Ольвия (ЛП) - Чемерис Валентин Лукич

Вожак уже настигает.

Ольвия видит его белые острые клыки, красный язык. И яростные желтые глаза… Он уже совсем близко. Поравнялся с конем, поворачивает к нему оскаленную пасть.

Будет прыгать?.. Но нет, кажется, хочет немного опередить свою жертву, чтобы одним рывком метнуться ей на шею… Конь несется из последних сил, но этих сил уже недостаточно, чтобы оторваться от преследователей. Словно в каком-то тумане, слышит Ольвия крик дочери, хочет отозваться, но не в силах разомкнуть стиснутые зубы. Рука с акинаком окаменела… Только бы не промахнуться. Только бы точно рассчитать удар…

Вожак несется с такой скоростью, что, кажется, плывет рядом с конем. Ольвия видит, как раздуваются его рыжие бока, как летит пена из пасти и повисает по сторонам морды паутиной…

Ольвия перегибается немного на правый бок, готовясь к удару. Тело ее становится твердым, словно каменным, и она чувствует: не промахнется!

И тут переярки слева вырвались вперед. Конь шарахнулся от них в противоположную сторону… Вожак, видно, этого и ждал. Не сбавляя скорости, он внезапно начал подниматься, расти на глазах…

Вот он уже ростом стал с коня.

И она поняла: вожак прыгнул!

Рука Ольвии, описав в воздухе полукруг, сверху вниз устремилась ему навстречу. Акинак по самую рукоять мягко вошел вожаку в бок, под ребро. Тот как-то по-собачьи, коротко взвизгнул, перевернулся в воздухе, мелькнув светлым брюхом, и остался далеко позади. И там, где он упал, что-то заалело…

Глава пятая

Тот, кто уничтожает волков

— Ар-р-р-а-а-а-а!!! — не помня себя, закричала Ольвия.

Но радость ее оказалась преждевременной: хищная стая в азарте погони даже не обратила внимания на гибель вожака. Передний волк, вырвавшись на место вожака, с разгону прыгнул на круп коня, чтобы достать всадницу. К счастью, он не удержался и перелетел на другую сторону. Но конь от неожиданности присел на задние ноги, замедлил бег…

Его тотчас окружили волки.

И в этот миг из-за холма вылетел всадник… Правда, Ольвия не успела разобрать, кто сидел в седле, — вынырнуло что-то лохматое, сплошь одетое в серый мех. Замелькал меч в руках этого причудливого всадника, он что-то хрипло кричал, и кричал с такой яростью, что волки начали разбегаться. А он гонялся за ними, и окровавленный меч в его руках со свистом рассекал воздух.

Разогнав волков, он повернул коня к Ольвии.

— Жива?

Голос его был хриплым, каким-то даже звериным; он тяжело и часто дышал. Одет он был в волчьи шкуры. На голове — большой лохматый малахай, надвинутый на самые глаза, на плечах, спине и груди свисали волчьи лапы с когтями.

Лицо незнакомца так густо заросло щетиной, что Ольвия едва разглядела его глаза да кончик носа.

Сдержанно кивнула.

— Спасибо тебе, спаситель, за помощь.

Он подъехал к ней ближе, держа за уши отрубленную волчью голову, с которой еще капала алая, густая кровь, пристально взглянул на Ольвию, на ее дитя на груди.

— Она твоя по праву, — показывая на волчью голову, произнес он глухим, немного скрипучим голосом. — Я не спрашиваю, кто ты и откуда. Но ты — мужественная женщина, раз заколола акинаком рыжебокого вожака. Я охотился за ним всю весну, но он ускользал. Хитрый был волчище, даже стрелой его никак было не достать. А лютый был, что тот злой дух! Таких вожаков у них немного.

— Ты скиф?.. — с удивлением и опаской спросила Ольвия, все еще недоверчиво разглядывая его одеяние из волчьих шкур.

— Я — Тот, кто уничтожает волков! — отозвался он глухим голосом, и ей показалось, что говорит он из-под земли. — Меня знают все окрестные степи. Более яростного истребителя волчьего племени, чем я, нет. И боги свидетели, я все-таки доберусь до их царя!

«Как бы поскорее отделаться от этого странного охотника, — подумала Ольвия. — Страшный он какой-то и безумный…»

— Будь мне женой! — вдруг сказал Тот, кто уничтожает волков. — Вдвоем мы быстро перебьем степных хищников.

— Я спешу, — сделала вид, что не расслышала его предложения, Ольвия. — Покажи мне, где Борисфен.

Он махнул отрубленной волчьей головой на запад.

— Там! А течет он туда, на юг.

— Прощай, скиф! — Ольвия повернула коня на запад и спиной почувствовала неприятный холодок: а вдруг он бросится на нее?

— Я покажу тебе дорогу и провожу тебя по степи, чтобы серые волки снова не напали, — недовольно буркнул он. — Не хочешь быть моей женой — не неволю. Но и оставить тебя одну не могу. В этих краях — волчье царство. Где-то за теми холмами скрывается их владыка. Но я все равно до него доберусь!

Держа в руке волчью голову с уже запекшейся кровью, он ехал чуть впереди. Ольвия — за ним следом, все еще не оставляя мысли при первой же удобной возможности избавиться от нежеланного жениха. Она избегала смотреть на его широкую спину, на которой болталась высохшая волчья голова с оскаленной пастью. Да и сам охотник, закутанный в волчьи шкуры, казался ей гигантским зверем, который невесть почему едет на коне.

— Зря ты не хочешь стать моей женой, — не поворачивая головы, гудел Тот, кто уничтожает волков. — О, более грозных охотников, чем мы, не было бы в этих краях!

— У меня уже есть муж, — сдержанно ответила Ольвия.

— Жаль… — искренне сказал он. — Когда я увидел, как ты вонзила акинак в рыжебокого вожака, то сразу и подумал: весь мир объезди, а второй такой женщины не найдешь. — И добавил после паузы: — Была когда-то и у меня жена… И сын был…

Он вздохнул, как показалось Ольвии, тяжело и больше не проронил ни слова. И ей стало жаль этого страшного на вид человека.

— У тебя горе? — помолчав, спросила она, начиная догадываться, что, видно, он от горя стал таким…

Он вздрогнул, прислушиваясь к ее голосу, а потом резко повернул свое заросшее, отчужденное лицо.

— За всю мою жизнь в этих краях еще никто не интересовался моим горем. Позволь мне проводить тебя до самого Борисфена. Я буду счастлив.

Ольвия кивнула, и дальше они ехали молча.

Иногда на горизонте мелькали какие-то всадники, то краем пронесся табун, и Ольвия догадывалась, что там кочует какое-то скифское племя. Иногда ей казалось, что она видит вдали дымы кочевья. Но вот холмы, поросшие кустами терна, кончились, и они вырвались на мягкую типчаковую равнину. Ветер пах чабрецом, было тихо и ласково. И солнце приветливо выглянуло из-за серых туч. У Ольвии немного отлегло от сердца. На горизонте равнина заканчивалась едва видными синими кряжами.

— Борисфен — за кряжами! — не поворачивая головы, сказал Тот, кто уничтожает волков. — Но эта долина не совсем безопасна. Здесь водятся дикие кони, а где тарпаны, там и волки. Да и людоловов в степи немало. Особенно в том краю, — махнул он на север, — где не бывает солнца. Людоловы часто спускаются вниз вдоль Борисфена и подстерегают одиноких всадников. А бывает, что и целые семьи захватывают.

Он повернул коня к одинокому дереву; они подъехали ближе. Это был раскидистый, могучий дуб. Тот, кто уничтожает волков, направил к нему коня; Ольвия, помедлив, последовала за ним и под дубом увидела гору волчьих черепов с оскаленными пастями. От этого зрелища ей стало жутко.

— Что, лежите?.. — глухо спросил он, обращаясь к черепам. — Лежите, лежите, я вам еще одного привез!

И швырнул на груду волчью голову. Черепа загрохотали, словно зарычали, и он расхохотался:

— Ха-ха-ха!.. Скалите мертвые зубы? Скальте! — И вдруг крикнул: — Ты слышишь меня, степной владыка?!! Это я, Тот, кто уничтожает твою проклятую стаю! Я буду убивать вас до тех пор, пока ваши черепа не вздыбятся горой выше этого дуба! Берегись, волчий владыка, последней на эту гору я швырну твою царскую голову!

Пригрозив волкам, он пустил коня вскачь. Ольвия едва поспевала за ним. Волчья голова за его спиной моталась из стороны в сторону, и Ольвия старалась на нее не смотреть.

Долго ехали по равнине, вспугивая то куропаток, то перепелов, то длинноухих и длинноногих земляных зайцев — тушканчиков. Вскоре миновали курганы с каменными идолами на вершинах, «побеленными» орлами, и снова поплыли по типчаковому морю. Гудели пчелы, ползая по цветкам клевера, вокруг было тихо, солнечно и зелено. Тот, кто уничтожает волков, не проронил ни слова, молчала и Ольвия. Ликта спала у нее на груди.