Время дракона - Лыжина Светлана

Новые предметы оказались занятными, но Влад втайне желал, чтобы их количество уменьшилось, потому что учение утомляло, а свободного времени оставалось так мало, что иногда этим временем даже не хотелось воспользоваться. К чему начинать игру, если всё равно не успеешь доиграть до конца!

В довершение всего Владу с братом больше не позволялось выходить одним в город. В Сигишоаре они гуляли по улицам, не стесняемые высоким положением своего отца, а по Тырговиште запрещалось так бродить, ведь княжеским сыновьям это было "не по чину".

Единственное, что осталось от прежних времён - вечерние отцовы рассказы. Когда за окнами сгущались сумерки, родитель мог явиться к детям и сказать:

- Давайте-ка сходим в гости к вашей маме.

Случалось такое редко и всегда неожиданно, но тем радостнее казалось идти длинными коридорами, зная, что мать в своих покоях уже накрыла стол и ждёт, когда муж с сыновьями явится. На один вечер она переставала быть вечно занятой государыней, и отец тоже забывал о своих делах. Всё становилось как раньше - по-простому.

Однажды за вечерним застольем рассказчик оглядел сыновей и, хитро прищурившись, произнёс:

- Выбирайте, что желаете послушать. Старую историю или новую?

- Можно и новую, - бойко ответил Мирча, а Влад кивнул.

- Тогда расскажу вам, как давным-давно случалось мне гостить у турков, - начал отец.

Дети поняли, что не ошиблись с выбором истории, и принялись расспрашивать:

- А это было страшно?

- Поначалу - да, - ответил родитель, - но отказаться ехать к туркам я не мог, потому что отказ стал бы нарушением обещания, которое я дал вашему деду, - на этом слове повествователь приостановился, а затем спросил отпрысков. - Надеюсь, вы не забыли наставлений вашего деда, великого государя Мирчи? Брат должен во всём помогать брату. Помните? Ваш дед взял с меня слово, что я буду следовать наставлениям. А когда ваш дед умер, пришла для меня пора выполнить обещание.

Видя, что сыновья всё помнят, рассказчик продолжал:

- Я помогал, чем мог, своему старшему брату, который сделался новым румынским государем. И вот однажды зовёт он меня и говорит: "Настала осень. Мы должны заплатить положенную дань турецкому султану". Я отвечаю: "Если есть деньги, то давай заплатим". А мой брат объяснил: "Деньги собраны, подарки для великих и малых турецких начальников тоже готовы. Но кто отвезёт всё это в турецкую землю? В прошлом году, пока ещё был жив наш батюшка, отвозил я. А теперь кто повезёт? Придётся это делать тебе".

- Но разве твой брат не мог поехать сам, как всегда? - удивлённо спросил малолетний Мирча.

- Не мог, - ответил родитель.

- Почему не мог? - продолжал удивляться сын. - Оставил бы все государевы дела тебе, а сам поехал бы к туркам. Или твой брат боялся оставлять тебя на государстве?

Отец улыбнулся:

- Ты умнеешь день ото дня, Мирчулике. Правильно подметил, что мой брат боялся. Чего именно боялся мой брат, мне не известно, но тогда я не думал об этом вовсе. Думалось мне другое - что я получил очень важное задание, и что следует выполнить всё наилучшим образом. К тому же мне хотелось посмотреть на султана. Я думал: "Увижу человека, который победил моего отца в войне, отобрал приморские земли и принудил платить дань. Наверное, султан весьма искусный военачальник, и мне следует у него поучиться".

Малолетний Мирча тоже хотел узнать, как же турки сумели победить его тезоименитого деда Мирчу Великого, поэтому принялся выспрашивать:

- И что за человек оказался султан?

- В первую встречу я этого до конца не понял, - отвечал родитель. - Я лишь увидел, что он ещё не стар, но и не молод - ему было больше сорока лет. А ещё я увидел, что глаза у султана узкие и раскосые. От этого казалось, что тот щурится и замышляет злые козни. Султан знал, что я не понимаю по-турецки, и потому сам он молчал. Со мной говорили его слуги. Они спрашивали быстро и ждали быстрых ответов. Судя по всему, турецкий правитель не любил тратить зря ни одной минуты. Все вокруг него ходили не обычным шагом, а семенили, или даже бегали.

- А о чём тебя спрашивали? - выпытывал малолетний Мирча.

- Мне велели ещё раз назваться и объяснить, почему дань привёз я, а не мой старший брат. Я назвался и сказал, что считаюсь первым помощником своего брата во всех делах.

- Подожди, отец, - озадаченно произнёс Мирча. - Ты сказал "велели"? Как это турецкие сановники могли приказывать тебе? Ты же был посол!

- Вот так турки обращаются с послами.

- Со всеми?

- С послами, которые привозят дань, - пояснил рассказчик. - Поэтому я не обижался. Послы не имеют права обижаться или гневаться, а вот принимающая сторона - другое дело. К счастью, турецкий правитель не гневался, однако дал понять, что в следующий раз я должен приехать со своим старшим братом, а иначе будет плохо. Я опечалился, однако приободрился, когда мне поднесли в подарок от султана парчовый кафтан. А затем я удивился, потому что мне поднесли ещё один подарок - кошелёк с деньгами. Получалось, что я привёз дань, а мне подарили часть дани назад. "В чём смысл?" - думал я, но позже мне объяснили, что таков обычай. Всякий, кто приезжает к турецкому двору, считается гостем и не должен тратиться на постой. Я же остановился в городе, а не во дворце, поэтому мне просто возместили мои траты.

- А старший брат похвалил тебя, когда ты вернулся? - продолжал спрашивать отца старший сын.

- Мирчулике, ты снова радуешь меня, - улыбнулся рассказчик. - Ты задаёшь правильные вопросы. Вот тебе ответ для размышлений - мой брат не похвалил меня. Когда я вернулся, мой брат сказал только одно: "Обошлось, слава Богу". Но на следующий год, когда пришла осень, и потребовалось снова отвезти дань, мой брат стал меня укорять и сказал: "Ты должен был убедить султана, что мне незачем ездить к нему, но ты не убедил. Это твоя оплошность. Поэтому сейчас поезжай и исправляй её". Я сказал: "Брат, нам обоим может стать плохо, если мы не приедем вместе", - но тот не слушал. Он передал мне ещё больше дорогих подарков для великих и малых турецких начальников, но сам никуда не поехал.

- Отец, - перебил Мирча, - ты сказал, что твой брат тебя не похвалил, и чтобы я поразмыслил над этим. Я уже поразмыслил. Хочешь сейчас узнать, что я думаю?

- Да, - ответил родитель. - Наверное, и остальным интересно узнать, что же ты думаешь.

Владу в тот момент стало не интересно, а завидно. Мирча был старше на неполные два года, но с недавних пор эта разница в возрасте сделалась неодолимой пропастью между братьями. Раньше пропасть казалась Владу узкой канавой, ведь когда тебе пять лет, а твоему брату семь, ты можешь сравняться с ним и в учении, и в играх, если хорошенько постараешься. В дальнейшем, когда младшему исполнилось семь, а старшему - девять, канава расширилась, но младший не оставлял попыток успеть за старшим. Всё изменилось, когда Владу стало девять, а его брату - одиннадцать, потому что старший вдруг начал превосходить младшего так, что не догонишь, как ни старайся.

Влад чувствовал зависть, когда видел, что Мирча не просто перебивает отца по всегдашнему обыкновению, но задаёт умные и правильные вопросы. Когда родитель отвечал на эти вопросы, младшенький понимал, почему они заданы, но спросить что-нибудь такое же умное не мог. Вернее, мог бы, но не сразу. "Эх! - думал он. - Вот если б отец велел сначала дослушать историю до конца, а на следующее утро спрашивать - вот тогда я бы придумал, что спросить. Даже если б ради этого пришлось не спать целую ночь! Но так много времени никто не даст".

Так много времени не было ни на одном уроке - ни на одном, где братья, сидя рядом, слушали объяснение учителей. Старший схватывал всё налету, а младший - нет. Владу требовалось время, чтоб понять, и он всё соображал, соображал, а утром следующего дня просыпался, и мысль становилась ясна, но это было уже не важно. Начинался новый день, новый урок, и на этом уроке Влад снова оказывался непонятливым, а его брат казался всё умнее и умнее.