяя королю? И зачем замышлять смерть короля, если он был бастионом, стоявшим между ней и ее врагами? И тем не менее это казалось вполне правдоподобным, если учесть ее порочность и плохую репутацию. Быть может, Анна, отчаянно хотевшая родить сына, решила поискать мужчину на стороне, способного его подарить. Мария тут же подумала о Елизавете, находившейся сейчас с визитом при королевском дворе, который в данный момент расположился в Гринвиче. И что из этих ужасных событий она успела увидеть? Да и вообще, была ли она родной дочерью короля?

Но так или иначе то, что обрушилось на ее мать, наверняка самым ужасным образом отразится и на Елизавете. При этой мысли у Марии больно сжалось сердце.

Шапюи считал, что Анна виновна. Он дал понять, что способствовал ее аресту, и сказал, что надеется довести дело до успешного завершения.

Для Марии это стало лучшей новостью за последнее время. Мрачные ночные мысли были забыты, и она твердо решила не растрачивать свою жалость на эту порочную женщину, которая столько лет отбрасывала зловещую тень на ее жизнь. Мария ответила Шапюи, что ей хотелось бы, чтобы он способствовал процедуре развода, а не тормозил ее.

И действительно, единственное, что сейчас волновало Марию, – это как избавиться от Ведьмы.

Мария невольно задавала себе вопрос, как воспринял эти события отец. Шапюи сообщал, что отец стал затворником и никого не принимает. Однако еще раньше, в тот самый день, когда арестовали Анну, король ясно дал понять, что считает ее способной на убийство. А когда Генри Фицрой пришел пожелать королю доброй ночи, тот обнял его, разрыдался и сказал, что Генри и его сестра Мария должны быть благодарны Господу за то, что Он спас их от этой проклятой и мстительной шлюхи, пытавшейся отравить их обоих.

Уединившись в своей комнате, Мария смаковала каждое слово письма. Теперь она проводила здесь столько времени, сколько хотела, так как хорошо понимала, что придворные боялись хоть чем-то ее оскорбить. Даже леди Брайан, которая только что вернулась с Елизаветой из Гринвича, стала менее откровенной. Похоже, все опасались тяжких последствий, если Мария вернет себе милость короля. Что, скорее всего, было недалеко от истины. Шапюи писал:

У Марии радостно забилось сердце. Узнав, что Ведьму будут судить, она не могла скрыть своего ликования. Ведь теперь светлое будущее становилось все более реальным.

Елизавета оставалась в счастливом неведении, не подозревая о тучах, нависших над ее совсем еще юной жизнью. Она звонко смеялась, обыграв Марию в кегли, и с радостным визгом убегала от старшей сестры, гонявшейся за ней по саду. Их забавы прервал гонец от Шапюи, который с поклоном вручил Марии письмо. На заостренном личике Елизаветы появилось выражение живого любопытства.

– А что это такое? – спросила она.

– Письмо от друга, – ответила Мария.

Положив письмо в карман, она продолжила игру, предчувствуя, что послание не сулит Елизавете ничего хорошего. И дело не в том, что она станет слишком сильно скучать по матери, ведь малышка ее почти не знала. Ведьма особо не баловала дочь своими визитами, а Елизавету редко вызывали к королевскому двору. Марии оставалось только молиться, чтобы леди Брайан не разлучили с ее подопечной: старая няня стала для девочки больше матерью, чем Анна.

Приговорена к сожжению на костре или отсечению головы, по воле короля.

Мария судорожно вздохнула. Она не сомневалась, что Анну признают виновной, и тем не менее эта новость ее потрясла. Марии казалось, все закончится разводом – разводом и ссылкой. В истории Англии еще не было случая, чтобы королеву приговорили к смерти. Анна, конечно, не была законной королевой, но парламент как-никак признал ее таковой. И вот теперь ее объявили предательницей. Она, естественно, заслуживала смерти, причем не только за прелюбодеяние, инцест и умысел убить короля, в чем ее обвиняли. Она хотела погубить Марию и ее бедную матушку тоже. Будь на то воля Анны, их приговорили бы к такой же жестокой смерти, что сейчас и ее саму. И, кроме того, она была еретичкой, заразившей короля и все королевство подрывными идеями. Что ж, возможно, Ведьму стоит сжечь на костре. Именно такое наказание закон требовал для еретиков. Нет, Мария не испытывала к ней ни капли жалости. Анна сама напросилась.